Так не бывает!

– Вика, – осторожно проговорил Святослав, – я не хочу слышать ничего, что может подставить под сомнение моё доверие к тебе или разрушить наши дружеские отношения, – в его тоне было предупреждение, словно бы Вика была единственным оплотом постоянства и душевного спокойствия, которое ему не хотелось бы разрушать.

Вика предусмотрительно замолкла и осмелилась всё же поинтересоваться:

– Крысятничество ведь не единственное, что тебя беспокоит, Святослав?

Он усмехнулся и устало мотнул головой, подтверждая её слова.

– Ты права, – проговорил он и отошёл к панорамному окну, откуда открывала свой зев ночь, пространство под ними и над ними было усыпано яркими и не очень огнями, говорящими о том, что жизнь как в городе, так и во вселенной ни на миг не прекращается.

Вика подошла и встала рядом. Неожиданно Святослав сел на пол и прислонился спиной к окну. Он свесил голову. Девушка устроилась рядом.

– Мне очень часто снится сон, Вика, – начал говорить парень, видно, что слова с большим трудом давались ему. – Такой странный сон, в котором как будто ты просыпаешься, – он взглянул на девушку, в её участливые глаза, и продолжил, – я просыпаюсь во сне и спускаюсь вниз, слышу звуки со стороны кухни и иду туда.

Он замолчал, и его глаза заблестели, а руки задрожали.

– И вижу там свою маму, – он прошептал, силясь держаться изо всех сил, Вика стремительно сжала его ледяные от волнения ладони своими, и он тут же горячо ответил, сжав в ответ. – Я не видел свою маму шестнадцать лет, Вика…

Он молчал, а девушка его не торопила.

– Я сижу и любуюсь ею, и говорю ей: «Мам, ну как же ты так…» – а она мне отвечает, что её отпустили, а я говорю: «Как же так, никого не отпускают, а тебя отпустили», – она жарит блинчики, я до сих пор помню вкус её блинчиков, – он тяжело вздохнул, – и я так рад, я обнимаю её, целую её пальцы, веду на улицу, к друзьям, за руку, и всем говорю, что это моя мама…

Он умолк, а Вика растирала его ставшие ледяными ладони.

– Я в десять лет не понимал, что важнее матери ничего нет, я отбрыкивался от её объятий, я стеснялся брать её за руки, я бы всё отдал сейчас, Вика, чтобы она не уходила от нас, от отца, от брата, от меня…

Святослав умолк.

– Думал, что моему отцу наплевать, но сегодня я нашёл портрет матери в его тайной комнате, и я понял, что холодность и равнодушие – это попытка убежать от боли, – заключил он и вздохнул с облегчением.

Он вытер проступившую влагу с глаз, шмыгнул носом и посмотрел на Вику.

– Самое главное, что она у тебя здесь, в самом сердце, и что ты помнишь её, она всегда с тобой.

Святослав кивнул и сказал:

– Спасибо, Вика, мне стало значительно легче, и хоть это не решит нашей проблемы с передачей, всё же это…

И он осёкся, видя, как в глазах девушки вспыхнули звёзды, те самые, которые, видимо, и генерировали в её мозгу гениальные идеи.

– А что любила твоя матушка? – спросила она его, широко улыбнувшись.

Офис Королёва-младшего. Следующее утро.

Даниил сидел всё такой же собранный, в безупречно белой рубашке, с портупеей на ней. Перед ним расположились Алексей (безбожно потеющий), Элина (немного растерянная, но несдавшаяся) и Вика (готовая сказать правду). Святослав сидел рядом.

– Ну, кто-то признается? – проговорил Даниил, грозно сверкнув серо-бирюзовыми глазами.

– О, это невыносимо, – не выдержала Элина.

Следом за ней вскочила Вика, а затем и Алексей. Они перебивали друг друга, рассказывая, что же на самом деле они сказали на той пресловутой вечеринке. Даниил усмехнулся и довольно взглянул на друга. Святослав стукнул по столу.

– Заткнулись все, – зло проговорил он.

Повисла тишина.

– Это я во всём виновата, я сказала, – Вика виновато повесила голову, стараясь не смотреть в сторону босса.

– Нет, я, – Элина попыталась перехватить «пальму первенства» в этом вопросе.

Даниил грозно посмотрел на Лекса, тот закатил глаза и тоже проговорил:

– И я…

Босс и его юрист переглянулись.

– Прекрати уже этот балаган, Даниил, – по-философски спокойно произнёс Святослав.

И Даниил начал вещать:

– Никто из вас не виноват в произошедшем, – вздохи облегчения троицы чуть не сдули с места их босса. – Хотя каждый из вас и рассказал частичку задумки…

– А кто тогда, собственно говоря, крыса? – осторожно поинтересовался Алексей.

– Маша, – ответил Морозов.

– У этой дуры хватило ума переспать с Лео, – зло проговорил Святослав.

Алексея чуть не стошнило.

– Ну ладно, Маша, она всем даёт, но Лео-то это зачем? И вообще, я думал, что он – гей… – выдал своё никому не нужное мнение помощник Оксаны.

– Ну что только не сделаешь ради того, чтобы тебя хоть во что-то ставили в этом агентстве, слышал, там не жалуют сотрудников, – заключил Святослав.

– На этом всё, – резюмировал Морозов.

– Что? Нас даже не накажут? – вырвалось у Элины.

Даниил вскинул на неё глаза и холодно заметил:

– Думаю, эти дни для вас послужили хорошим уроком, а Машу мы сегодня же уволим, если вы болтали не со зла, не имея умысла на раскрытие секрета, то она, напротив, сделала всё нарочно.

Троица вновь облегчённо вздохнула и поплелась к выходу.

– Вика, останься, – попросила Слава и дождался, пока все выйдут.

– Святослав, прости меня, пожалуйста… – начала было она.

– Будь поосторожнее в таких делах, Вика, наши конкуренты не дремлют, а я бы очень не хотел терять такого помощника и… друга…

Девушка смущённо покраснела.

– Но оставил я тебя не только за тем, – он хитро прищурился и подозвал её к себе ближе. – Вчера ты натолкнула меня на отличную мысль…

Девушка вопросительно посмотрела на него.

– Ретро-детектив, Вика, детали обсудим… – он чуть помолчал и мигом стал серьёзным. – Эта реклама будет посвящена маме, она очень любила детективы: «Пуаро» Агаты Кристи.

– Это отличная идея, Слава, – произнесла Вика и улыбнулась.

Глава 10

Телефонный разговор начальника и подчинённой.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – твердила Вика в телефонную трубку, кружась по светлой комнате, в которую заносили мебель и её две коробки – весь незамысловатый скарб помощника босса рекламной династии.

– Не стоит, – ответил сонный Святослав, он ехал в автомобиле и пил кофе, стараясь одновременно не спать и вздремнуть.

– Ты не представляешь, как много времени я сэкономлю на дороге домой и обратно, – протараторила девушка, а потом вдруг мечтательно прошептала: – Я даже высплюсь.

Святослав усмехнулся, стараясь гнать от себя сопящую холодным дыханием прямо в затылок, внезапно просыпающуюся в общении с Викой свою совесть.

– Я могу забирать тебя по пути на работу, – предложил он и про себя чертыхнулся, но потом подумал, что это правильно и, возможно, где-то там, он возвёл карие бархатные очи к небу, а в нашем случае на чветло песочного цвета кожаную обивку потолка салона, всё видят и добрые дела всегда вознаграждаются, а пришла эта мысль ему наскоро в обмен на ту, что ему не всё равно, на чём ездит и где живёт его помощница, он не мог объяснить сам себе, почему эта думка вообще посетила светлую головушку наследника многомилионного бизнеса, поэтому разъяснил для самого себя так – он помогает ей вместо благотворительности, которой он не занимается, а попросту говоря, любовь к сирым и убогим, он, наверное, может, и всплакнул бы от нахлынувшего у него обожания к собственной божественности, если бы умел.

В трубке стало подозрительно тихо, а потом послышался приглушённый визг.

– Клячкина? – осторожно спросил босс.

Сопение и сдавленное:

– Спасибо, – потом вздох и переход подрагивающим голоском к прямо противоположной теме: – Звонил Даниил Фёдорович, он подготовил все необходимые бумаги, но хотел переговорить с тобой завтра с утра.