Страница 36 из 44
Из своего укрытия она видела, что на дальнем от города краю кладбища, примыкающем к роще, на свободном от могил пространстве немецкие солдаты, расставленные длинной вереницей, что-то роют. Саша пригляделась: копают длинную прямую яму вроде траншеи. «Да ведь они могилу роют!» Но для кого? В такую ямищу можно уложить не одну сотню человек! И потом, почему немцы работают сами, а не пригнали жителей, как они это обычно делают? Значит, держат в тайне, недаром на кладбище никого не пускают...
Осторожно отползая подальше, так, чтобы ее не мог увидеть уже никто из находившихся на кладбище немцев, Саша поспешила в обратный путь.
С нетерпением дожидалась она темноты. С помощью хозяйки и подпольщиков, с которыми та ее связала, Саша за день навела необходимые справки и теперь твердо знала, что затеяли немцы, втайне начав копать на кладбище огромную могилу.
Как только стемнело, Саша ушла в лес, в партизанский отряд, который был базой ее разведывательной группы.
О том, что произошло позже, она узнала только из рассказов партизан, которые в ту же ночь, когда Саша пришла в лагерь и рассказала о замысле немцев, спешно отправились в Мозырь и вернулись только в начале следующего дня, причем не одни.
А произошло вот что.
...Снова с утра сыпал мелкий холодный дождь. В кладбищенские ворота, тяжело ворочая колесами густую грязь, один за другим вкатывались большие военные грузовики. Их было девять. Восемь были до отказа забиты молчаливыми людьми — мужчинами и женщинами, стариками и подростками. Последний, девятый грузовик был заполнен немецкими солдатами. Когда все машины, проехав по узкой дороге через кладбище, остановились возле вырытой накануне немцами длинной ямы, с грузовика, замыкавшего колонну, соскочили солдаты, вытянулись цепочкой вокруг остальных грузовиков, откинули борта...
В эту минуту в ровное шуршание дождя ворвался четкий стук автоматной очереди.
Нет, стреляли не гитлеровцы по обреченным. Они еще не успели этого сделать. Стреляли откуда-то с окраины кладбища, из-за могил, и уже не один, а много автоматов.
Люди, привезенные на грузовиках, прыгали на землю. А немцам было уже не до них. Ища спасения от партизанских пуль, они надеялись найти для себя укрытие в приготовленной траншее-могиле. С окраины кладбища, перебегая между крестами и памятниками, деревьями и оградками, стреляя на ходу, не давая немцам открыть ответный огонь, к траншее бежали партизаны. Один из них бросил в нее, туда, где сбилось несколько немцев, гранату. За первой гранатой полетела вторая, третья...
Вскоре с гитлеровцами на кладбище было покончено. Они нашли себе могилу там, где готовили ее другим. Всех людей, спасенных от расстрела, партизаны увели с собой в лес.
Никто из спасенных так и не узнал, что они обязаны жизнью прежде всего девушке-разведчице, которая в партизанском лагере была известна под именем Клава. Из соображений конспирации Саша не показывалась спасенным ею людям. И вскоре, хотя после партизанского налета на кладбище немцы в Мозыре усилили патрули и караулы и с еще большей подозрительностью стали относиться к каждому вновь появившемуся в городе человеку, Саша вновь отправилась туда: разведку надо было продолжать, какие бы опасности ни ждали впереди.
...Уже выпал первый снег, когда Саша, выполнив задание, получила приказ возвратиться. Партизаны ночью провели ее лесами и через уже подмерзшие болота между немецкими позициями. Оставалось преодолеть «ничейную» полосу. Этот путь Саше предстояло проделать уже одной — так она имела больше шансов остаться не замеченной противником.
Распростившись с друзьями, она поползла по присыпанному только что выпавшим первым снежком полю, на котором кое-где темнели воронки. Ползла от воронки к воронке, чтобы в случае чего можно было быстро укрыться в одной из них.
Она преодолела уже примерно половину пространства, разделявшего наши и немецкие позиции. Вон там, впереди, где чуть приметно на краю поля темнеют кустики, должны быть уже позиции своих — так объяснили партизаны-проводники. Немного не доползя до них, надо лечь и негромко окликнуть, чтобы бойцы не обстреляли по ошибке.
Передохнув, Саша вновь поползла, еще осторожнее, стараясь ничем не выдать своего присутствия.
Снег в ночной мгле, только что серовато-матовый, ослепительным серебром сверкнул перед глазами. Белый всепроникающий свет высветлил каждую травинку, торчащую из-под снега, каждый кустик вблизи. Саша замерла. Заметили или просто так, на всякий случай, как обычно, бросили ракету?
Тупой удар по ноге выше колена. И только после этого слух уловил дробный перестук пулеметной очереди.
Свет ракеты уже погас. Немецкий пулемет больше не стрелял. Саша попыталась ползти дальше, но с каждым движением раненая нога становилась все непослушнее. «Кажется, теряю много крови... Перевязаться бы...» Но самое главное — успеть добраться до своих, пока еще есть силы. И пока снова не заметили немцы. Надо ползти с предельной осторожностью. Ни одного необдуманного движения. Все время быть слитой с землей.
Нет, не доползти... Последним усилием Саша толкнула свое тело в направлении воронки, которую заприметила давно. Но заползать в воронку нельзя, ведь потом не хватит сил выбраться — кровью изойдешь, замерзнешь...
Осталась лежать у края воронки.
Нестерпимо мерзли пальцы рук, — наверное, от потери крови. Бил озноб, — наверное, от того же. Немела раненая нога, и все тело оковывала с каждой минутой нарастающая слабость. «Не застыть бы... И успеть хоть как-нибудь добраться до своих раньше, чем начнет светать... Вот немножко передохну, поднаберусь сил, поползу снова...»
Саша не заметила, как впала в забытье. Из него ее вырвал шорох. Кто-то полз к ней. «Немцы? — она потянулась к пистолету, спрятанному под ватником на груди. — Живой не дамся». Повернулась лицом в сторону шороха.
Вот уже различимы на голубовато-сером ночном снегу темные очертания двух человек. Кажется, на них шапки-ушанки...
— Товарищи! — рванулась Саша, но острая боль в раненой ноге словно током ударила ее.
Потом, в медсанбате, ей рассказали: ее вытащили бойцы, предупрежденные, что ночью с немецкой стороны будет перебираться наша разведчица. Саше так и не удалось узнать имена тех двух солдат, что нашли ее на «ничейной» земле и на плащ-палатке притащили в санчасть. Если бы не эти ребята, она, возможно, так и осталась бы на снегу, обессилевшая от потери крови. Она не узнала имен двух солдат, спасших ее, так же как не узнали ее имени люди, благодаря ей спасенные от расстрела на мозырском кладбище.