Страница 12 из 44
— Взорвем во время обеда, — сначала предложила Лида, — за обедом немцы дольше сидят.
— Подсчитаем, когда их больше всего в столовой бывает, — высказала свое соображение Саша. — Когда и сколько невыданных порций на кухне остается?
— Вот видишь, — сказала она Лиде через несколько дней, когда подсчеты были закончены. — После завтрака в котлах почти никакого остатка. Все немцы с утра, по пути на службу, позавтракать заходят. В обед не приходят те, кто в разъездах или на дежурстве. А за ужином их всего меньше: время неслужебное. Кто уже напиться успеет, кто по своим личным делам подается. Взрывать лучше всего утром, во время завтрака.
— А как же мы? — забеспокоилась Лида. — Ведь мы-то в это время тоже в столовой?
— Что-нибудь придумаем.
Каждый вечер, после того как последний немец, поужинав, уходил из столовой и вся посуда девушками была вымыта, кто-нибудь из них оставался делать последнюю уборку. В один из вечеров, когда очередь была за Симой, та увидела, что в опустевшей столовой осталась и Саша, которая что-то подсчитывала за буфетной стойкой. Закончив подсчеты, Саша подошла к Симе, протиравшей пол, и сказала:
— Давай я за тебя сегодня закончу. У тебя ведь дома хлопот много, а мне спешить не к кому.
— Ой, спасибо тебе, Верочка! — обрадовалась Сима.
— И завтра с утра не приходи. У немцев не то учение какое-то, не то проверка — завтрак будет позже. Приходи к девяти. Так шеф велел.
Обрадованная Сима ушла.
Оставшись одна, Саша домыла полы, а затем, взяв ковшик и ведро чистой воды, подошла к большому фикусу, стоявшему в кадке посреди зала. Два таких фикуса «шеф» реквизировал у кого-то из жителей Николаевки, желая придать вверенной ему столовой более уютный вид. Один фикус стоял в зале для офицеров, другой — в зале для солдат. Саша выбрала все окурки сигарет, натолканные в кадки с фикусами посетителями, разрыхлила щепкой землю, полила оба цветка. Кажется, все сделано... С удовлетворением посмотрев на свою работу, Саша вышла из столовой. Сторож, куривший на крылечке, запер за нею двери.
Утром столовая открылась в обычное время. Из ее трубы струился дым, все окна были освещены. Немецкие офицеры, унтеры, солдаты входили каждый в свой зал, рассаживались за столами, на которых уже лежали вилки и ложки, стояли тарелки с нарезанным хлебом. Только буфет, который обычно открывался одновременно с дверями столовой, почему-то был еще закрыт, хотя клиенты и привыкли к поистине немецкой аккуратности «фройлен Веры».
Уже почти все места за столами были заняты, но почему-то ни одна из официанток не появлялась в залах, раздаточное окно было все еще плотно закрыто. Восемь часов, начало девятого... В эти минуты обычно уже начинали подавать завтрак. Сидевшие за столами недоумевали: в чем дело? Куда делся весь персонал столовой?
Два взрыва прогремели почти одновременно.
К месту происшествия сбежались немцы со всей Николаевки. Из вышибленных взрывной волной окон столовой валил дым, доносились стоны.
В столовой погибло восемьдесят немецких офицеров и больше сотни солдат. Гитлеровцы искали виновников по всей Николаевке, но не нашли. Да и не могли найти: из села еще ночью исчезли все, кто работал в столовой. А Сима убежала из села сразу, как только услышала о происшедшем: хотя она и была непричастна к этому, но поняла, что ее непременно заподозрят.
Все это Саша узнала только через некоторое время, уже в Старом Осколе, до которого она благополучно добралась вместе с Лидой. Узнала о том, что заблаговременно удалось уйти и повару — он вместе с Лидой готовил диверсию по заданию партизанского штаба, представителем которого в Старом Осколе был Шевченко. К нему доложить о выполнении задания Саша явилась сразу же, как только возвратилась в Старый Оскол.
Шевченко был рад ее возвращению:
— Выбралась! А ну рассказывай, рассказывай, как ты фашистов из своего буфета угостила!
— Я не из буфета! — улыбнулась Саша. — Я цветочки им преподнесла.
— Молодец, Саша! — похвалил Шевченко, выслушав ее. — То, что ты в Тим и еще кое-куда, где немцы, ходила, — это так, зачеты. А в Николаевке был настоящий первый экзамен. Пятерку тебе можно поставить. — И пошутил: — Где твоя зачетная книжка?