Страница 2 из 81
— Прошу, — заплаканный голос Жанны немного взбудоражил мою кровь.
— Пошла, сука, и легла под него, сейчас же!
— Ваня? — голос Аллы был завершением первой записи.
Иван — побледнел. Вольфович — побледнел. Я — улыбался.
— Видимо, Иван Юрьевич оставил не только компромат на обвиняемого. — судья хмыкнула и приказала Маргарите, — Там еще есть записи?
— Да, ваша честь, еще три линии.
Я не понимал, о какой такой линии она говорит, но с удовольствием ждал. Что же там будет дальше.
— Виктор, ты понимаешь, что наша проблема не только в этом говнюке? Дима, хоть и шила в заднице, но что делать с братом? Ему тоже захочется разделить остатки его дел. Кто знает, может, братец сделает свой ход раньше?
— Если бы не он, меня бы здесь не было. Не нужно это обсуждать со мной. Все же, он меня нанял, а не ты, Ваня. Действуем по плану.
Зал молчал. Я — лыбился еще больше обычного, даже несколько раз думал обернуться, чтобы поблагодарить Быкова, хотя, даже не понимал, как он это сделал. Но вовремя откинул эту мысль из головы. Не нужно, чтобы люди думали лишнее.
Ну, и вишенкой на торте — был диалог между тем же Виктором и Иваном, которые обсуждали судью. Много сказали лишнего, оскорбительного, и вообще, кажется, все сложилось так, как нужно было.
Мой адвокат встал, как только послышался писк кассеты.
— Госпожа судья, я так понимаю, все обвинения с моего клиента — сняты, однако, — он подождал, пока злая от услышанного судья, одобрительно кивнет, и продолжил, — Мой клиент…
Он повернул голову вправо, опустил ее, посмотрел на меня.
— Дерзай, — ответил я.
— Хочу поставить под вопрос следующее: моего клиента ложно обвинили в преступлении против человека, а все мы знаем, чем это чревато. Поэтому предлагаю начать заседание по ответному делу. Клевета, преступный сговор с целью уничтожить законного наследника рода.
— Вранье! — взревел Иван, но тут же, был посажен охранной на место.
Более того:
— Иван Юрьевич Воронцов, вы обвиняетесь в преступном сговоре с целью смещения законного наследника с его заслуженного места. Так же, вы обвиняетесь в шпионаже…
Ее слова были музыкой для моих ушей.
Заседание длилось больше трех часов. Фактически можно было обойтись и десятью минутами, но судья вдоволь потрепала нервы что Ивану, что Вольфовичу. Которого, кстати, заключили под стражу до выяснения обстоятельств. Только вот, что из этого выйдет — оставалось лишь гадать.
Ивана, по завершению процесса — наказали, так скажем по месту. Заковали в наручники, заставили подписать бумаги и увезли в так называемое СИЗО. А там — уже как судья решит, либо в Сибирь лес валить, либо поближе к Монголии.
Что там в Монголии? Оставалось лишь гадать, но отныне… его лишили магии, бога. Он больше не находится в нашем роду Воронцовых. Не принадлежит ему. Отныне — изгой без фамилии и места жительства.
Оставалась лишь формальность для его отправки. Мне нужно будет завтра приехать сюда же, подписать протокол и отправить дяденьку куда подальше. И для себя решить, как передавить Степана, и успеть забрать рудник Ивана, пока этот долболоб его не прое…
— Ты доволен делом? — Быков нагнал меня у самого выхода.
— Как вы это сделали? — я смотрел на него с некоторым восхищением, а затем, сам нашел ответ на вопрос, — Рогозин, да?
Быков кивнул.
Значит, он просто надавил на Константина, и тот подменил записи… отдал свои, личные… но как?
— Ты хочешь, наверное, узнать, как он сделал это здесь, в суде?
— Определенно, да!
— Это его особенность. Кассеты, которые были у Ивана — его собственность. А со своей собственностью, он может делать все, что хочет. Находясь всего ничего — за стеной. Проник в изнанку, нашел очертание своего творения, и просто поменял начинку. Легко? Возможно. Только раньше, он и этого не умел. Понимаешь, что ждет тебя в будущем, если ты будешь работать на меня?
Я и без его слов понимал, как могу прокачать свою силу. Только вот… насколько все это было честным?
«Почему ты рассуждаешь о честности, Дим⁈» — ворон весьма громко начал говорить, — «Тебя попытались прогнуть, убрать с дороги, а ты еще даешь волю эмоциям?»
«Он такой же человек, как и я. Нет. Я не жалею о том, что случилось сегодня. Все же, я иду по пути, который выбрал сам. Осталось только убрать Виктора, второго брата отца, и добить их сопляков.»
«Планы то какие», — рассмеялся бог, — «А потянешь ли? Или ты думаешь, что этот вот, бычара с дебильным божком будет везде тебя спасать? Помогать?»
«Тебе не нравится его бог? Почему ты так говоришь?»
Ответ был очевидным. Не моего ума дело. Однако, он все же оставил дельный совет, ну, как совет — напутствие.
Быть осторожным с Быковым. Его бог — весьма своеобразный.
Только вот что это могло значить⁈
На улице меня ждали мои. Радостные, и, кое-кто, даже, со слезами на глазах.
— У тебя получилось! — прошептал на ухо обнимающий меня дед, смахивая с глаза скупую слезу.
После суда прошел день. Утром мне пришлось туда еще раз съездить, в компании Альбины доделать все дела, поставить подписи, несколько раз сказать: «спасибо», и вернуться к своим промыслам.
Вечер воскресенья я провел в офисе, составляя бланки — чтобы заказать оборудования и материалы для Варны.
Очень много матерился, ибо местная бюрократия была создана не для людей. Списки, отчеты, оптовые закупки, все это было… чересчур. А все лишь потому, что половина того, что нужно было купить, относилось к зарубежному исполнению.
Все эти колесики, латунные шарики, шайбочки, стеклышки и прочая хреномуть. И да, на этой закупке — я потратил почти весь аванс, выданный мне заводом. Однако, это был лишь первый шаг. Следующий — массовое производство.
И сколько бы Варна не ерепенилась, я найду способ, как снабдить ее работниками, чтобы производство ускорилось, а она — могла разгрузиться себя ради новых идей. Которых у нее было и так, с перебором.
Все же не успеть, верно⁈
Подсобный рабочий Василий, в это время выполнял мою новую команду — точнее, приказ. Собрал своих двух работяг, и они, дружно вскрывали коробки и мешки на стеллажах, выписывали все, что там было в отдельный лист, чтобы я составил план по сбыту. Конечно же, не через черный рынок.
Здесь, мне поможет Быков. Определенно не откажет.
Из-за двери то и дело слышался грохот, отборный трехэтажный мат, хотя вскоре — все затихло.