Страница 30 из 100
Я внешне остался спокойным, зато внутри ликовал. На мой вопрос о городском оценщике глава заверил, что его человек завтра отведёт нас. А вот мага, к которому можно обратиться за обучением, в городе не наблюдалось. Я ещё хотел спросить про банк, но воздержался. Как бы ни хотелось обменять все дары скверны и вырученные деньги положить на счёт — но о моих финансах другим разумным лучше не знать. В Гантаре ксат за две ночи заплатил примерно полтора золотых, и это с завтраком и ужином. Даже если ночь на одного стоит золотой, то одной такой лапкой можно обеспечить себя кровом и едой на три недели.
— Две лапки. Книга продаётся?
— Нет. Сейчас придёт наш работник, всё оформит, проводит вас до гостиницы. Завтра он будет ждать в зале гильдии, — глава быстрым шагом вышел из помещения вместе с авантюристами.
Мы остались одни в замкнутой комнате с бесчисленными инструментами. Достав из рюкзака ещё одну лапку, я хотел спросить, почему ксат так быстро согласился — но дверь открылась. Зашедший к нам парень лет двадцати пяти в одежде жёлтого цвета подтащил к свёртку с маткой весы, несколько ножей, набор гирь и внимательнейшим образом изучил в нашем трофее степень разложения и вес. Отрезав один маленький кусочек от матки, он растёр его в труху и посыпал белым порошком, отчего тот моментально посинел; другой кусочек парень залил бледно-зелёным раствором, и мерзкая плоть едва заметно зашипела.
— За все шкуры предложим вам два золотых и семь общих серебряных монет. Мех на шкурах скатался, и обработаны они плохо. Матка была молодой, но убита недавно, элементы скверны не успели испариться. Сорок три монеты. За вобона награждение в размере десяти золотых, каждый гоблин по два золотых. В итоге получается пятьдесят девять монет после расследования, а сейчас…
— Всё потом двумя расписками на наши имена, — отрезал Налдас.
— Как скажите. И вам сорок шесть монет.
— Двадцать распиской на моё имя потом, остальное…
— Возьмите всё сейчас, — попросил меня Налдас.
Причин отказываться не было, так что вскоре на столе звякнуло золотишко. Вот только кошелька у меня не наблюдалось, как и карманов, так что ловким движением я всё сгрёб в рюкзак. Можно было отправляться в гостиницу, но парень поставил на стол небольшой кристалл на подставке и бумагу. Бюрократическая волокита требовала доказать, что мы не верблюды и что именно мы принесли трофеи в гильдию. Закончив с бюрократией, парень повёл нас к гостинице. Было неуютно проходить через зал гильдии: все собравшиеся разумные поглядывали на нас с опаской.
На улице дул прохладный вечерний ветерок. Горожане торопились разойтись по домам после трудного дня. Им хотелось поужинать и лечь спать, или в кабаке пропустить по кружке горячительного, или ещё чего. Возможно, Налдас хотел того же. Но лично я хотел лечь в кровать, проснуться завтра и сразу заняться намеченными делами. Я бы и сегодня помчался отправлять письмо, а после — к оценщику, но ксат посоветовал дождаться завтрашнего дня.
Гостиница, в которую нас привели — действительно оказалась самой лучшей. Небольшая и всего лишь двухэтажная, с небольшим уютным залом на восемь широких столов, с окантованными бронзой ножками, и стульями с резными спинками и обитыми кожей.
Стоявший за стойкой хозяин гостиницы широко улыбнулся и объявил, что в «Серебряном еноте» нас рады видеть. Это дружелюбие сбило меня с толку, но Налдас беспристрастно поздоровался и показал на гильдейского работника. Спустя минуту тот ушёл, пообещав ждать в гильдии, а мы пошли на второй этаж в отведённую нам комнату. Ксат первым делом отодвинул все предметы от стен и проверил сигнальный контур. Он оказался цельным.
Вскоре пришли за нашими одеждами, забирая их в стирку. Взамен нам выдали чистые пижамы и пригласили сначала искупаться в просторной бане в дальней части гостиницы, а потом приступить к ужину. Наваристый суп, пирог с печенью и овощами, свежеиспечённый белый хлеб и масло, и кувшин сладкого вина — всё это незамедлительно принесли в комнату. Налдас остался верен себе и проверил каждое из блюд, как и я.
Когда последний кусочек еды скрылся в животе, а жар после бани спал — только тогда я понял, что чертовски устал за эти дни. Голову раскачивало как воланчик, а рот то и дело открывался из-за зевоты. Но у меня оставались вопросы.
— Ответь, кто, или что такое Куатая?
— Не могу сказать, Лик’Тулкис, — Налдас с неподдельным сожалением посмотрел на меня, прежде чем склонить голову.
— Тогда расскажи о договоре с церковью и государствами разумных.
— Конечно, но следует отложить его на следующий раз. Он обширен. Боюсь, сегодня времени не хватит, — Налдас показал на свои уши, а потом обвёл стены комнаты. Тогда я попросил его рассказать про Всеобщую Церковь, но ксат попросил меня не торопится. О церкви я и так узнаю из объяснений договора.
— Почему ты сказал взять деньги сразу, а не распиской? И почему за матку награду поделил поровну, когда всю работу ты выполнил в одиночку?
— Прошу меня простить, но разве не вы сказали, что желаете быть со мной на одном уровне?
— Да, но… Я говорил про то, что мы должны доверять друг другу и перестать утаивать информацию.
— И это тоже, — Налдас коротко кивнул показывая, что переубеждать его бесполезно.
— Но что насчёт денег?
— Цены у оценщика могут отличаться. И, прошу меня простить, но мне показалось, что вы заинтересованы в той книге с порождениями. Я прав?
— Да, но она не продаётся.
— В городе может быть книжарня. Лавка, где переписывают и продают книги.
— Значит, завтра всенепременнейше зайдём туда!
Утром мне впервые опротивилась сама идея встать с мягкой постели, но стоящий рядом Налдас напомнил о намеченных планах. Пришлось выползти из-под уютного одеяла и умыться в заранее подготовленном тазу. На соседней лавке лежали наши вещи, постиранные и с лёгким ароматом лаванды. Удивительно, как они успели просохнуть за одну ночь — но разгадка прозаична.
Один из отличительных признаков дорогой гостиницы не столько в использовании магических инструментов, а сколько в самом факте их наличия. И в этой гостинице было как минимум одно такое устройство: стоящие друг напротив друга два деревянных щита с металлической спиралью на внутренних сторонах. Достаточно запитать их маной и спустя час висящая между ними мокрая одежда полностью высохнет.