Страница 2 из 2
Монстр, замерев на секунду, с шумом втянул воздух. Почувствовав вожделенный запах, неистово заурчал и продолжил попытки расширить проход, отчего несколько камней, влетев внутрь, больно ударили её. От страха она даже крикнуть не могла, точнее, издать характерный мычащий звук, который произносила всегда и, обливаясь слезами, вжалась в один из углов, так и продолжая смотреть, как монстр пытается пробраться внутрь. Замерев, лишь тихо плача, она сидела до тех пор, пока на улице не стемнело, по крайней мере, солнце уже не так обильно попадало внутрь, а лапы монстра тем временем с прежним усердием ковыряли стены прохода. Внезапно послышался шлепок, как будто что-то огромное и мокрое упало на асфальт, а в её сторону пролетело что-то обжигающе горячее и мокрое, в нос ударил отвратительнейший запах, и она вновь провалилась во тьму.
***
Открыв глаза, она поняла, что больше не слышит скрежета когтей монстра, она вообще ничего не слышала, вокруг была такая тишина, что она даже не поверила в это. Вся её одежда была в слипшейся отвратительно пахнущей загустевшей жиже, к которой прилипли мелкие осколки, камешки и мусор. Голова кружилась, очень хотелось пить, но она, не обращая внимания на своё состояние, еще раз прислушалась к тому, что происходит в проходе, а после выглянула. На улице было светло, но не так ярко, как днём, свет загораживало что-то большое и плохо видимое из тёмного туннеля.
Прислушиваясь, она стала подбираться к выходу и, если бы не перехватило горло от ужаса от увиденного, то опять бы издала тот единственный звук, который могла произносить. Быстро пятясь и в кровь раздирая коленки, она вернулась обратно в своё убежище, потому что возле выхода лежала огромная и страшная отрубленная голова монстра.
Время в тёмном холодном помещении ощущалось странно, тем более что вскоре начал бить озноб, а рот настолько пересох, что язык прилипал к зубам, и она все-таки решилась. Медленно, шаг за шагом продвигаясь по проходу, она ползла к выходу до тех пор, пока не уперлась в лежавшую там огромную голову. Оскаленные клыки и вывалившийся язык её пугали, ей даже казалось, что затянувшиеся белёсой пленкой глаза на звериной морде смотрели на неё, но она понимала – это всего лишь мертвая голова. Разглядывая то, что осталось от зверя, она заметила раскиданные виноградинки, которые напомнили ей конфетки. Она, конечно, знала, что с земли и пола есть нельзя, но любимые мамины леденцы «Монпансье» были вкусными и всегда наполняли рот слюной, а именно этого ей сейчас хотелось больше всего.
Мысли туманились и она, поняв, что сейчас сама решает, что ей можно и что нельзя, поползла к сладостям мимо отрубленной головы. Выбрав круглые зеленоватые и полупрозрачные леденцы из странного комка черных ниток с оранжевыми жилками, она засунула несколько штук в рот, начав их рассасывать. Сладкого вкуса, как ни странно, не было, но слюна, о которой она мечтала, появилась сразу, а нестерпимое чувство жажды начало отступать. Поковырявшись в странном, пахнущем почему-то грибами, комке, она нашла еще горсть таких же конфет и много кусочков странного рыхлого желтоватого цвета. Что это, она не знала и отбрасывала их в сторону, а вот яркая черная кругляшка тоже была похожа на конфету, так что была отправлена к двум имевшимся во рту леденцам.
Продолжая собирать леденцы, она нечаянно задела ногой кусок от разбитой решётки, отчего тот, скрежетнув об осколки валявшихся камней, издал не очень громкий звук. Она тут же услышала, как за углом здания раздалось знакомое урчание, и быстро, как только могла, полезла обратно в укрытие. Вскоре шаркающие звуки, которые доносились из-за ее спины, переросли в некое шевеление. Добравшись до помещения, она смогла развернуться и увидеть, что в лаз пытается пробраться такой же грязный и окровавленный человек, как и в первый раз. Он точно так же урчал, бессильно царапал пальцами стены, но залезть внутрь не мог. По сравнению с тем, что было вчера, издаваемый им шум и звуки пугали меньше, и вдруг она с удивлением поняла, что в животе у неё теплеет.
Догадавшись, что проглотила одну из конфет, выплюнула то, что было во рту, на ладошку, и поняла, что это была та самая черная, которая отличалась от всех остальных. Забившись в угол, она опять начала замерзать, и её снова начала бить мелкая дрожь, она даже попыталась растереть руки, но вдруг поняла, что не может поднять их, а через мгновенье веки потяжелели, и на неё навалилась тягучая тьма.
***
Легкий, едва уловимый запах скорого обновления угодий защекотал нос, мгновенно выведя тело из анабиоза, в который нужно было впадать каждый раз, когда заканчивалась еда. После многих повторений стало ясно, что сразу убегать нет смысла. Пока запах не станет отвратительно концентрированным, а глаза видят сквозь туман, еще можно спокойно находиться здесь. И, прикрыв глаза, можно снова увидеть те прекрасные сны о еде, которая повсюду, но почему-то никто её не ест.
Тот, что снился сейчас, не самый любимый, но почему-то в анабиозе его приходилось видеть чаще остальных. Издав недовольное урчание и пошевелив конечностями, пришлось перетерпеть мгновенно обострившее чувство голода. Несмотря на то, что периоды голода были неприятными, жизнь в этом месте нравилась, нет старшего, нет других претендентов на угодья, и постоянно появляется самая вкусная еда. За много раз удалось понять, что сразу есть всю еду не нужно, иначе придется надолго впадать в спячку, и будет так, как в первый раз, когда от голода тело так обессилело, что едва получилось уйти в черноту.
Вскоре запах усилился. Все же пришлось вставать, покинув остатки строения, в коем каждый раз было комфортно залегать на период голода, и, разминая мышцы, идти к черноте. Пережидать на ней туман было неприятно, но понимание того, что вскоре дикое, всеобъемлющее чувство голода можно будет утолить, всегда помогало этому. Плотный, почти непроглядный туман бил в нос неприятным запахом, а инстинкты кричали о том, что нужно бежать без оглядки, но сейчас опыт позволял себя контролировать, не то, что в первые несколько раз.
Вскоре под конечностями захрустела чернота, а на тело навалилась тяжесть. Развернувшись и сев на задние лапы, пришлось, как все предыдущие разы, ждать, ждать, когда туман начнёт растекаться, а из него послышится такой вкусный, такой манящий звук еды. От нечего делать приходилось смотреть на бескрайную стену вонючего тумана, уходившую вверх. Вспомнился первый раз, когда довелось выйти на хрустящую черную поверхность, тогда была стая, был высший, страх перед ним, и его желания выполнялись незамедлительно.
Тогда, давно, в поисках еды высший вел их к очередной кормовой территории, но они неожиданно наткнулись на конкурирующую стаю. Высший не пожелал уступать и в итоге они одержали верх, потеряв почти всех своих низших. Но главное – это своя жизнь и жизнь высшего, так что для стаи потеря нескольких низших не проблема, главное, что вся высшая свита уцелела, а враг был растерзан. Вдруг тело содрогнулось, так что покров затрещал, скрежеща плитками костяной защиты, когда вспомнилась роковая встреча с опасной едой.
Опасная еда попадалась не раз, её было много в пустых местах, там, где другой, обычной еды было мало. Охота на неё была чаще удовольствием от игры, но высший её опасался. Иногда, когда такой еды было много, стая её игнорировала или отправляла в разведку несколько быстрых низших и, если имелась опасность, еду игнорировали. Часто такое поведение высшего в стае вызывало недовольство, но, вспоминая последнюю встречу с опасной едой, было понятно, почему старший поступал именно так.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.