Святоша

И я взяла на себя ответственность сделать все правильно для нее.

Потому что кто, черт возьми, еще это сделает?

Я бы сделала это независимо от того, знала я Кайлу или нет. Каждый день недели и дважды по воскресеньям. Но когда ее подруга рассказала мне, как выглядит Джон, правила игры для меня изменились.

Она сказала, что у него шрам в форме полумесяца над губой. Я чуть не потеряла голову, будучи уверенной, что она издевается надо мной.

Но нет.

Чем больше она описывала Джона, тем больше в глубине души я понимала, что это правда.

Александр в Бостоне.

Я все еще не хочу в это верить. Даже после всего, что я знаю, что это правда. Когда складываешь два и два, всегда получается четыре. И небо чертовски голубое, потому что оно априори голубое. И Александр был плохим, даже если я никогда не хотела этого признавать. Даже если я до сих пор не хочу это признавать.

В моей голове звучит заезженный саундтрек.

Он не был бы плохим, если бы не они.

Это была не его вина.

Мы все иногда лжем самим себе.

Потому что ложь сладка, а правда зачастую бывает горькой. А я никогда не пробовала столь горькой пилюли, как Александр гребаный Каррингтон.

Его биография настолько типична, насколько это возможно в старом мире. Ребенок с папиными деньгами из трастового фонда. Престижные школы, быстрые тачки и мягкие руки, потому что ему не пришлось работать ни дня в своей жизни. В таком мире я выросла. Это люди, с которыми ассоциировали и меня. А теперь я ненавижу их больше всего на свете.

Я дала себе зарок, что он будет последним в моем списке. Потому что я не могла позволить себе сомневаться в пяти годах тщательного планирования.

Не зря же я наблюдала, как одна за одной падают костяшки домино.

Делишки Итана всплыли наружу. Империя Куинна рушится на глазах. До Дюка дошло, что его давняя подружка все это время трахалась с его братом. А Трип, ну, с ним все было просто. Мне даже не пришлось поджигать его идеально выстроенный мир. Он сам зажег фитиль своими многочисленными пристрастиями.

Но Александр - другая история.

Он тот, кого я так долго ждала. Тот, кого я так и не смогла выследить. Он словно растворился в воздухе после скандала с его отцом.

Я уже начала терять всякую надежду.

Пока подруга Кайли не упомянула о шраме в форме полумесяца на его причинном месте.

Это не может быть он.

Я все еще не верю в это, и все же я здесь, пятую ночь подряд обследую один и тот же бар. Я не в силах сопротивляться этому. Эта навязчивая идея проросла корнями внутри меня, заражая мой разум, словно яд.

Я должна найти его.

И мне нужно решить раз и навсегда, действительно ли эта тропа войны, на которой я нахожусь. Готова ли я вступить в бой и позволить пустить себе кровь в погоне за местью.

А до тех пор я буду довольствоваться пешками. Как та, от которой я сейчас нахожусь всего в двух шагах. Ему стоит только повернуть голову, и он заметит меня. В этом я уверена.

Запомнит ли он меня?

Я сижу и жду. Я подзываю бармена.

К тому времени, как он доберется до нас, тупица будет спрашивать, может ли он угостить меня выпивкой.

«Конечно», - отвечу я ему. А потом, когда он отвернется, я подсуну ему бензодиазепин. Максимум пять минут, и я предложу нам найти место потише. Например, подняться в мой номер наверху.

Вот как это обычно происходит.

Только сегодня все иначе.

Потому что Джон меня не замечает. Даже когда бармен подходит ко мне, чтобы спросить, не хочу ли я чего-нибудь выпить. И когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что может быть таким ослепительно захватывающим, я нахожу именно то, что не хочу видеть.

Она на другом конце бара, в тени. Сегодня вечером на ней короткий черный парик и единственное оружие, которое ей нужно. Лукавая улыбка, мановение пальца - и он у нее в руках. Крючок, леска и грузило.

Не назвала бы наверняка ее своим заклятым врагом. Или даже соперницей.

Я не претендую на свою территорию. За исключением тех случаев, когда кто-то задает жару. Именно этим и занимается эта девушка с тех пор, как появилась здесь два месяца назад.

На улице ее зовут Сторм, но имена для нее все равно что сумочки. У нее разные имена на каждый день недели, чтобы соответствовать маскировке.

Сучка сумасшедшая. Еще более безумная, чем я.

И она делает мою игру похожей на детскую забаву по сравнению с тем, что она делает со своими игрушками. В ней есть что-то такое, что немного пугает даже меня. Я уже наблюдала за тем, как она работает раньше, и надо отметить, что она не делает из этого какую-то рекламную кампанию. Она делает все просто, и это работает. Причем это работает так хорошо, что она даже не приближается к своим целям, прежде чем заманить их в ловушку.

Она стоит в тени, бросая робкие взгляды через плечо. Это действительно все, что она делает. В ней есть некая тайна, наличие которой даже я не в силах отрицать. И я не скажу, что не восхищаюсь ее мастерством, потому что у нее природный талант к тому, что она делает.

Но уважение - это улица с двусторонним движением.

Как я уже говорила, я не фанатка людей. Так что обычно я не лезу не в свое дело.

Но сегодня вечером она пересекает двойную сплошную. И ей об этом прекрасно известно, когда встречается со мной взглядом и улыбается.

Тупица встает со своего табурета и идет прямо навстречу своей гибели, как щенок, гоняющийся за костью. Я иду в пяти шагах позади него.

Сторм регулярно пользуется теми же отелями, что и я, поэтому я не удивляюсь, когда она ведет его в одну из комнат наверху.

Я хватаю нож и кредитную карточку, готовясь разобраться с замком, но в этом нет необходимости. Она оставила дверь приоткрытой для меня.

К тому времени, как я открываю дверь, она уже уложила тупого барана под наркотой на землю без сознания. Она на секунду встречается со мной взглядом и быстро отстраняет меня, прежде чем приступить к разрезанию его одежды.

Если бы я не знала ничего лучше, я бы подумала, что она изучала мой план действий.

— Этот был моим, — говорю я ей.

— Неужели?

Она не отвлекается от своей текущей задачи.

— Потому что я почти уверена, что он пришел сюда по собственной воле. Не думаю, что он даже заметил тебя сегодня вечером. Без обид, куколка.

Что ж, в этом она действительно права. Но все же я не собираюсь пускать все на самотек.

— Я уже имела счастье встречаться с ним.

— Тогда, думаю, ты недостаточно хорошо поработала, — утверждает она. — На этот раз я постараюсь сделать все правильно.

— У меня не было его адреса.

— Ну, не волнуйся. Я… у меня он был. Вместе с именами его жены и детей, ждущих его дома.

То, как Сторм скривила губы, когда произносила «жена и дети», говорит именно о том, что я хотела о ней узнать. У каждого из нас есть спусковой крючок. Что-то, что заставляет нас тикать, или от чего нам становится плохо... неважно. Вот откуда ее ярость. Это измена, из-за которой она так себя ведет.

Она молода, ей, наверное, не больше двадцати четырех, но она жесткая. Жесткая, как стерва. И я бы рискнула предположить, что она уже была замужем.

Все это очень увлекательно, правда. Но я не Фрейд, и я обнаружила, что меня это слишком будоражит, поэтому я взяла себя в руки и перешла прямо к делу.

— Понимаю, что ты здесь недавно, — говорю я. — Но я думаю, нам нужно прийти к какому-то консенсусу. Ты привлекаешь слишком много внимания. Парни, которых я наебала, возвращаются в свои пентхаусы с поджатыми хвостами и доживают свои дни в сожалениях и паранойе. Что до твоих, то они идут прямиком в полицию. А теперь еще и федералы здесь что-то вынюхивают.

Сторми достает вещмешок, не похожий на мой собственный, и извлекает татуировочный пистолет. Она вся погружена в то, чем занимается, и я даже не уверена, что она меня слышала, когда она надевает латексные перчатки и протирает его грудь спиртовым тампоном.

— Послушай, Скарлетт...