Страница 18 из 75
Вся Перепелкина наука по убийству органических существ выветрилась у меня из головы, и я снова принялся за старое: арт-фехтование с его эпичными связками и размашистыми движениями пришлось как нельзя кстати! Чувствуя, как звенят от напряжения мышцы и стучит кровь в висках, я с гудением рассекал клинком воздух, танцевал вокруг мраморной Медеи, каждым взмахом поражая одну или две твари. Нет, определенно — с такой скоростью можно было работать миксером на кондитерской фабрике! «Вертушка», «мельница», «восьмерка», потом — обратный хват, пируэт, вольт — и снова — «вертушка» и «мельница». С неба сыпались кровавые ошметки, брызгало красным, когда кард натыкался на сопротивление, ультразвуковое хрюканье звучало всё более истерично — но стая перла и перла, имея вполне четкое намерение изничтожить двуногих кожаных ублюдков, стереть нас всех с лица земли.
Иногда приходилось сбиваться с ритма — если особенно шустрая тварь таки пыталась попробовать на зуб мои защищенные «национальным костюмом» конечности, и я сбрасывал на асфальт чудище, топтал тяжелыми подошвами строительных ботинок и начинал свои танцы заново. И так — по кругу. До тех пор, пока твари не закончатся.
Маяк воевал с Хтонью — и я тоже. Такова была наша планида.
Залитые кровью, усталые и довольные мы, разбившись на произвольные кучки, шли по Проспекту и переговаривались.
— Как ты собираешься помочь Перепелке, если Щербатый и его типы выгребли все сливки? Они обчистили трупы, и не только трупы, понимаешь?- спросил Хуеморген. — Да и разбойнички Евгеньича в стороне не остались… Грабь награбленное, а? Кто будет проверять, кому достались деньги из кассы — мертвым темным или благородным спасителям маякского предпринимательства?
Гном мое чистоплюйство не одобрял, намекая на то, что весь бизнес застрахован на конские суммы, и уцелевшим буржуйчикам финансовый крах не угрожал бы даже в случае, если бы от их контор и предприятий остались одни лишь только голые стены. Но у меня на этот счет было другое мнение:
— Сливки? Говно это, а не сливки. Принтеры и сканеры из офисов? Мелочь из кассы? Дядя Фриц, вы мелко мыслите!
— Мелко? Где ты собрался взять пятьдесят тысяч? — принялся пессимиздеть по своему обыкновению гном. — Да нет у нас такой суммы и не будет, если даже мы продадим «Орду»… Но хрена с два мы станем продавать «Орду» ради этого усатого садиста!
— Продавать Орду? За языком следи, гноме! Нахрена нам продавать орду, мы будем расширяться! А Перепелка у нас будет менеджером по безопасности и фитнес-инструктором… То есть — ответственным за боевую подготовку!
— Меня поражает твой оптимизм, Бабай! — квохтал Хуеморген. — Сначала тролль, теперь — киборг!
— А до этого — гном, осьминог и две орчанки! А еще — куча гоблинов и полдюжины снага. Слушай, господин Дюрхденвальд, мои слова и внимай им, подобно великому откровению… — я воздел очи к небесам и проговорил замогильным голосом: — Оптимизм и пессимизм есть последствия недостатка информации!
— И что, и что? Ты сейчас вот так по щелчку просто возьмешь — вынимешь пятьдесят тысяч денег из задни… — Хуеморген осекся.
Наверное, вспомнил, как я взял — и вынул десять тысяч денег. И теперь он семенил рядом и смотрел на меня щенячьими глазами, этот матерый кхазад, который из своего обреза гасил только что тварей с таким невозмутимым видом, будто убирал пыльных зайчиков под кроватью пылесосом. Пялился, как маленький мальчик, внезапно увидевший волшебника в голубом вертолете, который вместо того, чтобы подарить пятьсот эскимо детишкам, швыряется мороженым на палочке в случайных прохожих.
— Ладно, — сказал я и сунул лапу за пазуху. — Гля, что у меня есть.
В обычном пластиковом зип-пакете дешевым блеском посверкивали что-то около восьми десятков черненьких матовых колечек с невзрачными камешками.
— А-ху… Ах у ели, ах у елки! Ах у ели злые волки! — вовремя перестроился гном, заметив рядом с нами Шерочку и Машерочку.
При дамах ругаться — некультурно. А мы народ вежливый, нам такое невместно. И занавески мы тоже не трогаем, правило такое в Орде.
— Вы о чем там шепчетесь? — поинтересовалась Шерочка.
— У вас там мальчиковые секреты? — подпела ей Машерочка. — Вы там материтесь между собой, а нам не разрешаете, да?
— Да не, какой там! — тут же засуетился гном. — Я Бабаю что говорю? Вот, мол, я как знатно уху ел давеча! А он мне — надо и нам, стало быть, уху есть, всей Ордой…
— Да какая тут уха? — презрительно отмахнулись орчанки. — Это из морской рыбы-то? Вот у нас в Сибири — там уха!
Когда две эти урукские занозы в заднице отвлеклись, чтобы потроллить тролля по поводу его набедренной повязки и того, что она скрывала, гном зашипел на меня со страшными глазами:
— Ты ващ-щ-ще понимаеш-ш-шь? Ты ващ-щ-ще представляешь, сколько это стоит?
— Для этого у меня ты есть, — похлопал его по плечу я. — Но всяко больше пятидесяти тысяч, правда? Как думаешь — мы сможем позволить себе ставку менеджера по безопасности и инструктора по шейпингу?.. То есть — по боевой подготовке, конечно.
Когда вся наша толпа проходила мимо «Надыма», каждый из бойцов с Проспекта посчитал своим долгом харкнуть на дверь заведения Густава Игельшнойцхена. Меня терзали смутные предчувствия по поводу того, что бизнес бывшего местного авторитета ожидали тяжелые времена. Репутация такая штука: зарабатывается долго, портится в один момент. Похоже, выводы о том, что Густав был в курсе налета ермоловских дружинников на Маяк и никого не предупредил, и ничего не сделал, появились не только в моей голове.
Я впервые делал эскиз. Ну, то есть взял листочек бумажки, карандашик, сел за один из свободных столиков в углу нашего ресторанчика и принялся рисовать Ловец Снов. Зачем? Потому как истории Хурджина про явившегося ему духа Садзынара, да и тема с прикончившим старого Резчика магом-менталистом мне покоя не давали. А еще — припомнились слова кого-то из опричников в самый момент моего попадания в этот мир. Тогда разговор, кажется, зашел о том, что Резчик-де всю комнату бы уже расписать успел, и никакие маги ему были бы не страшны, кроме менталиста.