Страница 72 из 74
Глава 21
…Сарацины отступили после того, как окончательно потухли костры крестоносцев — не сразу, но Даниил Витальевич догадался приказать затушить их, чтобы лишить сельджуков «подсветки цели». После чего турки, осознав, что внезапного разгрома крестоносцев уже точно не получится, да понеся немалые потери именно во время перестрелки, наконец-то откатитись от холма… Сохраняя, впрочем, очевидную угрозу повторного нападения вплоть до самого рассвета.
Мало кто из крестоносцев смог заснуть в эту ночь. Облачившись в броню и отступив к самой вершине холма, где уцелевшие воины Христовы расположились примерно в том же порядке, как и когда отражали вражескую атаку, да выставив двойные посты, рыцари и ополченцы легли спать — но, наверное, каждому мерещилось, что турки вот-вот рванут в новую атаку… И подлые сарацины старательно разжигали в противнике этот страх — сняв тряпки с копыт лошадей, они малыми группами проносились у холма всю ночь, выкрикивая боевые крики и просто визжа. Тем самым имитируя очередной накат — и не позволяя христианам уснуть…
Спускаться в расщелину и выводить оттуда лошадей, чтобы атаковать врага в конном строю, рыцари не решились — во-первых, страшась повредить в темноте ноги их дестриэ, лишась, таким образом, своего главного преимущества на поле боя. А во-вторых, справедливо рассудив, что ночные поиски сельджуков вряд ли увенчаются успехом. То, что вокруг холма крутились небольшие группы сарацинских всадников вовсе не значит, что те остановились где-то неподалёку… Скорее эти всадники вели дозор, контролируя перемещения крестоносцев — ну, помимо коварной задачи не дать им заснуть…
Однако, когда небо ещё только начало сереть перед рассветом, и воины Христовы принялись подниматься, спеша к лошадям, многочисленная сельджукская рать сотен в восемь воинов (ещё две они потеряли в ходе ночного боя, истребив и поранив, однако, не менее сотни ополченцев и дзиаворов) уже подступила к холму. Правда турки, наученные горьким опытом, не спешат атаковать — и вместо наката всей массы сарацин, по пологому склону холма вперёд двинулся лишь единственный всадник с белым стягом. Хотят договориться?
Переговорщик не доехал и до границы бывшей стоянки лагеря крестоносцев, ставшей полем ночного боя — и усеянной телами как людей, так и животных… И что-то в его фигуре показалось Белику настолько знакомым — и одновременно с тем странным! — что заинтригованный происходящим, капитан решился встретить парламентера, все ещё не веря своим глазам…
— Это что, Боэмунд из Тарента⁈ А что он здесь вообще делает, среди сарацин⁈
Направившегося вниз с холма «Танкреда» тотчас догнал Самсонов, с изумлением, во все глаза рассматривающий посланника сарацин. Капитан тяжело вздохнул…
— Если нам обоим не изменяет зрение — да, это он. И что он делает среди сельджуков мне, право слово, неизвестно… Может, его отряд следовал за нами, был разбит — а Боэмунд попал в плен? И теперь турки направили его к нам, потому как «свой», один из крестоносцев, сумеет склонить нас сдаться на их условиях?
Роман, гневно сверкнув глазами, громко воскликнул:
— Этому не бывать!!!
Белик, пытаясь успокоить разошедшегося мангалабита, дружески хлопнул того по плечу:
— Всё верно, не бывать. Но позволь я сам поговорю с ним, все же дядя…
Но Самсон решительно отмел предложение капитана, ответив с гранитной твёрдостью в голосе:
— Нет, я пойду с тобой.
Даниилу Витальевичу осталось лишь тяжело вздохнуть — и согласиться на присутствие варанга…
— Хах, кого я вижу! Сладкая парочка, ромей и норманн! Ничего более странного себе и представить невозможно!
Препоясанный мечом Боэмунд, положивший также булаву с массивным железным навершием у своих ног, облачен в хауберк и норманнский шлем — и явно не выглядит пленником. Ещё более озадаченный внешним видом «дяди» и его несколько странным поведением, «Танкред» издали воскликнул:
— Дорогой дядя! Я рад встретить тебя здесь…
Но Боэмунд лишь сплюнул себе под ноги, повелительным жестом оборвав «племянника»:
— Довольно комедии, Даниил Витальевич Белик. Неплохой ход с вселением в непись; признаться, какое-то время я продолжал думать, что ты лишь персонаж — покуда сопровождал нашего общего знакомого в вояже по Киликии…Но уж больно не типичное поведение для личности Танкреда Отвиля! И стоило копнуть поглубже, как правда сразу открылась…
«Боэмунд» жестом указал на Романа, безмолвно замершего на месте так, словно тот налетел на стену — и оглушенный, совершенно не осознает происходящего.
— Кстати, это я подсунул под меч Самсона Балдуина Булонского, спровоцировав их конфликт. А после я направил к нему армянское посольство, дабы заманить в Эдессу… Ранее, чем это было в реальной истории. О, ты не представляешь, сколько всего ещё должен был испытать Роман! Оборона Эдессы от Кербоги — и участие в осаде Антиохии; наконец, возвращение её Комнину. Вражду с Боэмундом из Тарента — и месть убийце отца в хольмганге… Участие в осаде Иерусалима, чтобы ромеи именно под ЕГО началом остановили резню гражданских и сохранили себе город… А там, если бы наш игрок пережил бы все эти приключения, то и посольство в Киев к Владимиру Мономаху, и участие нашего «манглабита» в крестовых походах русских князей против половцев!!!
«Боэмунд» — хотя Белик уже практически наверняка утвердился в той мысли, что в физическом теле ненавистного «дяди» находится ИР «Флоки Мститель», осторожно спросил:
— Если бы «пережил»?
Флоки, восхищенно перечисляющий все будущие сюжетные арки Романа прервался — после чего, помолчав немного, с издевкой скривил губы:
— Ну конечно, рано или поздно нашего героя ждёт смерть. А потом он закольцуется, и все для Ромы — и для меня! — начнётся сначала. Ведь в игре я смотрю на мир его глазами — можно сказать даже,
— А ты разве не знаешь, что его сознание разрушается в реальном мире, если игрок закольцовывается⁈
Флоки только коротко хохотнул — после чего, неожиданно резко подхватив рукоять лежащей подле его ног булавы, решительно шагнул к Самсонову:
— Да кого это волнует? В любом случае, твою помощь можно расценивать как поддержку извне… А так нечестно. Нет, пора Роме отправиться на