Страница 16 из 18
После теоретических занятий нас выводили на плац, где мы активно занимались шагистикой. По мне так наука также немудреная, тяни ногу, чтоб примерно пятнадцать сантиметров от земли, или три вершка по местной системе мер, да отмашку рукой давать не забывай. Поначалу у многих парней строевая подготовка вызывала определенные трудности. К концу первого месяца наша рота четко вышагивала по плацу коробочкой и вполне себе сносно выполняла различные строевые маневры. Капитан Решетов был нами доволен.
Во время КМД к оружию нас не подпускали – не полагается до принесения присяги. Строго тут с этим. Помнится, в той реальности будучи еще школьниками, мальчишкам доверяли разборку и сборку автомата Калашникова, даже пострелять возможность предоставляли. А из охотничьего ружья я с восьми лет довольно успешно шмалял по уткам, разумеется, под чутким дедовым руководством.
После упражнений по шагистике нас снова вели в столовую. Кормили до отвала, непременно какой-нибудь горячей похлебкой на первое, на второе каша или тушеные овощи с мясом и компот на третье либо из свежих плодов и ягод, либо из сухофруктов.
Далее снова обучение в классе. Какой-нибудь офицер нашей части рассказывал о том, как все устроено в Российской Армии.
Кстати говоря, три года назад довольно архаичная система армейских званий претерпела весьма существенные изменения. Раньше практически в каждом роде войск присутствовали собственные особенности в данном вопросе. Для того, чтобы прекратить путаницу в чинах и званиях и одежде был введен единый реестр для сухопутных войск, и вполне соответствующий ему для флотских. Система была позаимствована частично у французов, частично у англичан. В результате реформы были упразднены все эти генерал-аншефы, цейхмейстеры, бомбардиры, прапорщики, есаулы и так далее. Теперь начальной боевой единицей в сухопутных войсках был рядовой, далее ефрейтор, младший сержант, сержант и старший сержант. Подпрапорщик и прапорщик офицерами не считались, хотя имели право занимать должность младшего офицерского состава вплоть до командира взвода. Далее шли младший лейтенат, лейтенант, штабс-капитан и капитан. Старшие офицеры – майор, подполковник и полковник. Далее генералитет – генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник. Завершали список высшие командные звания – маршал, фельдмаршал и генералиссимус. В данный момент в Российской Армии всего четыре маршала, фельдмаршалы и генералиссимусы отсутствуют. Означенная система званий касается всех родов сухопутных войск от пехоты, кавалерии, артиллерии, инженерных и медицинских подразделений до казачьих полков и всего прочего.
Еще один интересный момент, форма рядовых бойцов здорово напоминает одежду времен Великой Отечественной – гимнастерка и галифе цвета хаки, сапоги, шинель, бушлат, головной убор пилотка, в зимних условиях добавлялись утепленное нижнее белье, валенки, меховые шапка-ушанка и варежки, а также овчинный полушубок. Стальной шлем один в один СШ-40, принятый на вооружение Советской Армии перед самой войной в тысяча девятьсот сороковом году. Полевая офицерская форма также мало чем отличается от солдатской, если только добротностью ткани, из которой пошита. А вот парадная, точь в точь как у офицеров немецкой СС – черная стильная, к тому же с замысловатыми витыми погонами. Интересно, какому кутюрье взбрело такое в голову?
После теоретических занятий, нас ждала легкая пробежка всего-то пару верст, затем личный состав разводили по спортивным городкам. Далее снова шагистика. После плотного ужина непременно общее построение школы на котором поп ходил с кадилом благословлял бойцов и читал молитву, мы за ним повторяли хором. Поначалу получался форменный разнобой. Батюшка сурово хмурил брови и говорил нам всякие нелицеприятные вещи. Однако вскоре все наладилось, и мы дружно хором горланили «Отче наш» и прочие православные молитвы.
Перед отбоем нам предоставлялся еще час личного времени в основном для того, чтобы привести в порядок одежду, обувь и написать письмецо родным и близким.
Кроме Василисы Егоровны со мной вел переписку Давид Моисеевич Михельсон мой боровеский приятель.
Однажды сижу в классной комнате пишу письмо. Тут заходит Васильев.
– Девчонке, какой пишешь Воронцов?
– Не, одному знакомому.
Любопытный сослуживец обладал острым зрением и умудрился прочитать на конверте имя адресата.
– Жид, что ли твой Давид Моисеевич?
– Ну еврей, отчего же сразу жид? Между прочим весьма порядочный и умнейший человек, в городской гимназии преподает естественные науки, а еще руководит музыкальным коллективом.
– Так поди не крещен? – продолжал наседать Васильев.
– Не крещен, ну и что с того? – я недоуменно пожал плечами. – У нас свой Бог, у него – свой.
– Сомнительные у тебя знакомства, Воронцов, – выдал сквозь зубы доморощенный антисемит и покинул помещение.
Во, блин, козел! Человека не знает, а о нем уже судить пытается, да и меня невесть в каких грехах уличает. Глядь, в контрразведку стуканет. Теперь мне более или менее понятно, почему неведомая Наташа предпочла другого ухажёра в качестве законного супруга. С таким дотошным гондоном семейного счастья девке было не видать.
Пришлось немного колдануть и обеспечить этому Васильеву бурные и продолжительные туалетные посиделки. Целители школьной медсанчасти были в полном недоумении и три дня не могли справиться с банальным поносом. Шуму случилось! Объявили карантин, неделю никого за пределы части не выпускали. В результате ничего такого не обнаружили и вскоре карантинные меры были отменены. Короче натворил я дел, зато наглеца крепко проучил. Жаль, что он не в курсе, от кого подарочек прилетел.
В двадцать два часа построение взвода в коридоре, вечерняя проверка по списку личного состава. Затем отбой. Подъем в шесть утра и далее все по кругу.
Однажды, будучи в неважном настроении, задал себе вопрос – а стоило ли вообще идти в армию? Может было бы лучше, до или после суда объявить о своей принадлежности к двум Великим боярским родам, глядишь и жизнь по-другому обернулась?
Поразмыслив, сам же себе и ответил – стоило. Даже если бы я доказал свое право крови, не факт, что меня не подвергли бы тщательной магической проверке и не выявили подмену личности истинного владельца телесной оболочки. По причине отсутствия в широком доступе какой-либо информации о чародеях и чародействе мне неведомы возможности сильных одаренных. Так что, Андрей Драгомирович, нефиг страдать ерундой, ибо попытка вернуться в «родную гавань» может обернуться для тебя не только обильным плюшкопадом, но более весомыми неприятностями, нежели связанные с избиением двух безмозглых высокородных удальцов. Тогда уж точно придется бежать куда подальше, если, конечно, мне предоставят такую возможность. Короче, придется жить собственным умом без опоры на именитых родичей. Ну и пусть, Будем жить, сохраняя инкогнито, а там война план покажет как в прямом, так и переносном смысле.
Итак, сегодня всему коллективу курсантов школы младших пехотных командиров предстоит принять присягу на верность Царю и Отечеству и стать полноценными воинами величайшей армии мира.
Процедура принятия присяги прошла довольно быстро. Весь личный состав выстроился поротно на главном плацу школы. Генерал-майор Зимин-Самойлов зачитал речь, в которой поздравил бойцов с окончанием обязательного этапа подготовки к воинской службе и с предстоящим принятием присяги. Также дал парочку банальных наставлений, дескать, служите честно и, возможно, когда-нибудь кто-то из нас станет генералом.
Для меня так генеральское звание весьма сомнительное удовольствие. Я и в армию угодил по независящим от меня обстоятельствам. Не, в генералы не желаю, да и в господа офицеры тоже. Не моё всё это. Отслужить рядовым солдатом, сколько полагается вольноопределяющемуся, и скорее домой на гражданку медицинскую профессию осваивать и по жизни обустраиваться как можно комфортнее. Хотя, рядовым уже не получится, по окончании школы, как минимум, шевроны младшего сержанта мне светят, а это командир отделения. Получается, командовать людьми, хочу я этого или нет, мне придется. Ну и ладно, отделение, не армия, как-нибудь с Божьей помощью управлюсь.