Вера воды

— Опомнись! Проснуться! — закричал кто-то вне зоны моей видимости. Громко. Эти слова прожгли меня до костей, и я… очнулся.

Вслед за Моркер, которая находилась возле меня, и уже теряла всякую надежду забрать меня из того странного мира, я тоже закричал.

— Тихо… Лежать…

Какое-то странное ощущение накрыло меня с головой. Будто эти события уже происходили со мной некоторым временем раньше.

— Где я, Моркер? Ты спасла меня? Меня почти съели… троглоделлии…

Моркер удивилась тому, что я знаю её имя.

— Ты тут. Ты плохо, — сказала она с опаской. — Троглоделлии… Плохо…

— Ты меня не помнишь?

Боль постепенно уходила из моего тела, и я поднялся с камня, на котором лежал. Я осмотрел комнату, в которой находился. Это было то же знахарское убежище, которое я и помнил.

— Не помню. Ты помнишь? Ты плохо там, под руинами. Алис тебя найти. Моркер спасти.

— Вот дела… — сказал я, и почему-то сразу подумал, что во всем этом виновата Василиск. Я каким-то образом был перенесен в прошлое время.

Я взял Моркер за руку, и заставил поплыть за мной. Благо я помнил, где может находится Василиск. Моркер, на удивление, даже не сопротивлялась, а наоборот хотела разобраться в том, кто я такой и куда её веду. Здесь всё было не так, как положено. Я должен был во всем этом разобраться.

Запись 5. То, что было раньше

Василиск находилась всё там же. До боли холодная, безразличная к тысячам судеб глубоководных марр. Её дело — кормить океан, а не управлять своим народом, что поплыл за ней. Поэтому у неё на поводу я тоже не пойду. И пусть мне это будет стоить жизни, но я принял решение докопаться до истины. Пусть она будет страшной, непонятной, ужасной. Но я не намерен больше сидеть здесь, в этом странном месте, в котором всё кажется неправильным. Здесь я точно чужой. Точно лишний. Места мне здесь нет. Ни при каких условиях.

Мне показалось, что она посмотрела на меня озадаченно. На самом же деле взгляд её был такой же мертвецкий, как и в прошлый раз.

— А вот и ты. Незабвенный, живой, функционирующий. Полагаю, теперь ты знаешь ответ на вопрос, что такое тишина?

Странно, что она меня помнила. Но это лишь подтверждало мою теорию о том, что она виновна в происходящих сейчас событиях.

— Тишина — отсутствие звука. Отсутствие жизни. Ты живешь в тишине, обладаешь всеми аспектами мертвого организма. Не двигаешься, не живешь, я уверен, что ты и не питаешься. Ты и сама мне об этом рассказывала, не правда ли?

Василиск оробела. Но мне опять это лишь причудилось. Она осталась такой же стойкой.

— Хорошо. Вот тебе другой вопрос. Кто такая Жрица Нэро? Ты так и не вспомнил? — надменно спросила она.

Вот тут оробел я.

— Не могу вспомнить, и, полагаю, это всё из-за тебя. Я прав? Ты отобрала у меня память о ней. Своей… магией… или чем вы тут занимаетесь?

Моркер наблюдала за нами, не понимая, что происходит. Я тоже не понимал, что происходит. Я был во власти чувств и эмоций.

— Я избавила тебя от страданий, на которые ты наткнулся в поверхностных водах. Я вычленила из твоей жизни причину того, почему ты всё ещё не отбросил своё прошлое во благо своего собственного будущего. Теперь нет причин рассуждать о том, кем была Жрица Нэро, и какое наследие она после себя оставила.

— Тогда почему на стенах твоей пещеры написаны слова «Во имя нашей вечной Жрицы Нэро»? Я подметил их ещё в первый день пребывания в твоем логове.

— Ты переводишь язык рун на язык слов? — удивилась она, и показала единственную свою эмоцию.

— Мне никто не запрещает этого делать. Я знаю перевод рун. Я знаю, но откуда именно я это знаю… уже не помню. И всё потому, что ты удалила мою память.

— Я удалила тебе память? Нет, ни в коем случае. Если бы у тебя вовсе не было памяти, ты бы сошел с ума. Прямо как жители Прокула или Биимуна, что начали забывать о том, что все марры были рождены из одних вод, и являются родственниками друг другу. А значит вред одной марре океаном может расцениваться как вред сотням других марр. Если бы у тебя пропала память о твоих друзьях и родственниках, полагаю, ты бы покончил с собой. Ведь всё-таки есть кто-то, кто тебе дорог, не так? Тот или та, ради кого ты продолжаешь жить, не так ли?

— У меня больше никого нет, — признался я. — Мою жену убил мой сослуживец. Отца обескровили лактенсы. Мать погибла незадолго до моего выклевывания. Теперь у меня осталась только… Нэро. Но и её у меня отобрали. Её отобрала ты.

— Не только она, Анарел. У тебя есть марра, которой ты дорожишь. Уже живая. Ещё живая. Ты навряд ли о ней много думаешь, но я уверена, что те немногочисленные мысли о ней заставляют тебя идти дальше.

— О ком ты? — спросил я с агрессией.

— О твоем мальке, конечно же… Ты не уверен в том, что твоя жена успела оставить свое семя в Месте Рождения. Однако же я уверена в другом. И тебе бы стоило меня послушать, прежде чем смотреть на меня с такой злобой, не свойственной даже диким рыбам.

— Я не хочу тебя слушать. Я хочу, чтобы ты отпустила меня отсюда, раз уж уверена в том, что у меня есть малек.

— И зачем тебе это? Я отпущу тебя, и к тебе вернутся старые воспоминания об уже давно покинувшей всех марр Жрице Нэро. Ты вновь последуешь лживым путям истины в надежде на то, что твоя страстная вера в неё рано или поздно будет вознаграждена. Ты вновь пойдешь теми путями, что привели тебя сюда. Ведь всё рано или поздно рождается из абиссальной зоны. Всё возвращается в абиссальную зону. И ты не являешься исключением, кем бы ты себя ни возомнил. А теперь уходи, и занимайся тем, чем хочешь. Ибо ты свободен и находишься в безопасности только здесь.

Я не знаю, что на меня нашло, но я поплыл на Василиск, и ударил её в туловище. Удар отразился об её металлическое тело, и вдруг я понял, что удар совершил именно тем кулаком, что был сломан.

Я закричал. Мне было невыносимо больно. Едва заросшие раны раскрылись с неожиданной силой. Кость, которая пыталась восстановиться, теперь был повреждена ещё сильнее. А на Василиск не было и тени боли.

— Моркер, приведи его в порядок. Но руны не используй. Не заслужил, хоть живым он мне всё ещё нужен.

Василиск мрачно отплыла от меня. Моркер, что и сама находилась в состоянии шока, едва ли пыталась привести меня в чувства. Гнев снова наполнил меня до краев, и начал перекрывать боль. Но я всё равно потерпел поражение, и постыдно уплыл. Моркер поплыла за мной.

Запись 6. Утопия

— Ты помнишь меня? — переспросил я у Моркер, когда мы вернулись к ней в лечебницу. Она начала перевязывать мне руку.

— Не помнить… — дрожащим голосом ответила она. Она была напугана.

— Случилось что-то плохое. Я начал умирать наяву от укусов нимф, которых вы зовете троглоделлиями. А когда понял, что меня уже настигла смерть, внезапно услышал твой голос, приводящий меня в чувства. Когда я проснулся, то весь тот ужас, что я испытывал во время того, как меня пожирали живьем… он пропал. Будто всё это действительно происходило во сне. Ты мне поверишь?

Моркер задумалась, но все равно была насторожена.

— Почему ты обвинять Василиск? Что Василиск сделать?

— В этом и проблема. Я не знаю, что со мной произошло. А она знает, и я намерен докопаться до сути.

— Тебе доверять? Можно?

— Нужно.

Она закончила перевязывать мой раскрывшийся перелом, и посмотрела мне в глаза. Её глаза были такими же черными, какова была вся абиссальная зона.

— Василиск… марры… Василиск не марра.

— Это я знаю. Об этом она мне сама всё рассказала.

— Что? Василиск рассказать о себе тебе?

— Да, так уж вышло что… в моем сне… она открылась мне о какой-то тайне своего прошлого. Я не слушал её, ведь был погружен в свои размышления. Это было ошибкой, ведь она поняла, что мне не интересен её рассказ. Она говорила и о том, что у неё есть для меня какое-то дело. Но в чем заключается это «дело», я так и не узнал. Потому что она меня выгнала.