Вера воды

В дальнейшем он успокоился, но продолжил называть меня предателем.

— Архиерей Лантан, неужели «изначальное существо» всё таки есть в нашем океане? — спросил я с горечью. Я действительно сопереживал ему.

Лантан долго молчал, и я повторил свой вопрос. Инимикус находился рядом со мной, находясь в предвкушении откровения Лантана.

— Вера воды отвергает его существование, — скупо ответил Лантан, очевидно что-то недоговаривая.

— Архиерей Лантан, — внезапно вмешался Инимикус, от чего я даже расслышал, как Лантан издал напуганный звук, — Согласитесь ли вы на взаимную выгоду? Вы рассказываете Анарелу правду об этом существе, а я в свою очередь даю вам возможность умереть с чистой совестью. Вы будете казнены вместо того, чтобы просидеть в этой камере остаток своей никчемной жизни.

Я был ошарашен этим предложением, и думал, что Лантан не согласится. К моему огромному удивлению, он всё таки принял сделку. Я начал отговаривать их обоих от заключения своеобразного предложения, и даже поклялся тем, что отныне свято верю каждому слову Язычников, но моё мнение было не в почете.

Камеру отворили, и я заплыл внутрь. Затем её снова закрыли, чтобы Лантан не успел выплыть из неё. Но, как я понял, это было сделано лишь для галочки, ведь Лантан был скован цепями, и не мог даже пошевелится. Он неподвижно лежал на холодном полу, и смотрел на меня искоса то ли с ненавистью, то ли с грустью.

Его морили голодом долгое время. Он весь исхудал и побледнел, от прежнего героизма не осталось и размытого следа. Было совсем очевидно, что он успел смириться со своей участь, но новость о том, что теперь его могут казнить, его не на шутку обрадовала. Я даже не могу представить, что могли с ним сделать для того, чтобы он был рад своей смерти.

— Анарел… ты глупец. Глупец.

Его голос пугал меня. Было чувство, будто он держится на последнем издыхании.

— Простите меня, архиерей Лантан. Я больше не мог быть причастным к Вере воды. Я склонился перед Лантаном, раскаиваясь ему во всех собственных грехах. На заявления о том, что я предал свою собственную родину, родной океан и нашу Нэро я просто молчал, не осмеливаясь перечить марре, что сводила концы с концами. Мне пришлось молча согласиться с этими и многими другими вещами.

— Архиерей Лантан… я искренне раскаиваюсь перед вами. Но ведь абсолютно всех членов нашего похода теперь завербовали Язычники. Не я один перестал следовать путям Веры воды.

— Глупец… — в очередной раз повторил Лантан, и замолчал. Спустя минуту он внезапно вспомнил о том, почему я нахожусь возле него, и решил всё таки рассказать об этом изначальном существе. Пусть и с необыкновенной обидой на весь океан.

Лантан поведал о том, что изначальное существо и правда может существовать. Вера воды неспроста скрывала факт его существования для того, чтобы не поднимать общественный резонанс, и лишний раз не тревожить марр. Изначальное существо может находиться где угодно, и точное его местоположение не выявлено абсолютно никем. Кроме того, никто и никогда его не видел кроме нашей Нэро, которая древним маррам рассказывала об этом существе. Лантан подтвердил и информацию о том, что Биимун мог быть разрушен этим существом, и есть огромный риск того, что в дальнейшем и Прокул, и Пакс будут также разрушены.

Это вселило в меня ужас, но я немного успокоился, вспомнив, что Биимун пал очень много сезонов назад. Настолько много, что никто и не знает, когда именно. Но опасаться действий того существа всё ещё нужно.

Однако по сравнению с этой полученной информацией, в дальнейшем меня ужаснуло кое-что более… страшное. Когда я убедился в достоверности этой информации, мне запретили выходить из камеры. Я не понял, в чем дело, пока в прямоугольное отверстие не просунули нож-культро.

— Казнь должен исполнить ты. Язычники не будут мараться кровью грязной марры. Если откажешься от исполнения казни, будешь обречен на пребывание в этой же камере до конца своих дней, — холодно произнес Инимикус в ожидании моих действий.

Здесь-то Язычники и показали свой истинный нрав. Наконец я угодил в их умело-сооруженную ловушку, будто был самым безмозглым кумиком во всем океане.

Инимикус приказал мне произвести казнь, но он совершил глубокую ошибку, отдав мне лезвие-культро. Подняв лезвие с пола, я подплыл к Лантану, и начал перепиливать его оковы. Я не собирался всерьез его убивать, но за считанные секунды выдумал хитрый план по его вызволению из этой темницы.

— Сейчас я перережу вам оковы, лежите смирно. Я сделаю вид, что убил вас, но на самом деле вы останетесь живы. Я нанесу себе несерьезную рану, и мою кровь сочтут за вашу, выпустив меня наружу. Когда охрана войдет в камеру, я попытаюсь напасть на них сзади, вогнав им лезвие в жабры. Я справлюсь со всеми ними, ибо я, как бывший высший страж, точно превосхожу рядовых охранников по силе. От вас лишь требуется молчать и притворится мертвым, — едва слышно произнес я. Я считал этот план очень умелым и удачным, но не учел одной мелочи. Лантан едва ли хотел жить в том позоре, которого он был удостоен после нападения на Прокул.

Пока я перепиливал оковы, Лантан мне всячески мешал и пытался издать хоть какой-то звук, но я зажимал его рот свободной рукой, от чего охрана и Инимикус слышали лишь его бессвязное возмущение. Я не понимал, для чего Лантан пытается мне помешать, и всячески уговаривал его замолчать. Когда же оковы были перепилены, я уже было хотел провести по своей руке лезвие-культро, но тут архиерей совсем вышел из себя. Несмотря на то, что он был обессилен, он смог скинуть меня с себя, и выхватить лезвие, пока я не понимал, что произошло. В ту же секунду он вогнал его себе глубоко в жабры, и умер до того, как я успел его спасти.

Всё стало красным. Стоячая вода заставила кровь Лантан медленно расплыться по всей камере, пока я медленно осознавал, что не смог предотвратить смерть своего духовного деятеля. С этого момента я уже смутно помню, что произошло дальше. Я и сам в тот момент на короткое время потерял рассудок, подобно усопшему Лантану. Как я собрался с силами и выплыл из уже открытой камеры я не помню. Однако помню то, что пока я был охвачен определенным порывом, я попытался напасть на Инимикуса, совсем не осознавая, что может произойти дальше.

Я набросился на него как на свою добычу, намереваясь убить его тем же лезвием, которым Лантан убил самого себя. Однако его охрана сработала очень быстро, и кто-то успел оттолкнуть его в другую сторону, и подставится под удар самому. Этому охраннику удар пришелся в грудную область, но по всей видимости я лишь его поцарапал, ведь рана заросла буквально на глазах.

Тут же и в меня самого, а точнее в мою спину вогнали лезвие-культро, и ударили чем-то тяжелым по голове, от чего я потерял сознание.

Я пишу эту, прошлую и следующие записи, уже пребывая в относительно-безопасном положении. Однако я не упущу возможности рассказать вам, что же случилось дальше. А случилось кое-что довольно интересное.

Запись 4. Чужой

После событий прошлых записей я очнулся в многоместной камере тюрьмы. Я сразу начал вспоминать, что стало причиной моего пребывания здесь, но кое-кто заметил мое пробуждение.

В камере, включая меня, находилось четыре марры. Все разного происхождения и темперамента, однако интерес к моей личности проявила только одна из них.

— Сагридин, — представилась подплывшая ко мне марра. Его чешуя была желтовато-серого цвета, и это могло говорить о том, что здесь он пробыл дольше всех. Такой цвет чешуи появляется из-за плохого питания у каждой марры.

— Анарел, — представился я, отходя от головной боли, и протягивая Сагридину руку.

Однако её он не пожал.

— Ты экваториальная марра. Тебе здесь делать нечего. Ты нам не друг, так что даже не пытайся с нами контактировать, — грубо ответил он, а потом, как ни в чем ни бывало, представил мне других моих сокамерников, — А это Зален и Лорган. Им можешь руку не протягивать.