Лес

– О чем ты говоришь, мама?

– Мне знаком этот взгляд. Я часто видела его в собственном отражении в реке, когда ждала твоего отца с охоты. Его запах, запах его победы в зубах были всегда волнительными для меня. Помню, как старался он сохранять в моем присутствии спокойный взгляд. Но каждый раз твоего отца выдавал хвост, его неподдельная манера выражать искренние чувства. Он дорожил временем, когда мы оставались наедине. Грубый, сильный, дерзкий – таким он был для меня, но совершенно другим со мной. И в эти мгновения я не принадлежала себе, я принадлежала только ему.

– А каким он был с тобой, мама?

– Его отсутствующий взгляд и прижатые к голове уши были неподражаемы всякий раз, когда я проходила рядом. Твой отец старался делать вид, что не замечает меня в стае, хотя я неоднократно заставала его оглядывающимся мне вслед. В конце концов из-за нелепой гордыни твоего отца мне пришлось первой заговорить с ним. Так мы и познакомились.

Однако он очень изменился, когда мы ушли из стаи, чтобы создать собственную семью. Стал более смелым и ответственным в принятии решений. Мы подались в горы в поисках подходящего места для логова. Где и появились вы на свет. Весной в горах очень холодно, поэтому я все время была с вами, согревая своим теплом. Я не знала, как долго еще нам предстояло пробыть там, прежде чем мы сможем вернуться в лес. Но в одном я была уверена: мне было на кого положиться. Твой отец приносил пищу и был обходителен со мной. Ваше рождение стало для него первым серьезным испытанием в жизни, с которым он успешно справился.

– Почему вы не выбрали место для логова в лесу?

– В те времена здесь было небезопасно. Непримиримая борьба между стаями волков за территории и раздолье для хищников из чужих земель создавали невыносимые условия для выживания. Нам пришлось туго, когда мы вернулись с подраставшими щенками в лес. Приходилось постоянно кочевать с места на место, чтобы не остаться голодными и не нарваться на других хищников. К зиме мы с твоим дядей объединились в стаю, чтобы выжить. И в этой стае твой отец занял место вожака.

– Почему папа стал вожаком, а не дядя?

– Платон превосходил твоего отца в размерах, но уступал ему в сноровке. Тогда это было куда важнее, – умение повести за собой стаю, выбрав верную тактику для охоты. Кроме того, твой отец начал борьбу за право всех волков в лесу считаться его «санитарами», а не изгоями.

– Что это значит?

– В лесу нас называют кровожадными убийцами, и зачастую так и есть, такова наша природа. Но если есть возможность питаться слабыми и больными зверями, не способными самостоятельно выжить в дикой среде, незачем лишать жизни здоровых зверей и их детей. Такой была позиция твоего отца. Однако большинство волков из его стаи предпочли не изменять своим вкусам. Твой отец был очень гордым, чтобы отступить от своих убеждений. Это его и погубило.

– О чем это вы здесь шепчетесь с поджатыми хвостами?

– А ты чего такой довольный? – поинтересовалась у подбежавшего сына Юстина, глядя на его виляющий из стороны в сторону зад.

– Дядя Платон мне пообещал, что сегодня ночью возьмет на охоту.

– Ну-ка постой! Какая охота? Ты еще мал для нее.

Но довольный Макс успел удрать прежде, чем матерая волчица отреагировала на неутешительную для нее новость.

– Мама, как думаешь, почему Марат решил уйти из стаи, отдав предпочтение одинокой бродячей жизни? – спросила у призадумавшейся волчицы Селина.

– Не знаю. Надеюсь, он не повторит ошибок твоего отца.

Вдоволь нагулявшись за целый день по безоблачному небу, устремилось к горизонту заскучавшее солнце. Тоскливо провожали его полуобнаженные светолюбивые березы, выстроившиеся на окраине леса по соседству с разодетыми елями.

Принаряжаются к весне стройные прелестницы. Несутся сейчас питательные соки по их белым стволам вверх, к молодым побегам с уже распустившимися смолистыми почками, из которых все усерднее пытаются выбраться на свет зеленые листочки.

Вот только не уследили взрослые белоствольные эгоистки за молодой березкой, ютившейся зимой под их распростертыми во все стороны голыми ветвями. Стоит она сейчас, склонившись до самой земли. И никак уж березке не выпрямиться, – не выдержал ее хрупкий ствол тяжести снежного покрова. Сочится из ее раны целительный сок, стекая вниз по непорочной белой коре, обратно к корням.

Потешается над несчастной растущая рядом самодостаточная молодая ель. Ловко управлялась она зимой со своими гибкими лапками, отряхиваясь от снега. И теперь то ли собой довольная, то ли за себя. Отныне ее корням больше влаги достанется.

Куда более скромно вела себя растущая на окраине леса старая сосна. Натерпелась она в свои годы всякого. И только одиночества страшилась как огня. Вот и приютила гостей на своих ветвях. И не нарадуется, хоть порой и объедают они ее.

В который раз за день пронеслась по сосновому стволу неутомимая Алиса. Еще на прошлой неделе белка сбросила зимнюю шубку и теперь мелькала среди густых ветвей сосны в своей рыжей обновке.

Алиса ловко спрыгнула с соснового ствола на землю и подбежала к соседней березе. Аккуратно достала из расщелины дерева сушеный боровичок, обхватила его лапками и помчалась обратно к своему замаскированному в хвое гнезду, возле которого ее поджидал званый гость.

Остановившись у входа в гайно, Алиса обернулась и украдкой взглянула на своего нового приятеля. Тот сидел на краю ветки и принимал водные процедуры.

Все никак не могла налюбоваться белка бесподобным пушистым хвостом Назара, гордо расправленным за его спиной. Была она в восторге и от того, с каким трепетом самец ухаживал за своей шелковистой шерсткой, как утонченно грыз своими крепкими зубами запасенные ею лакомства. Белку огорчало лишь одно: Назар уделял своей внешности куда больше внимания, нежели ей.

– Ты идешь? – чуть слышно спросила белка.

– Да, милая, уже бегу.

Алиса привыкла к одиночеству. Молодая и красивая, она была в состоянии прокормить себя самостоятельно. Редко позволяла себе мясную пищу и старалась обходиться растительной, чтобы сохранить свое естественное обаяние. Она была счастлива. По крайней мере, ей так казалось.

В своей жизни белка не раз испытала разочарование от знакомства с самцами. Она понимала, что и этот особо ничем не отличался от ее прежних ухажеров. Но все же надеялась, что Назар задержится в ее жизни подольше.

– Чем мы с тобой займемся завтра, дорогая?

– Я бы хотела привести в порядок свое гнездо. Как видишь, оно изрядно потрепалось за зиму.

– У меня к тебе более интересное предложение. Я слышал, на севере леса есть прекрасный район с необжитыми дуплами. Думаю, нам с тобой следовало бы рассмотреть этот вариант.

– Чем тебе не нравится мое жилье? – возмутилась белка.

– Алиса, ты меня не совсем поняла, – принялся убеждать самец. – Это прекрасное гнездышко для нас двоих. Но в нем, я думаю, будет маловато места для наших с тобой детей.

Сморщенный боровичок, с которым Алиса все это время носилась по дереву, выпал из ее задрожавших крошечных лапок и улетел вниз. Ей казалось, что она вот-вот отправится вслед за ним, поэтому предпочла опереться на освободившиеся передние лапки.

– Что ты сказал? – переведя дыхание, прохрипела белка. Пристально посмотрела на улыбавшегося ей самца и тихо добавила: – Не шути так со мной.

– Я не шучу. Я хочу стать отцом твоих детей.

Алиса бросилась в объятия Назара, едва не сбив его с ног. Самец бережно обхватил белку лапками и прижал к себе.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, родная, – прошептал белке Назар, разглядывая за ее спиной угасающее зарево на исполосованном березовыми ветвями небосводе.

Проводив за горизонт солнце, нетерпеливая весенняя луна поспешила занять свое место на безоблачном небе и стала завлекать звезды к себе для компании. Не преминула она и полюбоваться своим отражением в реке, лениво протекавшей возле центральной поляны.

– Ты сегодня опять в ночь?