Сортировка

— Что у вас тут такое творится, цирк приехал?

— Нет, Николай Николаевич, это Фролов нам занятия ведет по технике безопасности!

— Пусть он всегда ведет сам занятия, у него талант!

Кстати да, уже не первый раз мне говорят подчиненные, что проводимые мной занятия гораздо интереснее выходят, чем у других. Я давно понял, что коллектив можно направить в любую сторону, можно вылепить из него как из пластилина любую скульптуру, вот и леплю потихоньку. Надо только приложить усилие и завоевать уважение. Народ любит сильных, честных, уверенных и смелых. Как ни странно, за смелым начальником коллективу идти приятнее, даже если его ведут в непроходимые дебри.

В конце апреля, практически ровно через год после моего назначения замом, меня вызвали в Отделение Дороги к начальнику Отдела перевозок. Вызов прозвучал как гром среди ясного неба, никаких новых залётов или ЧП на станции не было, Шафорост тоже был не в курсе причин вызова на ковер, так что инструкций было немного:

— В бутылку не лезь, веди себя скромно. Хотя, хрен тебя знает. Твоё представление у НОДа тогда всем сильно понравилось.

— Я вроде ничего такого. Только про роль партии и успел сказать. И то не договорил.

— Вот-вот. Мне потом рассказывали по секрету — Коротеев начальнику Отделения на тебя рапорт принес, а тот твоё личное дело затребовал. Дочитал до пункта «Место рождения» и закрыл. Велел не трогать тебя.

— О как. Земляк что ли?

— Не знаю. Короче, возвращайся живым, нам еще работать и работать.

Ну что, раз вызвали, надо ехать. Уже перед кабинетом включил дурака, поймал сочувствующий взгляд секретарши и как в воду нырнул. Пословица насчет «не зная брода…» не для этого случая, всё я уже про эту братию знаю.

— Фролов? Объяснение пиши. — зарядил сходу Коротеев и даже не поздоровался для приличия, я тоже.

— На какую тему?

— У вас на станции ухудшилась дисциплина, выявляются случаи пьянства, даже одного дежурного уволили, хоть и по «собственому».

— Вот какой я молодец, не мирюсь с отдельными случаями, выявляю и повышаю дисциплину! Так и напишу. И про передовую роль КПСС упомяну.

— Ты не коммунист.

— А вы коммунист? Как старший товарищ поучите комсомольца скрывать позорные случаи и втирать очки.

— В общем так, Фролов, не нужен ты мне. Не сработались. Пиши по-хорошему заявление, переведём тебя обратно в дежурные. Доработаешь свой трёшник и вали на все четыре стороны.

— Я не на вас работаю, меня Родина направила. И заявление писать не буду. Хочешь, попробуй уволить. Только вряд ли получится, Владимир Дмитриевич. Я тут надолго. Если только с повышением что не предложат. Так что единственный вариант избавиться от меня — начальником на внеклассную станцию. Думал, еще одного Старцева встретил? Хрена там.

— Ты с кем разговариваешь!

— А правда, с кем я разговариваю? До свидания. Партийный контроль у вас где находится? Я чисто для сведения.

Пока я разворачивался, успел заметить, что лицо начальника побагровело, сигнализируя о резком повышении артериального давления. Но самочувствие начальства не моя печаль. У меня работы на станции непочатый край, так что поеду на Сортировку. Вот только в один магазин надо зайти, там кондитерская продукция вкусная продается. Щербет с орехами, халва — домой отвезу, чтоб было с чем чай пить. Тем более, что и кофе запас я там пополню. Да.

По уволенному дежурному нехорошо получилось: под раздачу попал мой первый здесь наставник Юдин. Человек планомерно улетал в алкогольный штопор, беседы не помогли, а объявлять выговор «для начала», как предложил Шафорост, я категорически отказался. Имея на руках подтверждение статуса своего подчиненного от медикусов, предложил Владимиру Федоровичу уйти в никуда по собственному желанию. Видать, моя решимость читалась в глазах, а может обида его взяла, что желторотик и бывший ученик в дерьмо макает. Так или иначе, он написал заявление, размашисто чиркая ручкой по бумаге и бубня что-то под нос, и был рассчитан в тот же день. По станции поползли слухи, что Фролов держит слово и лютует не по-детски. Самое странное, что осуждение в глазах коллег уволенного не заметил. Не то я такой бесчувственный или ненаблюдательный, не то они и сами уже пришли к выводу, что Володя берега теряет. Даже Попов не стал комментировать случай расправы с Юдиным. А до Коротеева дошло, значит. Что информирование идет, я не сомневался, но такая топорная реакция удивляет. Да и хрен с ним, мне еще в том будущем объяснили юристы, что уволить человека при нашем законодательстве можно только тогда, если он сам в этом помогать начнет.

Лена уже привычно готовила ужин в квартире Фролова, сегодня его очередь проводить планерку с ночной сменой, так что вернется не раньше двадцати часов. Сначала его привычка так называть время бесила, а потом тоже стала привычной. У них не пять вечера, а семнадцать — ну и что такого? Не товарный поезд, а грузовой. Самое бесящее слово для Петра — «путя» с ударением на последнем слове. Ладно, главное не забыть включить местное телевещание, говорили, что сегодня они увеличивают время подключения с тридцати минут до часа. Вклиниваются в вещание второй программы ровно тогда, когда у них симфоническую музыку гоняют из Колонного зала Дома Союзов. Видать специально муть гоняют по центральному, чтоб местное телевидение вклинивалось без народного возмущения.

После выпуска просто новостей шла передача «Хорошие новости», и опять в титрах «автор идеи П. Фролов» — приятно как! Подружки уже просекли, что этот П. Фролов тот самый Пётр, который год уже «крутит мозги несчастной Леночке, бросай его скорее, пока он тебя не бросит». Ага, я брошу, а вы уже подбирать бежите, аж ноги разъезжаются в разные стороны. Обломятся подруги.

«Дорогие телезрители, сегодня у нас премьера! Вашему вниманию предлагается музыкальная передача „Вечерний звон“, снятая с участием самодеятельных музыкантов нашего города, до этого нигде не выступавших. Желаем приятного просмотра!» — практически без бумажки произнесла диктор, а потом пошла заставка. А это что, снова автор идеи П. Фролов?! Вот же… слов нет, опять что-то про этого тихушника Лена узнала случайно. В данном случае по телевизору. А в это время два слегка расхристанных гармониста взялись исполнять песню со странным названием «Сидит сантехник на крыше» какого-то И. Сукачёва. И песня стремная, и автор стремный. Но пели душевно, играли забористо, только почему-то в вагоне пригородного дизель-поезда, а не на настоящей крыше. Словно после войны по вагону ходили, копеечку сшибали, и костюмы такие же, ватники да кепки. А в конце ролика они же играли в строгих костюмах в студии, при этом музыка не прерывалась — прямо настоящий клип получился.

Следующий исполнитель стоял с гитарой против света, так что был виден только силуэт. Вообще-то силуэт знакомый, где-то Лена его уже видела. Гитарный проигрыш намекал на что-то современное в стиле «рок», но достаточно мажорное и легкое. А когда начал петь, Лена тут же узнала голос:

Неведомая в этой реальности и этом времени песня группы «Братья Гримм» произвела на девушку эффект сравнимый с каким-то колдовством. Ощущение свежего ветра, чувство полета, какая-то лёгкость подчеркивались сменой кадра. Пётр теперь стоял на самом краю какой-то крыши, настоящий ветер развевал его волосы, под сшитым Леной пиджаком был виден крепкий голый торс, а знакомая «Кремона» рассыпала своё серебряное звучание снова и снова. Припев про «хлопай ресницами и взлетай» он повторил в конце три раза, но это почему-то не раздражало. А потом Фролов зажал струны ладонью и сказал прямо в камеру: «Ленка, будь моей женой!»