Никакой системы

Двери. Стеклянные двери! Несмотря на общий солидный статус больницы, осенняя погода покрыла их пылью и обильно полила своей моросью, оставив дорогу уличному свету, но сделав стекло матовым, практически не просматриваемым насквозь. И на этом фоне выделялась новенькая, свежеустановленная створка, за которой убегали вниз ступени такой печально знакомой куртовой спине лестницы. Вся такая блестящая, светлая и прозрачная как мытое окно.

Мир, послушный воле, воплощенной его артефактом в жизнь, замер. А на Курта обрушился из-за прорванной плотины подсознания полноводный водопад фактов, которые он как баран упорно игнорировал.

И первым из этих фактов было то, что бригадир, вышедший из дверей, ведущих на пешеходную лестницу, расположенную отнюдь не по середине холла, увидеть Песочного человека — Алана, никак не мог. Ни через центральную открытую створку, мало того, что под неудачным углом, так еще и за спинами полиции. А через боковые и за грязной пеленой остальных элементов остекления входной группы больничного холла не мог тем более. Максимум, какие-то тени. А значит что? Значит резкую смену его настроения кроме двух полицейских, являющихся явно случайными в этом деле людьми, мог вызвать только тот, кто уже шагнул в здание. И под такой критерий подходил лишь один человек. Тот же человек, который до этого так неудачно опоздал на работу, когда их решил посетить Алан. Тот же человек, который упустил Песочника и во второй раз, уже тут в больнице, якобы потеряв контроль над силой. И тот человек, который явно знал, в отличие от песочного Алана, что у всех сотрудников есть пропуск, и если надо кого-то похитить, то с пропуском этим следует что-то решить сразу и без вариантов, а иначе найдут.

А еще, на фоне такой бурной реакции бригадира ремонтников, так и оставшегося для Курта, к стыду его, безымянным, на встречу с Замком, возникал вопрос «А в баре ли проводил время глава местной СБ SCID, и чем он занимался на самом деле все утро и ночь? Особенно с учетом его знаний о том, как работает система контроля пропусков?».

И уже вишенкой на торте поверх всей этой красоты шло воспоминание Курта о вчерашнем дне, когда Егор тряс перед лицами недовольных полицейских зажатой в руке восточной фенечкой из черно-белых камней. Тем амулетом, что, по его обоснованному предположению, силу обрел не в аномалии, а в театре, во время ритуала.

И вот, как по воспоминанию вчерашнего дня сообщало ему чутье собственного артефакта, эта самая аномальная сила, энергия искажения, растекалась от кузмунчока. Он ее ощущал. Ощущал, несмотря на то, что держал его негатор, которому мало, не дано по всем известным законам владеть ничем иным кроме своего собственного подавителя, так он еще и Курта импульсом своей силы приложил. Несмотря на, якобы, истощение. Ну, допустим, на Курте не сработало, хорошо. А кузмунчок в его руках удерживаемый в этот момент, почему не перестал фонить, хотя его вспышкой эффекта накрыло?

И еще то, как этот негатор внезапно стушевался, несмотря на свой непростой характер. Как покладисто он принял решение поехать в управление. Поехать куда угодно, лишь бы подальше от Курта, который по его мнению мог уловить несоответствие. А Курт, будучи неопытным оленем в этих делах, почуял, уловил, да только ничего не понял, списав все на свою харизму и убедительность.

И это на многое проливало луч света… Если не на все. И на странного, невысокого человека в респираторе, упорно попадавшегося свидетелям в театре, казалось бы безо всякой в том нужды, и на саму цель ритуала. Черт его знает, что у них, убивцев, там случилось и чего они не поделили, но насчет «пошло не по плану» они с Зинич во время мозгового штурма точно угадали. И главная причина неудачи, как теперь заподозрил Курт, оказалась в том, что у всех троих выживших участников события планы эти и цели были совершенно разные.

Один хотел душу дочери. Другой выжить и отомстить. А третий? Третий хотел чего-то еще, за чем туда и пришел. Человек обычно жаждет или власти или денег. Деньги у Егора определенно были, с его то редкой на рынке способностью. И что же может хотеть заполучить негатор, которому другой артефакт по природе вещей не светит ни за какие коврижки? А не светит ли? Чего еще он может желать, участвуя в массовом убийстве, которое может шансы обретения повысить?

Не медля более, Курт вернул течение временного потока в норму и, отмахнувшись от приближающегося к нему охранника, нажал вызов на все еще зажатой в ладони трубке. Ответом ему стали долгие гудки. Зинич не отвечала. Не став сдаваться он изменил абонента и снова поднес трубку к уху.

И на этот раз ответ последовал.

— Слушаю, Конрад, — раздался чуть усталый голос ВМ. — Что-то случилось?

— Послушай Виктор, — Сказал Курт, судорожно подбирая слова, и понимая, что любые произнесенные им факты могут сейчас быть попросту поставлены под сомнение. Как разговаривать по телефону с людьми находящимися в ожидании нападения на них пси-контролера? Как их убеждать, что это не сон? Даже если на том конце провода тоже контроллер. Ведь это по сути ни от чего не гарантия, у них там свои игры, в стиле "кто раньше встал, того и тапки".

— Ты можешь хоть как-то убедится, что ты не спишь? — в итоге так ничего не придумал он.

— Допустим, — после короткой паузы ответил Виктор. — Но ты же понимаешь, что вот так, по телефону, я точно об этом не расскажу?

— И не надо, — понимая что его задача только что упростилась, благодаря надежному как кирпич, хоть и вредному телепату, в разы, сообщил Курт. — Ты главное сделай это, и если способ надежный, то прошу тебя, просто проверь, что Зинич еще в здании. Ты как псионик наверняка можешь сделать это быстро.

— Я с ней десять минут назад по внутренней связи говорил, — хмыкнул с сомнением ВМ. — И все было в норме. Но ладно… Подожди… Вот черт!

В трубке повисли гудки и Конрад Рудольфович Новобельский, носитель артефакта способного контролировать течение времени, понял, что он, в который раз за эту историю, фатально опоздал.

Конец третьей части.

Часть четвертая, глава первая

Ответы на руинах расследования

К тому моменту, когда Курт дождался такси, и прорвался на нем сквозь все городские пробки на город уже опустилась темнота. Сквер перед бывшим домом художника апокалиптично подсвечивался мерцанием полицейских сирен, стоящих тут и там экипажей и это придавало всей обстановке зловещий вид.

Вряд ли в подобном оцеплении был какой-то практический смысл и полиция просто следовала протоколу, но Курт конечно же подспудно хотел надеяться на лучшее.

И, естественно на этом пути, внутри его ждало разочарование. Дежурящие в холле полицейские даже не хотели его пропускать, так как продемонстрировать им какой-либо документ Курт благодаря собственному упрямству не имел никакой технической возможности. Пропуск его все так же пребывал в кадрах. К счастью проблему эту удалось быстро решить посредством звонка Коровкину.

Тот тоже был в здании и, судя по всему, не слишком-то знал чем себя занять, всячески мешаясь под ногами у работающих экспертов. Курт аккуратно подхватил его под локоток и сопроводил прямо в кабинет ВМ, по чьему круглому лицу было нельзя понять, о чем тот думает и лишь потускневшие глаза выдавали, что думы эти не были простыми.

— Прикольный натюрморт, — сходу попытался разрядить висящее в воздухе напряжение Коровкин, разглядывая висящего в кабинете Мане. — Рыбалку любите?

У ВМ явственно дернулся глаз, но видимо свершившееся кощунство перебило в его голове печальную повестку и он ощутимо собрался.

— Теперь я хотя бы совершенно уверен, что это точно не сон, — несколько туманно и с неповторимой интонацией прокомментировал он высказывание детектива, потирая виски, — Курт, прежде чем ты поделишься с нами многими знаниями и печалями, должен отдельно предупредить тебя, что на текущий момент в качестве исполняющего обязанности руководителя SCIDпо Славии выступаешь ты.