Красный рассвет. Черный отряд

Алекс Делакруз

Красный рассвет. Черный отряд

Глава 1

Проснулся я, как это обычно и бывает, перед самой посадкой. Прислушался – ну да, двигатели гудят заметно громко. Открыл глаза, выглянул в иллюминатор, посмотрел на поблескивающую совсем недалеко снизу водную гладь.

Беспосадочный перелет Москва–Нью-Йорк на семь с половиной тысяч километров подходил к концу. Проморгавшись и сдержав зевок, выпрямился в кресле и нажал кнопку регулировки, после чего спинка со слышимым жужжанием начала подниматься в обычное положение.

В небольшом комфортабельном салоне никого, так что с удовольствием все же зевнул, раскрыв лицо на максимум. Как раз в этот момент из служебной части появилась стюардесса по имени Жанна с кружкой кофе для меня, так что рот пришлось срочно закрывать.

– Лучше пересесть, – неожиданно сказала Жанна, показывая на кресла у столика с другой стороны салона, куда и поставила принесенный мне кофе.

Спрашивать, зачем пересаживаться, я не стал, просто встал и последовал совету, сразу выглянув в иллюминатор. Сначала видно было немного – все та же вода под крылом. Вскоре, как раз я кофе допил, самолет накренился в пологом правом развороте. Когда выровнялся, я увидел проплывающую под крылом береговую линию и жилые кварталы. Смотрел внимательно: Нью-Йорк в этом мире не был больше городом Нью-Йорком в привычном для меня понимании. Здесь это место называлось «Зона Нью-Йорк», являясь протекторатом – зоной международного контроля.

Во время Третьей мировой практически весь город был уничтожен ядерной бомбардировкой, а восстановлен далеко не целиком. Сейчас это скорее даже не город, а территория двухмиллионного гетто, с огороженными высокими четырехметровыми заборами районами и колючей проволокой по всем периметрам.

Именно отсюда, расползаясь по всему миру язвами, начался институт неграждан. Негров, если по-русски, или энси и нонси по-английски или по-французски. Non-citizen и non-citoyen соответственно, как официально называли жителей и резидентов протекторатов, свободных территорий и зон международного контроля.

Зачем Жанна попросила меня пересесть стало понятно, когда я увидел статую Свободы. Величественный памятник, встречавший переселенцев, пересекающих океан за американской мечтой – на это действительно стоит посмотреть.

– Уцелела или восстановили? – только и спросил я Жанну, не оборачиваясь от иллюминатора.

– Восстановили. Четыре года назад.

Вот сейчас обернулся, посмотрев на спутницу с удивлением.

– Сами американцы восстановили?

– Нет, кто бы им дал, здесь же международная зона. Французы в ООН продавили.

– Ах вот как. Снова.

В первый раз ведь статую Свободы тоже французы ставили, это я знал. «Не-граждане» в этом мире, кстати, тоже первоначально их придумка, которую после англосаксы раскрутили.

– Да, снова, – подтвердила Жанна.

– Им зачем? Это ж символ возрождения, самый настоящий. Будь я американцем из САСШ, я бы после воссоздания Статуи Свободы испытал невероятный патриотический подъем.

Я вдруг понял, что статуя не исчезает из поля зрения – пилот ее облетал, словно показывая мне. Хотя почему «словно», наверняка так оно и было. Жанна в этот момент мягко взяла меня за предплечье. Я к ней не оборачивался, но чувствовал, что она тоже в окошко смотрит.

– В этом-то все и дело. Французы грамотно отсиделись в сторонке во время двух последних мировых войн и, хотя сейчас влезли целенаправленно в Большую игру, приносящую успех тактику не меняют.

Если бы кто-то сейчас со стороны смотрел и слушал на нас, наверняка подумал бы, что у странного пассажира происходит довольно странный разговор со стюардессой. Вот только Жанна была не только стюардессой в моменте, но и самым настоящим товарищем майором из Федеральной службы безопасности, так что к ее словам я прислушивался с максимальным вниманием.

Да и пилоту именно она, скорее всего, дала указание сделать круг вокруг статуи. Хотел было спросить об этом, потом передумал – наверняка ее инициатива, что спрашивать. Спросил о другом.

– То есть если будет четвертая мировая, думаешь, вместо французов воевать будут американцы САСШ?

– Думаю, что это будут американцы со всего Севера.

– Ну, я это и имел в виду, просто перепутал.

Да, САСШ – Североамериканские Соединенные Штаты, и Север – здесь разные понятия. САСШ – восемнадцать штатов разобранных США, сосредоточенных на северо-востоке бывшей великой державы, а Север – собирательное название всех территорий севера материка, включая международные и национальные зоны, территории и протектораты.

– Вообще не если четвертая мировая будет, а когда, – сделала важное замечание Жанна, после чего я аж обернулся, чтобы ей в глаза посмотреть. – Смотри-смотри, – показала мне она на иллюминатор.

Наш небольшой служебный Ил-108 уже обогнул полным кругом статую Свободы. Обернувшись по жесту Жанны, я увидел комплекс зданий штаб-квартиры ООН, мимо которого мы сейчас пролетали на довольно низкой высоте. Но и кроме здания ООН было на что посмотреть: остров Манхэттен – благополучный и яркий сеттльмент в центре крупного криминального гетто, от которого его отделяла река, КПП на мостах и вооруженная охрана миротворческих сил.

В этом мире Манхэттен не плотно заставлен высотками – далеко не все здания восстановили после войны, и остров стал зеленой зоной, доступной для посещения лишь избранным.

Я только успел присмотреться к зеленым улицам и паркам, но в этот момент самолет лег на крыло и здания ООН вместе со всем зеленым Манхэттеном исчезли из вида. Еще пара поворотов, сложившихся в разворот, и мы наконец пошли на посадку.

Как я увидел на экране информационного табло в салоне, садились мы в аэропорту Ла-Гуардия. Этот аэропорт, находящийся на отдельном участке земли на побережье залива, был вынесенным за пределы острова частью сеттльмента «Зона Манхэттен», огороженной от жилых кварталов традиционным здесь забором четырехметровой высоты и простреливаемой полосой отчуждения.

Официально принимал аэропорт только рейсы международных делегаций, направляющихся на остров в свои миссии и представительства, или же визитеров штаб-квартиры ООН.

Когда мы приземлились, пока самолет рулил вокруг терминалов, Жанна ушла. Я во время рулежки с интересом смотрел по сторонам. Самолетов, несмотря на закрытый статус аэропорта, вокруг немало. Увидел даже несколько суборбитальных челноков в ливрее авиакомпаний разных стран. Заметил и раскраску космической авиации Аэрофлота, вот только название корабля не смог прочитать из-за дальности. А интересно было, тот ли это «Владимир Петляков», который меня из Флориды до Петрограда через половину мира за три часа доставил.

Остановился наш Ил-108 не у терминала. Встали мы на отдельной стояночной площадке, после чего уже привычно прямо к самолету подъехала машина. В этот раз с красными дипломатическими номерами, а не с синими служебными, с какими меня вчера по Питеру и Москве катали.

Кто бы мог подумать еще год назад (два если по календарю, хронологический год временна́я аномалия Осколков съела), что меня будут как особо важную персону возить между континентами специальными рейсами и прямо у трапа самолета встречать.

Жанна к моменту подачи машины вернулась. Она уже переоделась – в деловой костюм, причем кардинально сменив образ, дополнив его очками с простыми стеклами и портфелем для бумаг. Волосы Жанна стянула в тугой хвост, так что выглядела как самый настоящий секретарь-референт при исполнении.

Села в машину на заднее сиденье вместе со мной – кроме водителя, больше никого в салоне не было. Но когда выехали из аэропорта по служебному проезду, к нам пристроились две полицейские машины сопровождения с мигающими проблесковыми маячками.

На приличной скорости мы выскочили на широкую и поднятую над улицами грязного гетто магистраль. Пейзажи снизу проносятся такие, что хоть кино снимай про постапокалипсис в странах третьего мира. В моем мире здесь вроде бы был вполне приличный район Куинс, где жили работавшие на Манхэттене белые воротнички, а в этом мире вот так.