Что-то остается

— Давно ли ты тут живешь, Сыч?

— Дак того… Пятый год. Порядком.

Зачем ей это?

— А такое… Ну, чтобы стангрев к людям залетал, такое случается?

— Дак енто… Кто его знает. Я вот — не слыхал. Ты ентого спроси, Кайда. Кузнеца то есть. Можа, он че ведает.

— Кайда, значит… — она задумчиво прихмурила красивые бровки, — Кайда спрошу.

Я представил, какую закатит ей лекцию наш знаток «таких дел» — о нечисти, взор Единого оскорбляющей, да о тварях, созданиях диавола… Спрятал усмешку в усы. Будет знать. А на самом деле, я просто ей завидую, этой аристократочке. И рисовать умеет, и вообще…

Ей хотелось поговорить. А девицы ушли, и говорить стало не с кем. Если не собеседник — то хотя бы слушатель…

— Понимаешь ли, Сыч, — не выдержала она, — Это ведь не праздное любопытство. Стангревы известны с древних времен. О них упоминает еще Алаторг Нилмарский, а это, считай — полторы тысячи лет назад…

Алаторг? О стангревах? Где?

— Жаль только, что не очень подробно — военные хроники…

Так. Сталбыть — в «Гельбской драке». Где? Где, черт побери? Кадакар… О Кадакаре — это когда лиаров туда загоняют… Но где же там про стангревов-то? Вот башка дырявая!..

— …в трактате Аввы Старосольского, — продолжала аристократочка. — Там стангревам посвящена целая глава. Но тоже очень размыто, упрощенно и неточно…

Авва Старосольский… Авва из Старой Соли… Да, что-то такое упоминала Раэль, и довольно часто… Как же называлось?.. А, черт, не помню.

— Ну, и другие, по мелочи. Упоминания есть, а детального, большого научного исследования нет и в помине, — обиженное личико, словно конфетку отобрали у деточки, — Это же целый пласт! — взмахнула пером — забрызгала чернилами лист и не заметила, — где конь не валялся! Целый отдельный мир. Представляешь, что нам досталось?

Пласт. Мир. А человек? Парнишка-то.

— Че досталось, че досталось, — пробурчал Сыч охотник, попробовал медовую болтанку, — Хм, а ниче. Даже жалко кровь добавлять.

— Ах, Сыч, — вздохнула аристократочка, — Ты не понимаешь. Для тебя это просто забава, вроде теленка о двух головах. А это же представитель народа, о котором практически никто ничего не знает. Да он дороже серебряного рудника!

Ох, барышня, барышня. Че я те — Ольд какой, либо Эрб? Я — найлар. И, коли уж говорить — кажный человек дороже паршивого серебряного рудника. Ежели не преступник, конечно.

— Тады можа… — Сыч-охотник поскреб в бороде, — будя на сегодня? Застудим ведь ентого… представителя.

Отмахнулась:

— Погоди немного.

Ну, и кому парень — забава о двух головах?

Потом соизволила:

— Ноги ты ему укрой, Бог с ними, с ногами. А вот что у него на груди творится… Фантастика! Жалость какая, что обмотано все… Ну ничего, потом наверстаю, когда повязки снимем.

Ну, спасибочки. Слава всем богам, что прям счас не полезла разматывать.

Вот шальная девка. Сыч-охотник протопал к плите, буркнул:

— Чаю, того — налить?

— Налей, любезный, налей.

Вышла из закутка с папкой своей. Прислонила ее к стене, сама уселась к столу. Я сходил укрыть парня. Эх, ты. Представитель.

Вернулся, взял чайник. Поставил перед аристократочкой кружку, вторую наполовину налил для себя.

Прихлебывая чай, она говорила:

— Ты припомни, Сыч, ведь все существа, созданные Единым, в общем похожи друг на друга.

— Эт' как то есть? — Сыч-охотник пошевелил бровями.

— Я имею в виду, у них близкое строение. Пропорции разные, верно. Но у всех равное количество голов, ног, хвостов. То же и с внутренними органами, и со скелетом. Две пары конечностей. Это — закон.

Я задумался. Пожалуй, что так…

— А у этого паренька — три! — она стукнула кружкой о столешницу. — Три! Это такой же нонсенс, как если бы у него было четыре глаза или два рта. Это же с ума сойти!

Только, пожалуйста, не надо сходить с ума прямо здесь и сейчас.

— А может… — спохватился: — того. В предках у него — такие… — оскалил зубы, растопырил руки, — Ну, как енти… Говорят, бывают… Полубаба-полуптица… Мать там у них с кем-то согрешила…

— А, — снисходительно улыбнулась аристократочка, — Ты говоришь об имранах. Ну, не знаю. Это — языческие байки или легенды.

Хэ, а стангрев кто? Сама ж только что — размыто, неточно… Про имран тоже — где-то, что-то, мельком, вскользь, полунамеком… В горах они вроде живут. В Касте. Даул у нас оттуда. Как-то рассказывал…

— И потом, насколько я знаю, у так называемых имран нет рук. Так что закон соблюден в любом случае.

Эт' точно. Уела. Рук нету. Вместо рук — крылья. А вместо ног — лапищи когтистые. Сыч-охотник почесал за ухом:

— Ну, того. Че только не бывает на свете.

— Эх, Сыч, — вздохнула она, — Нет в тебе трепета. Восхищения нет. Ты, должно быть, в колдовство веришь. Веришь в колдовство, а?

Придумает тоже…

— А как же, — хмыкнул Сыч-охотник.

Еще б не верить, э?

— Вот-вот, — грустно покивала аристократочка. — Колдовство. Превращения. Обычное дело. Пара заклинаний — и готово.

Лепестки огня меж ладоней жреца…

«Наречен же отныне Ирги, и роду твоему Иргиаро имя»…

— Ну, можа, не пара… — протянул Сыч-охотник, — Енто дело — того, тонкое.

— Все гораздо сложнее, друг мой, — наставительно подняла палец воспитанница марантин.

Сыч-охотник пожал плечами:

— Вам, марантинам, виднее.

Только диспута о колдовстве с последовательницей Пресвятого Альберена не хватало.

— Ладно, Сыч, — до аристократочки наконец дошло, с кем она разговаривает. А, может, просто выплеснула эмоции и малость поуспокоилась, — Я тебе совсем голову заморочила.

— Есть малехо, — неловкая усмешка, дескать, извиняйте, барышня марантина, токмо мы — того, тилы тупые, пни замшелые, речи правильной не обучены, мыслям умным — тем паче.

— Спасибо за чай, Сыч.

Поднялась:

— Не буду тебе больше надоедать. Завтра зайду, с девочками. Тебе чего-нибудь принести? Меда, молока?

Вот еще.

— Дак того, — махнул рукой Сыч-охотник. — К Боргу смотаюсь. А меду у Эрба — того. Мать Этарде поклон передай.

— Обязательно. До завтра.

Выпроводив ее, я подошел к койке. Представитель наш спал, и Редда лежала рядом, уткнув нос ему в ухо.

Парень как парень. А что крылья да клыки — так их и не видать, кады укрытый да не лыбится. Вот выздоровеет — глянем, как летает, пташечка наша…

Ух, черт, а ведь при таких здоровущих крылищах он же наверняка сможет нести что-нибудь достаточно тяжелое… Человека, например, а?

Э, а ну-ка — хорош. Чем ты сейчас лучше этих девчонок с горящими глазами, найлар? Диковинку нашел, ишь ты! Тьфу. Прежде всего он — человек. Разумное существо. И нечего тут губья раскатывать. Вот поправится парнишка и улетит к себе в Кадакар. Стангрев-кровосос, похожий на Лерга. А если кто посмеет удерживать гостя жилища Ирги Иргиаро против воли оного гостя — будет иметь дело с нами.

— Так ведь, псы?

Редда подняла голову, усмехнулась, Ун бафкнул.

То-то.