Страница 15 из 113
Наблюдая за ней, я вспомнил про загадочную гипнолингвическую блокаду, о которой совсем недавно упоминал Хадекин фер вис Кри. Машинально отметил, что было бы недурно показать височные диски умельцу Зикро… но на ум тут же пришёл наш последний разговор, заставивший погрустнеть.
Ч’айя тем временем перехватила кружку левой рукой, столь же легко избавилась от второй нашлёпки. Затем:
— Отвернись!
Что ж, я подчинился, сосредоточенно попивая чингу и стараясь не пялиться в зеркала. Безусловно, меня аж разрывало от желания поинтересоваться, чего же я там ещё не видел… но иногда благоразумно промолчать получается даже у самых болтливых.
Может, я делаю успехи в обучении?
Торопливо натянув штаны, Ч’айя обогнула меня (её дистанцирование начинало откровенно обижать) и скрылась в гигиеническом закутке. Вернулась через несколько минут, опрятно застёгнутая и с влажными волосами; подобрала со столика остывшую чашку, шумно допила.
Я попытался уловить её настроение косым взглядом через плечо из пищевого отсека, где начинал шаманить над очередным бесхитростным, но сытным завтраком. Не сумел.
Вдруг вспомнив, что Хадекин говорил о пополнении счетов, отставил банку консервов и постучал ногтем по дисплею гаппи. Ойкнул. Хмыкнул. Улыбнулся широко, но без особенной радости.
Поступившая ночью сумма заставила основательно пришалеть.
Да что там? Она навевала мысли о том, что в ближайшие год-два мне вообще не придётся работать, даже если стану жрать исключительно доставку из лучших кухонь Бонжура, вроде «Лючи Шуа» или «Перпекто».
Ещё раз покосившись на банку жирнющего мяса у пищевого конструктора, подумал заказать нам с Ч’айей чего-то поизысканнее. Особенно девчонке, которую сама Когане Но баловать велела. И уже через несколько секунд поймал себя на том, что начал почти бездумно пересыпать часть средств на резервные счета.
Заставил себя прекратить.
Байши, какая ж глупость…
Если один джинкина-там смог с лёгкостью одарить мешком виртуальных рупий, другой с той же лёгкостью способен пустить меня по ветру одним движением несуществующего пальца. Наверное, чуть позже я смогу выбраться на шумные от спортивных гуляний улицы, чтобы обналичить хотя бы часть дара, но…
Ч’айя бесшумно вышла в трапезную, встала сбоку и с немым укором уставилась на недоприготовленный завтрак. Откинувшись на несуществующий хвост в жесте предельной покорности и показав ладони, я выдавил виноватую улыбку и сунул банку в механизм открывания. Торопливо перемешал с подогретой лапшой, залил концентрированным бульоном, дал комбайну приправить специями и протянул вместе с хаси и специальной ложечкой.
— Ешь помедленнее!
Девушка не ответила на вежливое пожелание, с лёгким поклоном забрала миску и ушла есть на диван. Шумно втягивая лапшу и столь же аппетитно запивая через край, умяла больше половины. В глаза мне при этом не смотрела, изучая не то шкаф, не то затемнённое окно.
Последующие пару минут я беспокойно мялся в дверном проёме, совершенно не находя себе места: аппетит стремительно истончился, и вторая порция отправилась в отсек кратковременного хранения.
Сделав ещё один глоток, Ч’айя бережно отставила тарелку на столик, сложила хаси на выгнутом краю. И когда я уже открыл рот, чтобы перейти к Самому Важному Разговору, в дверь норы неожиданно постучали…
Сложно сказать, почему простой стук в дверь стал вызывать у меня такие тревожные мысли. Может, дело было в потенциальном нарушении личных границ; может, в почти гарантированной нехватке отдыха, которую сулил новый гость; а может, в реках проблем и неприятностей, бурными потоками лившихся в мою нору с каждым новым посетителем…
Конечно, я насторожился. Виду, разумеется, не подал, но торопливо взглянул на гаппи, не обнаружив ни новых сообщений, ни пропущенных вызовов.
Перед глазами пронеслась сцена дичайшего застолья, показанная ублюдочным Пуговичником. Тогда я подобрал с пола сбрую «Молота», сброшенную во время ночного безумства, и осторожно вынул оружие из кобуры.
Ч’айя, если и перепугалась, осталась не менее невозмутимой, чем я сам. Впрочем, на лбу её проступила морщинка, а прищуренный взгляд метнулся в сторону, уверенно остановившись на прислонённом к стене ассолтере.
Пощёлкав ногтем по «болтушке», я вывел картинку с дверных камер на дисплей центральной консоли. Максимально бесшумно перевёл дух: за порогом терпеливо поджидал высокий узкоплечий чу-ха из приставленной Хадекином бригады.
Криит носил чуть пятнистую тёмно-серую шерсть, из обожжённой левой глазницы выпирал полулегальный боевой имплант, скрывавший часть черепа и уха. Имени казоку-йодда я не помнил, но минувшей ночью определённо видел парнишку в рядах прибывших в «Кусок угля».
— Куо-куо! — сказал я во внешний микрофон консольной станции, вновь ликуя от способности задавать предельно дурацкие вопросы: — Случилось чего?
— Пока нет, всё спокойно. — Бросив быстрый взгляд на дверной динамик, криит с профессиональной цепкостью осмотрел пустой коридор. Дёрнул ухом, а затем, не мигая, уставился в глазок камеры. Он был сосредоточен и терпелив. — Но планы изменились. Пожалуйста, собирайся, терюнаши, Диктатион приказал сменить место.
Я обернулся к Ч’айе, но она ответила неопределённым пожатием плеч, умудрившись не только ускользнуть от совместного принятия решения, но и в очередной раз напомнить, что не дождалась обещанного рассказа о положении дел. Байши, всё и правда так, девчонка же до сих пор ничего не знала ни о поездке в «Хари’н’ханси», ни о ночных переговорах с фер вис Кри…
— Последним распоряжением Диктатиона было оставаться в норе, — негромко напомнил я крииту снаружи, убирая башер и с облегчением застёгивая кобуру.
— Верно, — с лёгким поклоном подтвердил чу-ха за дверью. Однако по подрагиванию здорового уха я подметил, что боец волнуется, и капля за каплей теряет терпение. — Но планы поменялись, терюнаши. Нам с братьями только что поступил прямой и чёткий приказ господина. Позволь выполнить его без заминок, сисадда?