Страница 22 из 157
Митава. Плавучий мост
Много любопытного, редкого и поучительного представляла устроенная в Митаве, в 1885 году, культурно-историческая выставка. Ранее уже упоминалось о том похвальном уважении, которое питают немцы к своему прошлому; это уважение сказывается, между прочим, и в том, как бережно сохраняют они всякие семейные реликвии, всякие безделушки, так или иначе попавшие в семью. Так как судьбы прибалтийского дворянства были таковы, что, с одной стороны, оно находилось в прямых сношениях еще с крестоносцами, с императорами священной римской империи, с корифеями католичества и протестантства, а, с другой — с развитием Русской земли, в особенности с петровского времени. так как судьбе угодно было, чтобы уроженцы балтийских губерний занимали в России множество высших постов, военных и гражданских (в XVIII веке было из них, — в разных странах, не исключая, конечно, России, по словам Эккарта, — двадцать один фельдмаршал и множество генералов), то понятно, что и вещественных воспоминаний хранится у них видимо-невидимо. Предполагали устроить выставку от всех трех губерний, но состоялась отдельно курляндская. Справедливость требует заметить, что выставка заслуживала самого подробного осмотра, сильно облегченного тем, что люди, специально знакомые с отделами, находились тут же и давали объяснения.
В 1.400 номерах каталога, распределенных систематически по отделам, можно было видеть предметы действительно любопытные. Старейший отдел — это языческое время края, металлические и каменные следы раскопок, причем, как в Египте, находили семена и остатки кухонных приготовлений, так и здесь, в Терветене, найден доисторический ячмень. Особенно любопытны ожерелья и браслеты, известные здесь под именем варенброкских и анненбургских, и модели так называемых «крестьянских гор», о которых говорилось в главе об Аренсбурге; последние, числом около 200, исследованы пастором Биленштейном, находившимся на выставке и составившим своим раскопкам подробные карты. Трудно перечислить все наиболее замечательное в длинных рядах всяких фарфоров, табакерок, кубков, резьбы из дерева и слоновой кости, всяких инкрустаций, медальонов, оружия, монет, одеяний, миниатюр, рисунков, образчиков печатного дела. Приходится ограничиться обзором только нескольких, наиболее замечательных, по той или другой причине.
Курляндия имела свой собственный орден «de la reco
Совершенно самостоятелен был отдел грамот и хартий, которые находятся здесь в великом почете, далеко не все по праву и значению. Старейшая — 1245 года; тут же имелись налицо копия знаменитой Pacta subjectionis 1561 Сигизмунда, о которой упоминается в грамоте Петра I, Formula regiminis 1617 и всякие подтверждения прав и привилегий курляндского дворянства. К числу способов, способствовавших сохранению грамот в балтийской стране, должно отнести, например, и следующий: когда шведское правительство потребовало от лифляндского дворянства подлинной грамоты Сигизмунда, оно представило только копию с неё, объяснив, что подлинная затерялась; нечто сходное имело место и с былыми требованиями нашего правительства. Вообще всяким грамотам в этом крае нет числа, и митавская выставка доказывала это. Не виднелось между ними только самого важного документа — «Грамоты Петра I», и по причинам весьма существенным. Вот они в нескольких словах.
Когда, в конце 1709 года, Петр I завоевал прибалтийскую страну и желал избегнуть лишнего кровопролития при взятии городов Риги, Ревеля и Пернова, то обнародовал «Универсал» — воззвание, обещавшее сохранить евангелическое вероисповедание и дворянству его привилегии. На это воззвание ответа не последовало, и тогда приступили к осаде Риги и Пернова, и они сдались на капитуляцию в 1710 году: Рига — Шереметеву 4-го июля, Пернов — Бауэру 12-го августа. При сдаче им были предложены так называемые «аккордные пункты», частью утвержденные генералами, частью отложенные до утверждения царем. В Эстляндии Петр I тоже обнародовал воззвание 16-го августа 1710 года, и, вследствие неполучения ответа, начата вторая осад Ревеля, сдавшегося Бауэру на капитуляцию 29-го сентября 1710 года, утвердившему тоже часть аккордных пунктов. Затем дворянство и гражданство, до утверждения Высочайшей властью аккордных пунктов, присягнули на подданство России. Заключенные капитуляции были большей частью утверждены Петром I, и дворянству Лифляндии и Эстляндии, и городам Риге и Ревелю выданы жалованные грамоты. О маленькой Курляндии, составлявшей в то время особое герцогство, в грамотах не могло быть и помину.
Вот дословно содержание основное грамоты Петра I:
«Через сие верному нашему рыцарству и земству в Лифляндии и их наследникам все их напредь сего благоприобретенные привилегии, с которыми нам уже поддались, а особливо привилегию Сигизмунда-Августа, данную в Вильне 1561 года, статуты, рыцарские права вольности, принадлежности (елико оные к нынешнему правительству и времени приливаются), праведные владения и особенности, как те, которыми они действительно владеют и пользуются, так и те, которые они от своих предков по своим правам и принадлежностям притязание имеют; за нас, и за наших законных наследников, сим и силой сего милостивейше подтверждаем и укрепляем и обещаем, что они и их наследники как прямо и справедливо есть при всем том совершенно и непрестанно содержаны и охранны будут, однакож наше и наших государств Высочество и права предоставляя без предосуждения и вреда».
Смысл этой грамоты, во внимание к оговоркам, начинающимся словами «велико» и «однакож», совершенно ясен: привилегии дворянству были даны условно и на время. Никакими силлогизмами, никакой схоластикой из этой грамоты «вечности» привилегий не вывести и признать ее за «договор» между двух сторон нельзя. Лучшим доказательством этому служит то, что, совершенно основательно сомневаясь в непоколебимости своих привилегий, прибалтийское дворянство, при каждом новом царствовании, всегда испрашивало их подтверждения. Права эти действительно подтверждались, чем не устранялось «елико» и «однакож» грамоты. При Петре II, Елисавете Петровне, Екатерине II сделаны прямые ссылки на конфирмацию Петра I, а в позднейших грамотах, начиная от Александра I, при Императорах Николае I и Александре II, говорится о подтверждении привилегий «елихо они сообразны с общими государства нашего постановлениями и законами».