Страница 17 из 93
Около восьми часов утра судно приблизилось к Шлиссельбургу, последнему исторически-важному пункту в кончавшемся первом путешествии. Идя на створ маяков, оно подошло очень близко к северу-западному берегу озера, покружась достаточно между вехами, обозначающими ломаный фарватер. Шлиссельбургская крепость с её древними башнями и стенами на острове; часовенка влево с чудотворной иконой, стоящая у входа в каналы; павильон над реликвиями, оставшимися после Петра I, город с его церквами, а в глубине знаменитая Преображенская гора и здание ситценабивной мануфактуры обрисовывались одни за другими. Набережная, пристань, суда, стоявшие на рейде, все это пестрело народом.
Здесь, у древнего Орешка, путники стояли снова на такой же древней почве, как в Боровичах и Устюжне. Уже в XI веке Ижора, Воть, Ямь и Корела принадлежали Великому Новгороду, под именем Вотской пятины. История гласит, что всякий новгородец делался владельцем земли, взятой им с оружием в руках или купленной; позже частные владения перешли к Великому Новгороду. Уже в 1164 году шведы напали на местных финнов, что и послужило первой причиной столкновения их с русскими, и столкновения эти продолжались — легко сказать — пятьсот пятьдесят семь лет!
Орешек — Нотеборг по-шведски — повторяется в сказаниях летописных с 1323 года, когда новгородцы заложили здесь деревянную крепость, при первых нападениях шведов на корельские волости с явным намерением утвердиться на Неве. Значение Невы для своих торговых оборотов хорошо понимали граждане древнего Новгорода и употребляли все зависевшие от них средства, чтобы не допустить шведов укрепиться на Неве. С 1300 г. шведы предпринимают, однако, систематический ряд походов как из Выборга, основанного в 1293 г., так и из западной Финляндии и прямо из Швеции, с очень значительными силами, для овладения Невой. Невский бой на Ижоре, 15-го июля 1240 г., был началом этой упорной борьбы их с русскими; основание Ландскроны, 1300 г., было вторым действием ясно определившегося предприятия, а укрепление, поставленное новгородцами на Ореховом островке, с целью запереть прорыв шведов в Ладожское озеро, служит доказательством сознания новгородцами того, что если входа в Неву с моря, при своих тогдашних средствах, они запретить не могут, то могут сделать — и сделали — иное. В те дни держать войско постоянное еще не было в обычае ни у кого, кроме монгольского хана; оставалось одно — укрепляться.
Осенью, в 1323 г., на новгородское укрепление Корелу (Кексгольм по-шведски) шведы напали без объявления войны, тайком, но не могли взять его. В отместку за это князь Юрий Данилович с новгородцами, в 1323 г., предпринял поход к Выборгу. Русские поставили 6 батарей, по тогдашнему «пороков», построенных «порочными мастерами», и вооружили их таранами; пушек и пороха в те дни не было; разбить массивные стены они не могли, но перебили из луков множество народа, во многих боях и схватках осады, продолжавшейся целый месяц. Возвращаясь от невзятого Выборга, князь Юрий построил на островке, поросшем орешником, в истоке Невы из Ладожского озера, небольшое деревянное укрепление, назвав его Ореховым, по местности. Не успели еще отойти отсюда новгородские силы, как прибыли послы шведские просить мира, и он был заключен в только что построенной крепостце на основании прежних трактатов. Спустя десять лет, новгородцы посадили в Ореховом остроге правителем окрестных волостей и защитником Невской стороны литовского князя Нариманта Гедиминовича, а в 1338 году пришлось им сосредоточить значительные силы, когда явившиеся в Неву шведы чуть не овладели острогом на острове и сделали набег на Ладогу. В 1347 г. явился в Неву шведский король Магнус и овладел, 1-го августа, Ореховом. Но новгородцы осадили в нем шведов и взяли крепость приступом 25-го февраля 1348 г. В 1350 г. к крепости еще раз подходила шведы, и новгородцы, прогнав их, в 1352 году заложили прочные каменные башни и соединили их стеной. Благословить сооружение и помогать строить приезжал архиепископ Василий. Крепкие стены защищали до 1610 года, когда, в лихолетье, попав в шведские руки, Орешек оставался во владении их девяносто два года.
В 1702 году воздвиглась, для того чтобы никогда уже не погаснуть в воспоминании народном, чудесная картина взятия Орешка Петром Великим. Вот что произошло.
Петр 1, пройдя дебрями олонецкими и протащив посуху на 200-т верстном расстоянии два фрегата, явился со своими гвардейцами в Ладогу в сентябре, откуда и двинул силы к Орешку. Осада началась с южного берега, позже — с обоих берегов.
Крупная фигура царя-бомбардира так и рисуется подле почтенного облика фельдмаршала Шереметева, начальствующего над осаждающими город войсками. Войска эти молодые, войска эти воодушевленные, и какой бомбардир подле них! Который день, однако, длилась осада; стены и башни Орешка, освященные архиепископом Василием, оказывались совсем крепкими, гарнизон стоек и опытен, и Шлиппенбах, им начальствовавший, тоже не промах. Тратилась наша боевая сила, порох и чугунная казна, а со стороны Невы, открытой шведам, то и дело прибывали к ним и припасы, и подкрепления.
Тогда возникает в Петре I исключительно смелая мысль перетащить свои ладья из Ладожского озера в Неву и отрезать шведов. Как в былое, далекое время славяне перетаскивались, при звуках труб и песен, различными волоками по северным дебрям, так потянулись и теперь наши Петровские ладьи сухим путем, по южному берегу Невы к Преображенской горе; не легка была эта работа, но не легко было и крепостному гарнизону. На третий день осады, гласит журнал осады, когда все в крепости, что могло гореть, горело, жена коменданта выслала просить Петра I дозволить выйти из крепости многочисленным женам осажденных. Бомбардир отвечал, что фельдмаршал не пожелает, конечно, опечаливать храбрых шведов разлукой с их женами, и что он ничего не будет иметь против того, чтобы они оставили крепость с мужьями вместе.
Когда бомбы пробили брешь в башне, Петр I решил взять крепость штурмом. Полезли гвардейцы. Штурмовые лестницы не доходили однако до верха, пришлось навязывать на них прибавки стремянок. Шведы оборонялись целый день, и только к вечеру проник в крепость с Семеновским полком князь Михаил Михайлович Голицын, Когда Государь, уже не надеясь на достижение цели, видя большую потерю людей, приказал было остановить приступ, — «скажи Государю», ответил князь Голицын посланному, «что я не его, а Божий теперь слуга», и вместо отбоя удвоил усилия и овладел окровавленными твердынями. Приступ длился 35 часов!
По сходе с парохода на берег, путники прошли в павильон, в котором хранятся: ботик Петра Великого, небольшой, плотный, удачно сопротивляющийся усилиям времени разрушить его; два знамени ладожского батальона, лопаты Петра Великого и Анны Иоанновны и катер императора Александра II.
Переезд в крепость был совершен на катере. Путники вошли в крепость сквозь Государевы ворота и направились прямо в церковь, где отстояли молебен и рассматривали многие древние вещи, между прочим, великолепное Евангелие с рисунками, потребованное сюда Петром I из придворной кремлевской церкви, в которую положено оно было от царя Алексея Михайловича.
Могучие стены крепости были перестроены в XVIII веке и, конечно, не дают права относить ту или другую часть их, особенно верхи, к первоначальному сооружению. Шлиссельбург, как известно, служил местом заточения многих важных лиц: князя Дмитрия Голицына, члена верховного совета при императрице Анне; князя Василия Долгорукого, генерал-фельдмаршала той же императрицы; герцога Бирона, просидевшего здесь один год, до ссылки его в Пелымь в 1741 году. Здесь же печально окончил дни свои, в 1764 году, Иоанн Антонович Ульрих. Есть основание полагать, что помещение, в котором он сидел, не уничтожено, но только заделано; оно находится в Светичной башне, второй от северного угла крепости, между Угловой и Государевыми воротами.
По возвращении из крепости, была посещена часовня, стоящая у входа в канал, с чудотворной иконой Казанской Божией Матери, найденной в стене шлиссельбургского крепостного собора. Время написания иконы неизвестно; может быть, она от времени Иоанна Грозного. Замурована она была в стену в то время, когда шведы готовились занять страну. Этой иконе обязательно молится весь многочисленный народ, прибывающий в Неву с водных систем всей России. Поблизости находится Преображенская гора. На этой самой горе, во время осады, была разбита палатка императора Петра Великого и шатры Преображенского полка; отсюда название горы.