Страница 5 из 8
Понимание счастья как сегодня
От того, что мне жизнь такая досталась –
До краев наполненная любовью.
Что чувств прекрасных во мне избыток,
Так приятно волнующих мое сердце…
Я не знаю кому говорить спасибо,
Воспевая это в стихах и в песнях».
«Вот так сюрприз! Понимание счастья, говорите? Интересно, интересно…», – думала Анна, переворачиваясь на спину и уставившись опухшими глазами в голубое и безоблачное небо.
Глава третья
«Здравствуйте, Аня. Проходи, пожалуйста, присаживайся», – Елена Николаевна указала рукой на стул и сняла очки. «Как твои дела? Пила «Сибазон»?».
«Здравствуйте. Да, пила», – ответила девушка, вытирая слезы и присаживаясь напротив доктора. Анна положила принесенную с собой тетрадь перед собой на стол и громко вздохнула, пытаясь сдержать новую порцию слез.
«Как самочувствие? Есть какие-то изменения?», – спросила Елена Николаевна.
«Есть, но, кажется, не в лучшую сторону», – ответила Анна. «Я занимаюсь глубоким самоанализом, пытаюсь разобраться в себе, в своем состоянии. У меня какие-то проблемы с памятью. А еще я начала писать стихи».
«Стихи? О чем же?», – удивленно спросила доктор. «Что за проблемы с памятью?», – продолжала она задавать вопросы.
«Стихи?», – Анна сделала паузу и задумалась. «Наверно обо мне. Или, если быть точнее, о моем состоянии. Я не знаю, Елена Николаевна», – Анна снова начала плакать. «Я не помню, как они появляются. Не помню то время, когда я их пишу. Точнее помню, но очень, очень смутно… Все как в тумане, и на следующий день я с трудом вспоминаю об этом, а читаю так, как будто вижу впервые. Я не помню ни одной строчки… Боже, как же это странно и страшно одновременно», – всхлипывая и глотая слезы, говорила Анна.
«Аня, постарайся успокоиться. Скажи, случается ли у тебя частая и резкая смена настроения несколько раз в день?», – спросила Елена Николаевна.
«Раньше бывало, даже очень бывало. А сейчас я редко смеюсь. Сейчас я в основном вот так…», – сказала Анна, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.
«Ань, может ты просто творческий человек, и так происходят моменты вдохновения? Я встречала таких людей, в принципе они такие и есть: за одну минуту они могут искренне и от души рассмеяться и в ту же минуту горько зарыдать. Это им свойственно», – произнесла Елена Николаевна и вопросительно посмотрела на Анну. «Раньше ты пробовала писать стихи или это произошло впервые?».
«Нет, Елена Николаевна, нет. Я удивляюсь себе и не узнаю себя. Я никогда не была таким человеком. Теперь я часто делаю то, чего не делала никогда раньше. Например, включаю Моцарта, под которого навзрыд рыдаю!!! Я не такой человек. Я тот человек, который открывает банку пива и включает футбол, вот какой я человек, простите за такое откровение!!!», – в сердцах промолвила Анна, и слезы снова потекли по ее опухшим и раскрасневшимся щекам.
«Как дела сейчас со сном?», – Елена Николаевна продолжала пристально смотреть на Анну, чуть склонив голову набок.
«Так же. Иногда снятся кошмары. Елена Николаевна, мне сложно общаться с людьми. И дело наверно даже ни в слезах. Я не хочу ни с кем разговаривать. Я хочу тишины. Я хочу быть одна, наедине со своими мыслями. Что-то происходит, Елена Николаевна. Я не узнаю себя, я никогда такой не была. У меня такое ощущение…», – Анна сделала небольшую паузу. «Ощущение, что раньше я была намного глупее, что ли. Как будто раньше я не понимала даже и половины того, что понимаю сейчас», – размышляла она вслух.
«Но ведь это хорошо», – заметила Елена Николаевна. «Значит, родилась новая Аня, с новыми мыслями, с новыми привычками, более мудрая, более взрослая…».
«Хорошо-то хорошо, но почему так больно? Почему так тяжело, невыносимо тяжело», – спросила Анна, посмотрев в глаза доктору.
«А разве роды – это легко? Роды, насколько тебе известно, всегда болезненный процесс», – с улыбкой ответила Елена Николаевна. В кабинете на некоторое время воцарилась тишина.
«Аня, ты пробовала поговорить с мамой?», – прозвучал следующий вопрос.
«Нет. Она неважно себя чувствует и скорее всего в этом месяце не приедет. Собираюсь поехать к ней на неделе сама, вместе с девчонками. Попробую поговорить с ней, может, станет легче. Елена Николаевна, чем я болею? Как называется мой диагноз, насколько это серьезно?», – неожиданно для себя самой спросила Анна.
«Диагноза, как такового, я тебе пока назвать не могу. Психиатрия – дело серьезное, это задача ни двух дней. Пока могу сказать только одно – картина ни так проста, как мне показалось на первый взгляд. Вместе с «Сибазоном» я хочу назначить тебе еще один препарат, уже более серьезный. Начнешь пить его очень аккуратно, непосредственно сразу перед сном, чтоб больше никаких дел после его приема тебя уже не ждало. После – только сон. Начальная доза – половина таблетки, а там посмотрим дальше, как твой организм на него отреагирует. Маша, напиши, пожалуйста, рецепт на «Амитриптиллин», – попросила она медсестру.
«Будет сухость во рту. И тошнота. Не пугайся, это побочные действия препарата. Как только твой организм адаптируется под него – они исчезнут. Жду тебя ровно через неделю, в это же время», – закончила Елена Николаевна, протягивая Анне рецепт.
На улице стояла жара. Весна выдалась в этом году чудесная. Анна как всегда вспотела еще до начала приема, и сейчас ее кофта казалась ей чем-то наподобие противогаза. Она сняла ее, и осталась в коротеньком розовом топе чуть выше пупка, оголив четыре верхних кубика пресса. «Надо бы прогуляться на стадион, побегать сегодня»,– подумала Анна, открывая дверь и заходя в аптеку, расположенную рядом с больницей.
«Добрый день! Есть у вас такое лекарство?», – спросила она, протягивая фармацевту бланк рецепта.
«Да, есть. Двадцать девять», – ответила та.
«Двадцать девять?? Рублей??», – с удивлением спросила Анна, уставившись на женщину, находящуюся по ту сторону маленького окошечка.
«Тысяч!! Долларов!!», – засмеялась женщина. «Девушка, ну конечно рублей! Будете брать?».
«Да у меня, похоже, выбора нет», – ответила Анна, протягивая ей три железных десятчика. «Спасибо».
Анна вышла на улицу, держа в руках бело-зеленую пачку с названием «Амитриптиллин». Ниже названия указывалось количество – 50 штук по 25мг.
«Пятьдесят штук! Двадцать девять рублей!! Что ж там такое в составе? Отрава для крыс наверно стоит дороже, чем эти таблетки», – размышляла про себя Анна. В ее памяти вдруг всплыли слова свекрови: «Да тебя там просто посадят на таблетки. А это те же самые наркотики, которые искусственно делают человека счастливым, только легальные! И не понятно как на них отреагируют другие органы тела. Как говорится: одно лечишь -другое калечишь!». Вспомнив про свекровь, Анна нахмурилась. На глазах вновь выступили слезы. Она с нетерпением ждала наступления ночи, чтоб почувствовать долгожданное облегчение и вспомнить, что такое по-настоящему крепкий сон. Но, к сожалению, чуда не произошло. Дети уже спали, Денис, как всегда, щелкал игровой мышью в соседней комнате, а Анна лежала, уставившишь в темноту и прислушиваясь к ощущениям своего тела. С момента приема лекарства прошло уже около часа, а сна все не было. Таблетка была неприятной на вкус, после ее приема Анна около получаса не чувствовала язык и всю нижнюю челюсть, которая онемела как на приеме у стоматолога. Анна закрыла глаза, повторяя про себя стихи Есенина и периодически наблюдая яркие вспышки света, возникающие в разных уголках ее мозга, измученного переживаниями, тревогой и постоянной бессонницей.
Каждый день Анна исправно пила препараты, но никаких изменений в своем состоянии, кроме тошноты, жуткой сухости во рту и онемения челюсти, она не чувствовала. За неделю в ее тетради появилось еще два стихотворения. Анна уже ни так боялась этого и ни так остро реагировала. Даже наоборот, ей было жутко любопытно их читать, и она поймала себя на мысли, что они ей нравятся. Наступил май, Анна побывала в гостях у своей матери и теперь занималась посадками на своем садовом участке. Свекровь периодически появлялась и учила ее жизни, раздражая и еще более угнетая ее состояние. Наконец, наступил день третьего ее визита к психиатру. Анна отвела дочек к бабушке на время ее отсутствия, выслушав как всегда порцию гневных наставлений в свой адрес и брошенную ей в спину фразу: «Ну, пойди, раз заняться тебе больше нечем».