Вера воды

Нежные водоросли лениво колышутся в живительной воде. Они образуют завитки, покрывая собой весь песок и создавая захватывающую картину из зеленого цвета. За водорослями мы сразу видим древнейшие серые деревья, кроны которых едва касаются поверхности воды. Мы входим в один из многочисленных водных лесов, что произрастают во всем нашем океане.

Подводные деревья, увитые морскими водорослями и рифовыми образованиями, придают лесу величественность и загадочность. Их ветви раскидываются во все стороны, словно руки, тянущиеся к свету. Все растения тянутся к свету, но наши деревья – больше остальных.

В самых глубинах этого леса, туда, куда свет практически не проникает, на деревьях селятся колонии светящихся моллюсков, что проживают в их корнях и выходят наружу только ближе к ночи в поиске полового партнера и пропитания. Их кровь используется для создания краски, что сама по себе светится в темноте.

Сердце леса – кромешная тьма, где не видишь совершенно ничего дальше своих собственных плавников. С момента входа в центр леса нас начинают преследовать нимфы, хранительницы лесов. Это существа, что вкрадываются в ваше сознание, находят в нем потаенные секреты и детали ваших жизней, и используют их для того, чтобы сбить вас с пути. Нимфы зовут нас голосами наших погибших родственников, вынуждают нас всмотреться в темноту, и увидеть в ней образы марр, что нам так сильно дороги. Но эти грезы обманчивы. Более того, губительны. Ту марру, что сошла с тропы, больше никто и никогда не увидит.

Я видел свою жену. Всмотрелся в ее очертания. Увидел резкие плавники, блестящую даже без света чешую, маленький хвост и худые руки. Я поддался искушению, и уже хотел было поплыть к ней на встречу, но меня одёрнул архиерей Лантан.

– Ты чего удумал, Анарел? – спросил он строго. Я опомнился.

– Я увидел свою погибшую жену, архиерей Лантан. Я был очарован её образом, скрытом во тьме. Простите меня, пожалуйста… нимфы… давят на больное.

– До выхода из чащи плыви около меня. Я не допущу, чтобы ты погиб настолько глупой смертью, – сердито ответил он на мое откровение.

Я всмотрелся в образ моей жены. На глазах он начал уродоваться. Вместо двух рук я разглядел непонятные отростки. Вместо двух прекрасных глаз – три страннейших глазища, в которых сияла темнота. Вместо рта зияющая бездна, в глубине которой были видны два ряда клыков. Прожорливая тварь уставилась на меня, поняв, что я её раскусил. Лантан держал меня за запястье, дабы я снова не увидел где-нибудь образ своей погибшей жены, и не совершил роковой ошибки.

В центре леса не слышно ни одного звука. Даже подводные течения будто бы останавливаются, и перестают циркулировать нашу живительную воду по всему океану. Слышны только тяжкие всхлипывания жабр многих марр, что также, как и я, в нимфах разглядели своих друзей и родственников. Благо за время этой экспедиции никто так и не решился сойти с тропы и направится прямо в лапы одной из этих тварей.

Подводный лес – это источник вдохновения для писца, который стремится передать магию и великолепие жизни через слова. В его глубинах тают секреты, недосказанные слова, обрывки множества неосуществленных мечтаний, что нашли здесь свое упокоение. Такие леса совершенно не изучены, и кто знает, может, нимфы и моллюски – не единственные его обитатели? По крайней мере я убежден в том, что среди деревьев ходит существо в десять раз страшнее любой из нимф, что мы встретили на своем пути. Просто настолько сильно в темноту ещё никто не вглядывался.

Запись 4. Болезнь

Неприятный случай.

Кто-то из стражей подхватил ришиитов. Беленьких и малюсеньких червячков, которых мы считаем паразитами. Зараженные ришиитами марры страдают от единственной болезни нашего океана, также известной как ришиитизм, названной в честь самих ришиитов.

Ришииты появляются у тех марр, что не следят за своим видом. Микроскопические яйца ришиитов попадают между наших чешуек, и находятся там до вылупления. Вылупившийся ришиит прогрызает чешую, и устремляется в нашу плоть во всю длину своего тела, оставляя после себя один только хвостик.

Эти паразиты не столько вредны, сколько надоедливы. Обычно они прогрызают себе ход лишь на ничтожные полмиллиметра вглубь твоего тела, и остаются там для своего пропитания. Но вред их заключается не только в том, что ты даже не чувствуешь то, что тебя прямо-таки съедают заживо, а в том, что они плодятся с завидной скоростью. За час кормежки один ришиит успевает сформировать внутри себя яйцо, которое он откладывает прямо в воду в надежде на то, что яйцо, движимое подводным течением, попадет на какой-нибудь живой организм, и вылупится уже на его теле. Именно поэтому ришиитизмом заразился вообще весь отряд, включая архиерея Лантана. На каждом из нас по сотне таких маленьких ничтожных червей, раны от которых не способна заживить даже наша живительная вода. Избавиться от этого недуга поможет мясо рыбы с желтым окрасом, названной антивеномоном. Это единственная рыба нашего океана, на которую эти червячки не селятся, ведь их мясо для них губительно.

Благо в провианте были и эти рыбки тоже. Для того, чтобы избавится от ришиитов, достаточно было перейти на диету только из этой рыбы на приличные три дня. Тогда ришииты, в теории, начнут отмирать, и сами по себе покидать верхние слои нашего тела.

После трех суток диеты из одних только горьких антивеномонов, ришииты действительно покинули наши тела, всё-таки дав возможность живительной воде залечить наши маленькие раны. Но переход на новую диету для нас, стражников, а особенно высших стражей, всегда кончается негативными последствиями для развития нашей силы. В нашем рационе должна быть самая разнообразная пища как растительного, так и рыбного происхождения, и резкий переход на новую пищу отразился плохо на нашем самочувствии и на нашей воле. Мы стали более агрессивны друг к другу, ощутив, что сил у нас заметно поубавилось. На восстановление прежнего состояния духа уйдет целая неделя интенсивного питания, которая заметно уменьшит наш провиант. Появился риск того, что не все марры смогут дойти до Прокула, а затем вернуться в Пакс.

Ты есть то, что ты ешь. Марры больше других понимают значение этих слов.

Запись 5. Расщелина

Нам было необходимо переплыть через огромную расщелину в океанском дне. Расщелина была настолько широка, что нам пришлось преодолевать её треть всего дня без отдыха. Глубиной она была настолько огромна, что казалось, что из морской бездны на тебя смотрит кто-то злой и кровожадный. Было очень тревожно. Особенно на нашем тревожном состоянии сказались последствия диеты антивеномонами.

Кроме того, мне будто бы почудилось, что на глубине, на которой солнечный свет начинает плавно перетекать в царство мрака абиссальной зоны, было какое-то движение. При чем это было движение не глубоководных существ, а движения самой обычной марры, но с измененными пропорциями тела. У неё будто бы были более длинные ручные и спинные плавники, а сама она была очень истощена.

– Архиерей Лантан, вы видите внизу какое-нибудь движение? – спросил я робко. Но когда Лантан устремил свой взгляд вниз, движение уже прекратилось, и что-то или кто-то застыло на месте, от чего Лантан чего-то или кого-то не разглядел.

– Анарел, тебе снова мерещится твоя жена? Наша Нэро однажды сказала: «Да будет счастье тому, кто не будет жить собственным прошлым, кто сможет простить каждую марру…»

– «…и каждого своего врага. Блаженство настоящей жизни будет даровано только тому, кто сможет простить само время», – продолжил я цитату, – Избавьте меня. Я знаю все эти наставления наизусть. Иначе я бы не был высшим стражем.

– Вот и славно, Анарел. Прости и отпусти свою жену, и ты перестанешь так сильно страдать.

– Нет, архиерей Лантан. На глубине я точно разглядел марру, и это был не образ моей жены.

– Тогда кто же это был? Веришь в существование глубоководных марр?

Я нервно пошевелил жабрами.