Разбей

– Было бы неплохо, – выдаёт Гай, поднимая взгляд на своего друга. В глазах снова что-то бушует.

– А фиг вам, – издаёт смешок в ответ Нейт. – Я, если что, ещё не доел, так что твоя задница, братан, немножко подождёт.

Я в удивлении для себя самой замечаю их удивительную разницу. В первую очередь, проявляющуюся внешне.

У Гая тёмно-каштановые волосы – цвет тёмного шоколада, – глаза зелёные, кожа приятного оливкового цвета, а одежда весьма подошла бы для каких-нибудь роскошных мероприятий Прада или Гуччи.

Нейт – блондин, волосы походят на нечто между солнечным светом и шампанским в прозрачном бокале. Голубые, удивительно светлые глаза, кожа белая как фарфор. А одет он всё ещё в нашу университетскую форму.

– Расскажи немного о себе, Каталина, – попивая из своего стаканчика горячий кофе и улыбаясь, интересуется Нейт.

– Что именно мне рассказать?

– Ну, например, о своей семье… Об отце.

Гай неожиданно дёргает его руку. При этом он, видно, старался сделать это незаметно, но мой взгляд перехватил это странное движение.

– А почему тебе интересно узнать о моём отце? – спрашиваю я.

– Он просто любит трепать языком, не более, – холодно кидает Гай. – Правда ведь, Нейт?

В ответ его друг лишь поднимает руки, будто сдаётся и не говорит больше ни слова.

Я в полном недоумении от того, что сейчас происходит.

– А ты уже успел стать всеобщим любимчиком, знаешь об этом? – вдруг произношу я, сменив тему.

Наверное, мозг решил поиздеваться надо мной, сговорившись с языком. Оба они решили просто меня подставить.

У Гая слегка приподнимаются брови, будто он совсем не понял, что это такое я только что сказала. А может он был просто удивлён тем, что я заговорила самостоятельно.

– Правда? – говорит он. – Я не заметил.

Я головой указываю на сидящих за соседними столиками девушек, не перестающих хихикать и смотреть периодически в нашу сторону, что-то обсуждая.

– А чё это сразу к Гаю? – нарочито обиженным тоном скулит Нейт. – Может, эти крошки меня обсуждают?

– Может и так, – соглашаюсь я, улыбаясь. – Но ты ведь тоже новенький? Вы вместе перешли?

Они переглядываются, но ничего мне не отвечают.

Странно всё это.

Не успевает кто-то ещё что-нибудь сказать, как по столовой проносится хриплый голос нашего престарелого декана, мистера Флэтчера, всю жизнь, кажется, отдавшего на работу в Департаменте дисциплины:

– Почему всё ещё не в своих аудиториях? Живо поднимайтесь! Занятия начнутся с минуты на минуту! Чтобы я здесь вас не видел!

Будь я из какой-нибудь простой семьи, я обязательно съязвила бы что-нибудь в ответ. Ах да, ещё будь я такой смелой и дерзкой, как, к примеру, та же Франческа.

Но мне нельзя.

Я из семьи Норвудов, моя мама воспитывает меня как принцессу, отец относится как к принцессе, мне нельзя то, нельзя это. Я должна подавать пример и быть скромной, тихой и вежливой девушкой, чтобы все смотрели на меня с восхищением.

Я этого придерживаюсь. По крайней мере, стараюсь придерживаться.

Встаю со своего места, не желая задерживать на себе взгляд мистера Флэтчера и стремясь по-быстрому выбраться из столовой. В какой-то степени я даже благодарю его за то, что теперь у меня появился повод слинять и чем-то наконец заняться.

– Что у тебя сейчас? – спрашивает вдруг Гай, вставая, прежде чем я успеваю и шаг в сторону от стола сделать.

– Физкультура, – отвечаю я.

– Тогда можем и не идти?

Я сгибаю бровь в вопросе. Он продолжает:

– У меня есть идея получше.

Гай что-то говорит Нейту, и тот, кивнув, уходит, при этом успев кинуть мне дружелюбное «Ещё увидимся, крошка!», улыбается, машет мне рукой. Пытаюсь быть дружелюбной в ответ и с лёгкой улыбкой киваю.

Гай вдруг протягивает мне свою ладонь, при этом выглядя так, будто ответить я должна была машинально.

Но я в смятении.

Вот что бывает, когда твои родители все семнадцать лет твоего существования всячески отгораживают тебя от общества парней, насильно запихивают в твою голову одни мысли об учёбе и заставляют думать о «лице» твоей уважаемой семьи, которое ты показываешь своим поведением. Сейчас стыдно говорить, что за семнадцать лет у тебя ещё ни разу не было парня.

Но у меня другого выбора попросту нет.

Я беру Гая за руку.

Ладонь у него холодная, почти как у мертвеца, и моя горячая кожа резко с ней контрастирует. И по цвету тоже. У него кожа светлее, когда моя, храня в себе отдалённые испанские корни со стороны мамы, чуть смугловата.

Он вдруг тянет меня в противоположную сторону от выхода из столовой, и я в удивлении поднимаю брови.

Декана уже, к счастью, не видно.

– Куда ты меня ведёшь? Выход с другой стороны.

– Выйдем через окно. Хочу показать тебе кое-что.

– Хочешь показать, как выглядит асфальт за секунду до того, как моё лицо с ним встретится?

Снова поражаюсь тому, с каким тоном я вдруг начинаю с ним говорить. С таким же, с каким я обычно шутки шучу с Ирэн и Вэнди. И Диланом ещё.

– Сама всё увидишь, Каталина, – только и отвечает Гай.

Он ведёт меня прямиком к небольшой и непримечательной двери, скрывающей за собой, насколько я знаю, простую пыльную каморку, где хранятся старые ненужные вещи. Пару раз становилась свидетелем того, как после драки двух мажоров в столовой туда понесли сломанные стулья. Не знаю, что с ними делают потом.

Мы входим внутрь.

Здесь тихо и пыльно, повсюду старая посуда, веники, ковры и ещё какое-то барахло. Воздухом трудно дышать. Я невольно прикрываю себе рот ладонью и стараюсь ни к чему не прикасаться. Каждодневные «тренировки» мамы выбили из меня всё желание дотрагиваться до грязных вещей и всегда держать одежду и руки в чистоте.

Единственным освещением в этом маленьком тёмном мирке служит широкое окно, почти доходящее до самого пола. Гай как раз к нему и подходит, распахивает его настежь, и мне наконец удаётся убрать ладонь с лица, чтобы подышать. В лицо дует приятный тёплый ветер, запрокинув волосы назад.

А вот Гай в свою очередь вдруг поднимается на широкий подоконник, взявшись за ручку окна, и моё сердце, кажется, подпрыгивает вверх от подобных действий.

– Ты что делаешь?! – выпучив глаза, произношу я, чуть не издав писк.

Хочется схватить его за руку, но таким действием я лишь подтолкну его, он просто споткнётся, и это будет на моей совести, чёрт возьми.

– Хочу тебе кое-что показать, – говорит парень таким тоном, будто от этого зависит его жизнь.

Мы на четвёртом этаже университета. Кто-то легко умирает после падения с такой высоты, кто-то получает серьёзные травмы. В любом случае последствия не самые приятные.

– Пожалуйста, может ты всё-таки слезешь? – спрашиваю я, наблюдая за тем, как он почти полностью высунулся наружу.

– Подойди сюда, Каталина.

– У нас уже и лекция началась! Мне совсем не хочется получать выговора и по…

– Не волнуйся. Я всё улажу, если до этого дойдёт.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что это я.

Я молчу. Смотрю на него с неодобрением. Как будто отчитываю. Хотя именно этого я и добиваюсь.

А он вдруг вместо дальнейших слов перелезает на ту сторону, оказавшись всем телом снаружи. Это его быстрое движение заставляет все мои органы разом упасть вниз с таким грохотом, что мне кажется, его наверняка слышали все.

Заметив резкую перемену в моём лице, парень издаёт короткий смешок.

– Это не смешно, – почти моля его, произношу я. – Ты же можешь упасть.

Я подхожу к окну ближе, медленно и осторожно, и выглядываю наружу. Гай стоит на тоненькой ниточке оконного отлива, и я столбенею, как только вижу эту пропасть под его ногами.

– Ты с ума сошёл?! Слезай, пожалуйста!

Гай успешно игнорирует мои просьбы и самодовольно поднимает глаза, вцепившись в меня взглядом. А мне снова становится ужасно-ужасно неловко.

Он, чёрт возьми, начинает раскачиваться из стороны в сторону, будто дразня меня, и при этом кидает: