Одиннадцать камней

Воспитатели никогда не защищали его и смотрели с отвращением. «Дуан-расо» пренебрежительно сказала самая старшая с седой косой и плюнула ему под ноги.

Для детей такое прозвище было слишком сложное, поэтому его обзывали просто «Камнем», хотя, казалось бы, почему это должно быть обидным? Наверное, потому что этот камень было очень легко побить палками и оставить лежать на холодном полу, трясущимся от страха.

Когда его били, Алан закрывал глаза, и представлял, как его мать дерется с медведем или стаей волков, и ему становилось чуточку легче. Когда-нибудь она вернется за ним и накажет всех его обидчиков.

Но зима сменилась весной, а мама все не возвращалась, а ее образ стирался из памяти, как следы на снегу после бури. Он помнил только разукрашенные бивни мамонта, одиноко висевшие в их нехитром жилище на краю недружелюбной деревеньки.

А затем Алан понял, что мать уже никогда не вернется за ним, а значит ее больше не стоит ждать. И мальчик сбежал из приюта, принеся облегчение и для себя, и для всех. Как он думал, и, возможно, не был далек от истины.

Конечно, он не стал бы сбегать, если бы не знал, куда ему пойти. К счастью, отличную идею ему подала книжка, которую читала им воспитательница на ночь. Это была сказка о мальчике, сбежавшего из дома с цирком. Правда, в этой истории все кончалось плохо, даже страшно для неподготовленного ума ребенка – все актеры цирка оказались чудовищами, в конце и сам мальчик им стал, когда у него на лице вырос слоновый хобот. Все дети после этой сказки еще несколько дней с ужасом ощупывали свое лицо, боясь, что и у них вырастет хобот. Только Алану нравилась эта сказка, и у него появилась мечта.

Он был не против, если у него вырастет хобот, или шерсть покроет все его тело. Над ним и так смеялись, так что это изменит? Зато у него могла бы появится семья из таких же чудаков, как и он.

Подходящий цирк как раз пришел в их деревеньку поздней весной. Это был бродячий цирк, который вызвал восторг у всех ребят. Забавные клоуны, эластичные акробаты, удивительный мужчина, дышащий огнем и глотающий мечи. Но больше всего Алану в сердце запала девушка, в которую он сразу же влюбился.

Ее лицо было сильно разукрашено голубыми красками, и вблизи это особенно бросалось в глаза. Она была худенькой, бледной, но ее черные глаза были полны тепла и солнечного света. А когда она распустила свои великолепные кудрявые рыжие волосы, Алан впервые почувствовал в душе непередаваемое странное чувство, которому еще несколько лет не сможет найти объяснение.

Итак, она распустила волосы стоя в своей гримерке, а он наблюдал за ней из-за приоткрытой шторки шатра. Проникнуть в цирк поздним вечером после спектакля было несложно, даже с его ростом, который явно делал его старше лет на пять. С другой стороны, Алан уже хорошо научился прятаться, поэтому это не было проблемой.

Возможно, Алан как-то выдал себя. Девочка резко обернулась и с недоумением посмотрела на него.

- Мелкий, что ты тут делаешь?

Впервые его кто-то назвал «мелким». В действительности, он был примерно одного с ней роста. Но девочка сразу раскусила, что она старше незваного гостя на года три.

- Эй, - она окликнула его, когда он уже собирался сбежать. – Стой, ты кто такой?

Алан остановился и даже дыхание задержал, когда девочка подошла ближе. На ее лице после смытой косметики еще оставались следы, а еще виднелся град веснушек на коже. Свой ярко-голубой костюм она еще не сняла, и ее и без того яркие рыжие волосы казались еще красивее.

- Говорить не умеешь что ли? – хмыкнула девчонка, когда молчание затянулось. Интерес в ее глазах стал быстро угасать, и Алан поспешил ответить.

- Нет! Меня зовут Алан, - и глядя в ее черные глаза он добавил с надеждой. – Возьмите меня в цирк!

Девочка округлила глаза, а затем громко рассмеялась.

- Серьезно? Хочешь стать бродячим циркачом?

- Да. И пускай у меня вырастит хобот, я не боюсь, - твердо сказал Алан, и даже сжал кулаки для убедительности. Девочка засмеялась еще громче, схватившись за живот. Алан смутился. Он привык, что над ним все смеются, но неужели и она такая же, как и все?

Но, отсмеявшись, девочка ему улыбнулась.

- А ты забавный. Так тебя Аланом звать? Я слышала, что на древнем наречии это обозначает «камень».

Не успел Алан ответить, как кто-то крикнул снаружи шатра.

- Розамунд, что случилось?

Внутрь шатра заглянул мальчик примерно одного возраста с гимнасткой. Он был широк в плечах, едва уступая Алану телосложением, на нем был полосатый комбинезон. Алан вспомнил, что это был один из группы трех акробатов, которые играючи перекидывались тяжелыми гантелями.

- Ничего, Маркус, - широко улыбнулась Розамунд, затем кивнула головой в сторону Алана. – Кажется, еще один потеряшка хочет присоединиться к нашему цирку.

Если Розамунд от этого было весело, то на лице Маркуса ничего не отобразилось, кроме холода.

- Еще чего. Если потерялся, пускай валит в приют, - и скрестил руки на груди. Алан почувствовал неприязнь, исходящую от него.

- Ну ладно, тебе, Маркус, - девочка закатила глаза и подошла к нему поближе. – Может, на что-то сгодится. Эй, - она кивнула ему, не теряя на лице задорной улыбки. – Ты что-нибудь умеешь, кроме как проникать ночью в чужие шатры?

Ей было весело, но Алан чувствовал, что это было не издевательское веселье, которым его одаривали в приюте. Ей действительно было интересно. Но вот только Алан не знал, какой у него может быть талант.

Маркус быстро терял терпение, и он прыснул.

- Он что, немой? Или ему язык отрезали?

Розамунд легонько ткнула локтем его в бок, и вдруг подошла к Алану и взяла его руку. От этого прикосновения Алан почувствовал что-то новое. Кажется, его уже давно никто не трогал, если это не подразумевало тычки от обидчиков. А ее рука была мягкой и теплой.

- Вот, смотри какие у него большие кулаки. Наверное, сильный. Может, он подойдет труппе силачей?

- Еще чего! – возмутился Маркус. – Нас и так трое, и больше нам никто не нужен!

- Действительно, - кивнула Розамунд и обошла Алана кругом, внимательно рассматривая. Он застыл, боясь пошевельнуться. – А с животными ты ладишь?

Алан пожал плечами. Единственное животное, с которому ему доводилось общаться, была приютская собака, и она к себе никого не подпускала.

- А это идея, пускай убирает за животными, - усмехнулся Маркус. Розамунд осуждающе глянула на него, и он тут же поник.

- Я думаю, пускай Босс посмотрит на него. В конце концов, последнее слово всегда за ним.

Маркус хотел было переубедить Розамунд, но та была непоколебима. И уже через десять минут Алан стоял под цепким взглядом мужчины средних лет с выразительно подведенными глазами, странной прической, одет он был в броский блестящий костюм. И когда Алан уже ни на что не надеялся, тот кивнул.

- Посмотрим, может и будешь полезным. Кажется, ты нефелим, верно?

Алан сжался, не зная, что лучше ответить. Он глянул на Розамунд, та удивленно переглянулась с Маркусом.

- Нефелим? – переспросила девочка.

- Полукровка, - поправил себя мужчина, которого все в цирке звали не иначе, как Босс. – На этом можно сделать программу. Если людям понравится, ты останешься с нами, - он внимательно посмотрел на Алана, тот кивнул, еще не зная, на что соглашается.

Так Алан в пять лет сбежал из приюта и стал цирковым актером.

3.

Алан не жалел, что сбежал из приюта. В цирке у него началась новая жизнь, хотя многое оставалось прежним. Над ним смеялись зрители, когда он играл свою клоунскую роль. Всегда в его выступлении все сводилось к одному – актеры на сцене шутили и издевались над ним, а Алан делал вид, что не понимает их шуточек, улыбался обидчикам и никак не мог им ответить. Зрителей очень веселило, как глупый великан с добротой относился к тем, кто откровенно насмехался над ними.

За кулисами обстояло дело несколько иначе. Циркачи не очень любили Алана, но Розамунд не давала им как-то обижать гиганта. Все сводилось к редким колким шуточкам и холодным взглядам, а также с ним никто не хотел сидеть за столом. Никто, кроме Розамунд.