Страница 6 из 41
XIV
Мариинская система обязана своим существованием также Петру Великому, с именем которого сочетается все благое в этих местах. Всегда смотря на Россию как на посредницу между Европой и Азией, Петр чуть ли еще не в первый приезд на Онегу задумал соединить Каспийское море с Балтийским, Астрахань со своим «парадисом». Ясно, что для Олонецкого края эта действительно гениальная для того времени и при тех именно условиях мысль имела весьма важное экономическое значение. Главный соединительный пункт Волжских вод с водами озер Онежского и Ладожского прозорливый глаз Петра нашел в нынешнем Вытегорском уезде. В те времена местность города Вытегры была довольно заселена и имела торговое значение; при ручье Вянге, на реке Вытегре, была Вянгинская пристань, а другая пристань, Бадогская, была на р. Ковже. Между этими двумя пристанями хлеб и иные продукты перевозились с Ковжи на Вытегру сухим путем. Таким образом водораздел Волжского и Онежско-Ладожского бассейнов находится между Бадогами и Вянгинскою пристанью. Завершив войну со Шведами на юге полтавскою победою, Петр послал в 1710 году знаменитого инженера того времени Перри, приглашенного из Англии во время пребывания Царя в Лондоне, произвести необходимые изыскания в трех разных направлениях. Перри, видно наученный работать самим Петром, скоро окончил работу и в том же году представил свои изыскания Царю. Сам Петр в 1711 г. посетил местность, осмотренную Перри, и, переходя по лесам и болотам, для проверки изысканий Перри, спал в шалаше,; сплетенном из древесных ветвей. Дело передано было на рассмотрение Сената, который утвердил в 1712 г. исследования и план Перри и назначил 10,000 р. на производство работ. Ни весть почему, но в том же году Перри выехал в Англию, мысль о прокопке канала была оставлена и только 75 лет спустя, в царствование уже Павла I случайно попался на глаза проект Петра о судоходстве; стали прикидывать, во что обойдутся работы, и Петровскую смету вытянули ровно в 40 раз; ясно, что задумались над затратою такой суммы, но покойная Императрица Мария Федоровна нашла возможность позаимствовать на такое дело из сумм Воспитательного Дома 400,000 р. и в 1810 году вся система была открыта для судоходства под именем Мариинской. Народ в шутку называет ее «шпитальной», так как вся история, только что нами приведенная, хорошо ему известна. Построенная на деньги Воспитательного Дома, который специально занимается детоуничтожением, система верна принципам своего прародителя и занимается как уничтожением детей, случайно или по воле родительской на нее попадающих, так и неуклонным уничтожением этих самых родителей и имеющих сделаться таковыми.
Народ отлично помнит,. что делал в этих местах Петр, как он жил и как он относился к крестьянину. Еще граф Сиверс, строитель системы, застал в живых живой памятник времен Петровых. Это был крестьянин Пахом, имевший тогда 115 лет от роду и живший близ деревни Рубежа, неподалеку от соединения нынешнего канала с рекою Вытегрою. Пахом показал Сиверсу и его спутникам то место, на котором при его памяти стоял шалаш, где «Осударь» (так Обонежские крестьяне называют Петра, не упоминая никогда его имени, что иногда ставит в тупик новичка; потом привыкаешь и уясняешь себе, почему народ считает излишним прибавлять к этому званию имя Петр), после десятидневных трудов своих, отдыхал. Седой, как лунь, Пахом передал им свои воспоминания о Петре, Перри и Кормчине, который сопровождал англичанина и помогал ему в его изысканиях. рассказы Пахома о Петре, как и все воспоминания о нем тамошнего народа, исполнены были глубокого благоговения. При каждом произношении имени Царя, старик поднимал глаза к небу, прижимал руку к сердцу, присоединял всегда к титулу «Осударя» эпитет батюшка, или «надежа». «А батюшка-Осударь, говорил Пахом, был роста высокого, всех людей выше целою головою; часто встряхивал он своими черными кудерьками, а пуще, когда случался в раздумьи. Не гнушался он нашего житья-бытья, кушивал нашу хлеб-соль и пожаловал отцу моему серебряный полтинник.» Таких полтинников, а также и чарочек раздарено было Петром в Обонежье множество, так что, путешествуя в этом краю, то и дело приходится слышать: «Так у деда (прадеда) и остался Осударь кушать и пожаловал в ту пору ему эту самую чарочку». Мы сами видели две такие чарочки и между прочим по поводу одной из них слышали рассказ, который прекрасно характеризует Петра,. как человека, и отношения его к народу. «Был этот случай в Вожмосальме у бедного, пребедного мужика народилась дочь; надо малютку крестить, а к горюну никто в кумы нейдет. Проходил Осударь в это время чрез Вожмосальму и узнал, что такая беда с мужиком. Пришел он к бедному мужику и говорит, что будет у него кумом. Только прослышали про такую волю Петрову на погосте, как стали к бедняку бабы самые богатые толкаться, да называться в кумы. «Не хочу я с ними кумиться», говорит Петр, «а розыщи ты мне самую лядящую бабенку, что у вас по погосту христа-ради ходит». Нашел бедняк такую бабу лядащую и покрестил Осударь с ней беднякова младенца. Как покончились крестины, так и говорит Осударь: «а не худо бы куманек и винца теперь выпить!» а у бедняка денег-то ни полушки, а зелена вина ни косушки. «Видно делать нечего», — сказал Царь, — «моя анисовая нынче дела делать будет». Вынул Осударь свою походную баклажку, да чарочку золотую (серебряная вызолоченная), налил ее своей анисовой водкой, всех переподчивал, сам выпил, одарил бедняка деньгами, а чарочку куме подарил на память». Простые отношения Петра к народу не остались забытыми и народ с благоговением произносит его имя.
Перри, по рассказам Пахома, «был тучен и не мог сам ходить по болотам; его носили на жердях, переплетенных ветвинами, а за ним нашивали медное блюдце со сквозными рожками, которое он ставил на распорки, и, прищурясь, одним глазом сматривал по волоскам, натянутым в сквозных рожках; а по тем волоскам велел ставить от места до места шесты и по шестам рубить просеку». Так объяснял столетний старик астролябию, по которой Перри ставил румбы, пролагая линию будущего канала. «За немчиною случалося зачастую мне носить длинное сквозильце, в которое тот сматривал, когда выходил из лесу на высокое или открытое место, и оттуда видел Бог весть как далеко!» Под сквозильцем Пахом разумел зрительную трубу: «Кормчин, говорил старик, был сухощав и часто курил табак; я принашивал ему из своей избы уголь раскуривать трубку. Также, как и немчина, он, ходя по «просеками, сматривал в рожки медного блюдца и в сквозильце». По указанию Пахома, на том месте, где стоял шалаш Петра, воздвигнут был памятник. На Мариинской системе решительно всякий шаг связывается с воспоминанием о Петре; на «беседной горе» тоже показывают место, где отдыхал Петр во время первого своего посещения Вянгинской пристани. Интересно, что народ всех Вытегоров, а за ними и всех жителей присистемья прозвал «камзольниками — камзол Осударев украли». Предание говорит, что некоему Гришке пришло на ум выпросить у Петра его камзол «себе и тем, кто умнее и добрее, на шапки; а шапки мы не только детям, но и правнукам запасем на память о твоей, Осударь, милости». Случай этот в передаче исказился и пошла по Руси приговорка: «Вытегоры-воры камзол Петра I украли».
XV
В 1871 году счастье кажется в последний раз побаловало присистемных жителей хорошим заработком, который теперь с каждым годом делается все меньше и меньше, благодаря тому, что значительная часть груза, следовавшего прежде Мариинской системой, пошла по рыбинско-бологовской железной дороге; вследствие этого упали фрахтовые цены на суда и проходить их стало меньше, а следовательно и значительное число бурлаковавших прежде жителей осталось без заработка. Да и хваленый 71-й год только в начале навигации был хорош для бурлаков, а в конце концов все-таки хорошего вышло мало. С начала весны судоходство, вследствие необыкновенного разлития от дождей вод, потребовало найма рабочих для тяги судна втрое более обыкновенного, бурлаков же из других губерний, которые так ненавистны местным жителям ради постоянной сбавки пришельцами цен против туземцев, тогда еще не было и цены за путину значительно поднялись. Но спали воды, цены упали в виду того, что ненавистные Мологжане и другие искатели куска скверного бурлацкого хлеба уже наводнили все места наемные, рабочих накопилась гибель, а затем явилась холера, необыкновенная охотница до бурлаков и других рабочих. Впрочем спасибо холере: она разогнала пришельцев, а туземцы и рады бы удрать, да нельзя, не приказано, да кстати поднялись и цены; правда, много из них перемерло, но зато остальные зарабатывали хорошие деньги. В нынешнем году стало бурлакам и коноводам еще плоше; спина человеческая наконец и там начала признаваться за плохую тягу и в шлюзованной части Мариинской системы, в Вытегорском уезде, была введена товариществом инженера Усова конная тяга, которая таким образом заменила в значительной степени рабочую человеческую силу к немалой скорби обладателей оной. Лошади для тяги нанимаются из того же Мологского уезда, так как местные жители (вероятно недостаточно голодные) требовали, сравнительно с Мологжанами, более высокую плату.