Сержант и корона

Гном отступил неловко, скривившись –превращенная в отбитое мясо рука подвела и секира оркхай, скользнув по щиту, наконец, вгрызлась в плоть, почти начисто снеся левую руку гнома. Оркхай взревел, было,торжествующе- но широкая глотка вдруг наполнилась кровью. Гном не спал- когда секира врубилась в его тело, темный топор змеиным языком скользнул к оркхай и перечеркнул его увитое жилами горло. Гном стоял на одном колене, сбросив щит и баюкая почти перерубленную руку. Оркхай, простояв два десятка ударов сердца, тяжко рухнул на вытоптанную степную землю. Крики радости гномов смешались с проклятьями и стонами отчаяния оркхай. Племени ОлМаари пришло время следовать за своим вождем. Время умирать.

Глава 35. Атака мертвецов

Горестный вопль оркхай стих, словно откатившаяся морская волна, обнажившая мокрую гальку. В звенящей тишине остался лишь дробный рокот бубна, переплетаемый монотонным голосом шамана. Коротышки заволновались - слишком часто сталкивались они с похожими неприятностями. Но их командир был еще в полубессознательном состоянии. Он жадно глотал лечебные зелья и жег бесценные исцеляющие артефакты. Вождь оркхай пожертвовал жизнью своей не зря- он дал своему племени время. Лишенные руководства коротышки медлили- и камлающий шаман все туже свивал нити силы. Боль, жажда, усталость и голод- все сплеталось в плотный тугой смерч. Убивающая жажда, голод, слабость- и боль. Много густой и вязкой боли, что станет основой злой магии. Сердцем же смерча стала смерть вождя- шаман выпил ее всю, без остатка и вдохнул жуткую силу в свое колдовство. Впрочем, и свою собственную жизнь он расходовал сейчас очень щедро. Небо построжело и нахмурилось. На многое шамана, видимо, не хватило- вместо ледяного проливного ливня закапал теплый мелкий и частый противный дождь, превращающий крепкую землю под ногами в густую, вязкую и скользкую грязь. Ободренные такой неудачей, гномы разразились хохотом, бранью и насмешками. А затем земля превратилась в яд.

Путь по степи труден- вездесущая сухая пыль пролезает почти везде- застывает на коже грязными разводами пота, набивается под доспех и под плотную обувку. Страшнее всего пришлось тем, кто, почувствовав разгорающийся в ногах пожар, немедленно уселся прямо в грязь, сдирая с ноги сапоги. Эти были обречены и уже через мгновение катались по скользкой земле, вопя от оглушительной боли и пытаясь содрать с себя обжигающие до костей черные разводы. Остальным было несладко- но выжить было можно. Магический яд боль причинял жуткую- но это была просто боль. Яд не мог разрушить тело. Лицо горело от пыли, а ступни прижигала забившаяся в сапоги земля- пытка злая, но вынести можно. А вот те, кому хватило ума плюхнуться на задницу и позволить жидкой грязи облепить тело - умерли именно от боли. Полтора десятка гномов – изможденное лицо шамана дернулось и сухие губы растянулись в удовлетворенной улыбке. Полтора десятка врагов будут торить мертвому племени путь к предкам.

-Оркх!- выплюнул он вместе с кровью, теряя сознание. Он отдал себя всего, без остатка.

-Оркх! Оркх!- полумертвые, сочащиеся дурной кровью из плохо обработанных ран, три десятка шатающихся оркхай сомкнув щиты медленно пошли в атаку.

-Оркх! – изможденные женщины, в пробитой и старой броне, вооруженные самым бросовым, каким попало, оружием плотно встали второй линией.

-Оркх! –почти две сотни чумазых, сжимающих в маленьких ладошках засапожные ножи. От усталости страха уже нет- есть только ожидание боли – и ярость. Желание дотянуться и пустить кровь тем, кто убил племя.

-ОРКХ!!!- влетевший в ущелье первым гнедой однорог кажется огромным- словно пылающий камень, запущенный гигантской катапультой, он прошибает просеку в рядах железноруких, расшвыривая коротышек грудью и мощными копытами. Оркхай на его спине работает секирой с невероятной быстротой.

-Оркх! Оркх!! Оркх!!! –огромные свежие звери ревущим потоком сносят остатки сотни железноруких и плавно обтекают наступающие десятки оркхай лишь для того, чтобы за их спиной перестроиться и вновь идти в атаку.

-Оркх…- в глазах лежащего на земле шамана нет влаги для слез. Над головами влетевшей в ущелье сотни трепещет гигантскими крыльями Золотая Бабочка. ОлМаари - самая страшная тварь Великой Степи. Разгоряченные однороги разворачиваются, едва не снеся копытами женщин и детей. Густой вал запаха звериного пота, разгоряченных мужчин, стали и крови.

-Оркх! Оркх!!!

Приседая на задние ноги, мощные звери вновь бросаются в атаку. Гномы ощетинились копьями- но разогнавшись, оркхай резко останавливаются и, словно единый организм, мечут тяжелые короткие копья.

-Оркх!- строй разбит и тяжелые однороги просто сминают копытами пеших гномов. И посреди этого буйства на огненном коне Он- тот, что привел помощь. ОлМаари! Молодой вождь! Сотни усталых глаз смотрели на него с радостью и надеждой.

-Они бегут, Ворон! Они бегут!

-Плевать на недомерков! Мы здесь не для этого!

-Так трофеи, князь!

-Я не поменяю ни одного оркхай на пару мер скверного металла!

-Хорошего металла, господин! Отличного дорогого металла!

-Ладно- принимай сотню, ГорДан. Но за каждого убитого оркхай- ты мне ответишь!

-Оркх!!!

Ворон с десятком целителей эльфар уже вовсю суетились вокруг изможденных остатков племени. Еда и вода с переметных сум заводных коней исчезали с ужасающей скоростью. Как и целебные зелья - из раненых много было откровенно тяжелых. Трое целителей кружили около изможденного шамана. Хриплый голос его слаб, каждое слово словно царапает ему тонкое горло.

-Если это и есть посмертие- благодарю, Первая Мать. Кто ты, приведший помощь так вовремя? Почему несешь тотем Золотой Бабочки- племени, шагнувшего за грань?

- Я Арре ОлМаари, сын Уны ОлМаари, вождь племени ОлМаари по праву рождения и по решению Матери матерей оркхай и Совета вождей. И тотем свой я несу по праву.

-Потомок императора… Что ж, Арре- теперь уже никто не оспорит твоего права- просто некому. Я принимаю тебя, вождь ОлМаари и приношу тебе клятву…

Шаман говорил еле слышно- но, оказалось, кто-то из оркхай почти уничтоженного племени его услышал- и новость охватила оркхай, словно огонь сухое сено. По лагерю пошел гул, шевеление- и вот уже Ворон смотрит на все шесть сотен оркхай - все, что осталось от процветающего, некогда, племени. Шесть сотен склоненных голов. Шесть сотен полуживых фигур, вставших на одно колено.

-Дай нам щит, вождь, позволь нести твой меч, вождь, прими нашу верность…

В горле першило, но голос Ворона звучно и ясно разнесся по ущелью.

-Я, Арре ОлМаари, по праву рождения, по праву, данному мне Матерью матерей оркхай и Советом вождей дарую племени ОлМаари свой щит и принимаю вашу верность. Все силы свои я приложу к тому, чтобы возродить былое величие племени и напомнить, кто в степи самая опасная тварь. Всем напомнить! Услышь мое слово, Первая Мать!

Плащ полыхнул багровым, а оркхай загомонили восторженно.

-Дело сделано, вождь! -ГорДан скатился с седла, а взмыленного однорога немедленно ухватил кто-то из подростков племени.

-Дело сделано! Почти полторы сотни отменных доспехов коротышек. Ну, заляпанных гномьей кровью, конечно- оркхай оскалился кровожадно.

-У тебя с ними счеты?

-Да что ты, вождь. Какие там счеты. Ну- семью вырезали, в шахтах почти пять оборотов гноили, из спины ремней нарезали- дело житейское. Какие счеты!

-Под моей рукой род Вайштайн- род гномов. Сможешь ли ты смирить свою ярость?

-А причем тут изгои? Нет, я воевал не с ними. Изгнанные мне не враги- даже наоборот…

-Ну да- враг моего врага- мне друг.

-Славно сказал вождь! Очень славно сказал.

-Доспехи коротышек сохранить в неприкосновенности- не перековывать и не растаскивать! Особо сохранить машины- следить внимательнее, чем за золотом!

-Но почему, вождь?

-У нас есть отменные гномьи доспехи. И гномы тоже есть. Что будет, если сложить это вместе?

-Создадим гномью сотню?