Забери меня домой

— Ты можешь вести себя тихо? — сказала тетя Джина, качая головой на Таннера. — И занеси вещи своего брата в дом.

Таннер нахмурился.

— Он может сам занести свои вещи.

Грей проглотил смех. Некоторые вещи никогда не менялись: чрезмерный энтузиазм Бекки, ворчание Таннера, даже ворчливость тети Джины казались такими знакомыми, что у него скрутило живот. Как будто он находился в двух временных зонах, где-то между мужчиной, которым он был сейчас и ребенком, которым он был раньше.

— Я сам занесу свои сумки, — сказал он Таннеру. — Я бы не хотел, чтобы ты повредил спину, сладкий.

Таннер закатил глаза.

— Я возьму, — сказал он, взявшись за ручку. — Я бы не хотел, чтобы ты повредил свои красивые руки. Они наверняка застрахованы на миллион долларов.

— Вообще-то, на два, — Грей пожал плечами, вспомнив свое собственное возмущение, когда он впервые обнаружил этот факт.

Таннер потянулся за чехлом для гитары, но Грей успел первым.

— Я возьму это, — сказал он, осторожно накидывая ремень через плечо. Когда он последовал за тетей в дом, в нос ударил запах печенья, от которого у него потекли слюнки.

Он был дома, что бы это ни значило. Может быть, несколько недель здесь не так уж и плохо, в конце концов.

Глава 2

Весной и летом вечер пятницы означал «Стулья» — странное название, которое, добрые жители Хартсонс Крик, дали своим еженедельным собраниям. Все они собирались вдоль ручья, приносили с собой кувшины со сладким чаем и бутылки чего-нибудь покрепче, а также свои собственные стулья, которые и дали название этому действу.

«Стулья» были частью жизни Мэдди Кларк в Хартсонс Крик столько, сколько она себя помнила. В детстве она бегала и играла в игры, пока взрослые разговаривали. Она наслаждалась свободой и резвилась до темноты, забывая про сон. В подростковом возрасте, она была готова идти на все, лишь бы не слушать скучные сплетни взрослых. Но именно на этих посиделках, ей посоветовали получить стипендию в Школе исполнительских искусств Анселл в Нью-Йорке. И по итогу, она поехала туда учиться на бакалавра музыки.

И да, она не сомневалась, что стала предметом множества сплетен, когда вернулась домой, меньше чем через год, и не хотела никому говорить, почему. Но никто не сказал ей ни слова. Ни тогда, когда она работала официанткой в закусочной, ни тогда, когда преподавала игру на пианино детям младшего возраста в городе.

Тем не менее, ее мама всегда наслаждалась возможностью пообщаться со своими друзьями и соседями, узнать все последние городские новости. По дороге на эти посиделки, Мэдди всегда старалась улыбаться, чтобы мама не расстраивалась. Она отвозила туда маму на ее инвалидном кресле, а для себя, на плече, тащила старый, складной стульчик. В качестве лакомства, она брала небольшой контейнер с печеньем и чай, которые лежали на коленях у мамы.

— Сегодня здесь много людей, — заметила Мэдди, когда они подошли к ручью. — Наверное, из-за погоды.

Это было ее любимое время года. Весна и лето боролись за господство, но результат уже был предрешен. Холод и снег зимы остались лишь воспоминанием, которое еще больше затуманивалось теплом воздуха и запахом кукурузы, разносимым ветром.

Она подвезла маму к месту, где расположились ее друзья. Рядом стоял стол с закусками, где она оставила принесенную ими еду и налила маме стакан воды. Затем она перенесла свой собственный стул туда, где собралась молодежь. Женщины, которых она знала еще по школьным годам, сплетничали о своих мужьях и призывали детей успокоиться, когда их голоса становились слишком громкими. Мужья стояли у ручья, пили из коричневых бутылок пиво и смеялись, не обращая внимания на все вокруг, так как обсуждали футбольный матч этой недели.

— Ты слышала новости? — воскликнула Джессика Мартин, прежде чем Мэдди успела открыть свой стул и поставить его на траву.

— Нет.

Мэдди вежливо улыбнулась. Джессика училась в одном классе с сестрой Мэдди, Эшли. Они вместе были чирлидершами, сколько Мэдди себя помнила, хотя она была на шесть лет их младше.

— Хочешь угадать? — спросила Джессика, потирая руки. — О, ты никогда не угадаешь.

— Была вспышка хламидиоза среди тех, кому за пятьдесят?

Мэдди сдержала усмешку, услышав глубокий голос Лауры Бэйли.

— Нет. Фу-у-у. Конечно, нет, — Джессика сморщила нос. Затем она посмотрела на Лауру. — Это ведь неправда, да?

Девушка пожала плечами.

— Меня здесь ничто не удивит.

Покачав головой, Джессика снова повернулась к Мэдди.

— Ты слышала что-нибудь об Эшли в последнее время?

— Она живет в соседнем городе, — указала Лаура. — Это не Антарктида.

Мэдди бросила на девушку благодарный взгляд. Хотя Лаура была на несколько лет старше Мэдди, они дружили с тех пор, как та открыла свой магазин платьев рядом с закусочной, где работала Мэдди. Больше всего ей нравилось, когда подруга приходила на утренний кофе.

— Она приезжала с детьми на прошлой неделе, — сказала Мэдди.

— И она что-нибудь сказала? — спросила Джессика, наклонившись вперед, ее светлые волосы упали на лицо.

Мэдди моргнула.

— Например?

Она почувствовала, как ее желудок сжался. Было ли что-то не так с Эшли? Или, что еще хуже, с Грейс или Картером? Она любила своих племянников, как своих детей.

Джессика села обратно в кресло.

— Тогда, наверное, она не знает.

— Что не знает? — спросила Мэдди, стараясь не выдать своего раздражения.

— Что Джессика тифозная и повсюду вспышки хламидиоза, — прошептала Лаура уголком рта. Несмотря на свою злость, Мэдди рассмеялась.

— Грей Хартсон вернулся! — Джессика одарила Лауру самодовольной улыбкой. — Похоже, я единственная, кто хоть что-то здесь знает.

Мэдди почувствовала, что замерзла, несмотря на окружающий ее теплый воздух.

— Грей Хартсон? — повторила она, не обращая внимания на странный гул в ушах.

— Да. Кэрри Доус сказала мне. Та, что работает в продуктовом магазине. По ее словам, он приехал на черном «Роллс-Ройсе», — Джессика сложила руки на груди. — Наверное, так передвигаются богатые и знаменитые, когда посещают родной город.

— Поэтому Бекки сегодня нет? — спросила женщина, сидевшая рядом с Джессикой. — Я как раз об этом думала.

Вместе с Лаурой, Бекка Хартсон была одной из самых близких подруг Мэдди. Она «наслаждалась» «Стульями» так же, как и Мэдди, поэтому ее отсутствие не было неожиданностью. Девушка даже не подумала о том, что это может быть связано с возвращением Грея в город.

Мысль о том, что он здесь после стольких лет, заставила ее тело почувствовать небывалую легкость. Она обхватила руками металлические ручки своего стула, для ощущения реальности.

— Что скажет Эшли? — спросила Джессика, ее голос был достаточно громким, чтобы прорваться сквозь мысли Мэдди. — Как ты думаешь, Майкл будет ревновать?

— Почему Майкл будет ревновать? — спросила Лаура. — Эшли встречалась с Греем несколько лет в средней школе. Большое дело. С тех пор прошло больше десяти лет, — она усмехнулась Джессике. — Некоторые из нас повзрослели за последнее десятилетие.

Мэдди оперлась подбородком на ладонь и посмотрела в сторону ручья. Вода была темной, и она скорее слышала ее движение, чем видела. На дальнем берегу светлячки освещали деревья, словно тысячи крошечных искрящихся лампочек.

Грей Хартсон вернулся в город.

Было странно осознавать, что она находится в том же городе и наблюдает тот же закат, что и он. Когда-то давно она была в него влюблена. Это была одна из тех душераздирающих, сильных привязанностей, которые могут быть только у подростков. Она сидела и наблюдала за ним из окна, когда он привозил Эшли домой со свидания. Затаив дыхание, она смотрела, как он убирал прядь волос с лица ее сестры и наклонялся, чтобы прижаться губами к ее губам.

Тогда она чувствовала странную смесь ревности и тоски. Даже в тринадцать лет она была достаточно взрослой, чтобы понять, что он не в ее лиге. Слишком взрослый, слишком талантливый, слишком красивый. Но Эшли подходила ему со своей безупречной красотой и популярностью в школе. Вместе они стали королем и королевой выпускного класса.