Листея

– Ясненько, а у меня для вас хорошие новости!

– Тебя увольняют?

– Даже лучше. Продвижение по делу картеля, – весело протараторил Борис.

– Да?, – это взбодрило лучше хорошей дозы кофеина, глаза загорелись, а руки потянулись к документам.

– Воровство, потерпевший признался что ранее у него была подружка легкого характера.

– И опять кража совершенно случайная?, – Мирон заинтересованно жонглировал фотографиями с мест преступления.

– Взаимосвязь должна быть, но её не видно. Одно известно наверняка, украли нечто очень ценное.

– Так чего ты сидишь, бери машину и едем. Подымай пузо, – следователь шутливо похлопал напарника по упругому слою жира.

– Так точно.

Весна… Сколько радости в этом слове. Расцвет жизни, громоздкие кучугуры под гнетом солнца превращались в пищу для ново растущих растений разных габаритов. Веселое пение, только что вернувшихся птиц, раздавалось звоном в глубине сердца. Наконец-то можно было снять тяжеленные зимние куртки и облачится в легкую шинель.

– Сегодня ведешь ты, – заключив Мирон садясь на заднее сиденье старенького автомобиля, – у тебя же есть права?

– Так точно!, – ответил Боря заведя средство и с трудом сдвинув ее с места, – ну, поехали.

– Не знаю можно ли назвать эту старую тарахтелку машиной, – ворчал Трубецкий закинув руки в карманы пальто, – но ладно, что уж тут, самое главное – едет!

– Вам не надоело, Мирон Валентинович?

– Не надоело что?

– Гонятся за картелем.

– Понимаешь, пацан, это дело не просто моя прихоть. Черти наводят суету в моем родном городе, а я присягал оборонять честь граждан, теперь смекаешь?

– А лично мне кажется, что вы просто хотите вернуть былую славу.

– Ты меня держишь за меркантильного урода?, – безэмоционально вел беседу следователь.

– Вовсе нет, – Борис не сдавал позиций, также излучая невозмутимость, – но после того инцидента с вашим участием.

– Какого инцидента?

– Смерть Андрея Вишневского.

– Жалкой крысы, что тайком работала на криминальных иродов?

– Доказательств не было, Мирон Валентинович, – по воздуху разлетались искры, а свинцовое напряжение утомляло дыхание.

– Не было, говоришь? А почему же украденные ценности были найдены у него дома, почему же он регулярно встречался с разными девушками, которые по итогу оказывались шлюхами? А, умник?

– Но ваш самосуд был несправедлив, и выходил за рамки закона.

– Я чту свою присягу – защищать граждан от сволочей, а законы построены специально для преступного сброда и его безопасности. Ничего святого, тьфу.

* * *

– Дружочек, а ты разве не знал, что проституция запрещена на территории нашей державы?, – следователь втаптывал своими лакированными туфлями персидский ковер хозяина довольно неплохой трехкомнатной квартиры в центре Киева. Интерьер не брезговал быть вычурно холостяцким, с разными колоннами, арками и мраморными вставками.

– Знал, товарищ полицейский, но что с того?, – смазливый парнишка лет 26 в халате не голое тело, с небрежно собранными сзади волосами, одним только видом показывал свою претенциозность, – у меня пропала довольно дорогая историческая штучка, хотелось чтобы вы ее вернули.

– Ты нам тут херню не неси, – Боря перешагивая через разбросанные бутылки из-под алкогольных напитков разной степени насыщенности, включился в беседу, – мы имеем дело с целой сетью спланированных ограблений, тебя выслеживали уже давно и твою штучку тоже, пижон.

– Хорошо, как ты вызвал себе подружку на вечер? Нам важна каждая деталь этого заказа.

– Тебе, дедок, захотелось на старости лет оттянутся по полной?

– Парни, пакуем его, – Мирон достал сигарету, бестактно закурив её прямо в комнате, – ты нам в отделении все расскажешь.

– Курить в квартире запрещено, ты мне все занавески об смердишь!

– Ко мне обращаться на вы, уважай старших, – Трубецкий наклонился к скованному парню и угрожающе шептал, – тебя как зовут?

– Не твое собачье дело, старикан.

– Возможно, – Валентинович выпустил клуб дыма промеж глаз подозреваемому, виртуозно жонглируя папирусом в зубах. Вальяжно подойдя к окну и несколько секунд посмотрев, выдал, – а вот и наше такси!

Внизу их уже ждала полицейская машина поновее. Иномарка с яркой надписью “Полиция” и молодыми, ряжеными в современную форму, представителями правопорядка.

– Проклятущая новая полиция, – бурчал следователь спускаясь по подъезду вниз, – сегодня едешь с ними, я к тебе еще заскочу, – в бывалого мужика был свой говор в общении с заключенными.

Спустя несколько минут, минуя ворчание Мирона о плохих киевских дорогах, вся ватага была доставлена в зал допроса.

– Сиди тут, Боря, – приказал старший по званию и отправился в другую часть комнаты с односторонним стеклом, – Григорий Вишневский, все таки узнал я твое имя, друг.

– Не друг ты мне, гнида ментовская, – паренёк сидел все в том же светло-коричневом халате, на котором абстрактными символами передавалась античная культура. Множество линий, фигур и бесконечное множество их комбинаций стекались в одну картину мифов Древней Греции.

– А ты у нас по-понятиям живешь?

– Не узнаешь меня, правда?

– Такую рожу я бы запомнил.

– Припоминаешь Андрея Вишневского? Юнца с блестящими глазами, главную надежду матери, и основную опору для старого отца, а наконец – моего брата, – глаза Григория будто излучали сокрытое безумие, что контрастировало с внутренним гневом и безграничной печалью.

– Вот это встреча, Мирон Валентинович, – Борис хоть и сидел по ту сторону допросной комнаты, но его комментарий таки был наилучшим в этой ситуации.

Следователь спокойно сел и вновь достал сигарету, верхняя века левого глаза нервно прыгала. Что странно, хмурое выражение никуда не ушло и спустя несколько тягомотных секунд размышлений он выдал:

– Твой брат содействовал картелю, не сумев получить информацию, я решил просто избавится от шестеренки в механизме преступных гадов. Но дружочек, это никак не относится к сегодняшней нашей беседе, – спустя мгновение комнату наполнил табачный дым.

– Ах ты ж, сучара! Ты хоть понимаешь, что твой самосуд не был законно оправдан, почему твою наглую рожу еще не посадил и не сняли погоны с широченных плечей.