Страница 11 из 68
На бак бросились матросы боцманской команды во главе со старшим боцманом крейсера мичманом Алексеем Очеретенко. В руках у них были длинные шесты с рогачами. Эти шесты были заготовлены ещё до войны, чтобы при уборке паравана зацепить его и не дать коснуться борта, поцарапав краску.
Упёршись шестами в параван, матросы слегка отвели мину от борта «Кирова». Рогатый шар напоминал живое существо — морское чудовище, рвущееся к борту корабля, невзирая на все усилия людей.
— Да обрубите вы параван к чертовой матери!!! — с нотками истерики в голосе крикнул адмирал Дрозд. — Что это за техника, которая под ручку подводит к нам смерть?!
Застрявшая мина по инерции течения продолжала рваться к борту. Матросы боцманской команды блестели потом покрасневших от напряжения лиц. Одно неверное движение шеста и — всё... Сотни глаз следили за рогатым чудовищем, которое то всплывало, обнажая гладкую, полированную спину, то снова исчезало в волнах.
С мостика по трансляции передали команду: «Сварщика Кошубу на полубак!»
На полубак бегом направляется маленький, щуплый матрос-сварщик Пётр Кошуба. Главный боцман обвязал Кошубу линем, пока другие матросы быстро «вооружили» беседку, на которой сварщик был спущен с полубака — у самого форштевня — вниз, почти в самую бурлящую пену носового буруна. Картина была фантастическая. Сварщик сидел на узенькой дощечке, едва не касаясь ногами поверхности воды. Беседка раскачивалась. Встречная волна обдавала матроса брызгами. Казалось, одно неосторожное движение — и он сорвётся вниз. С палубы подали вниз кабель. Вспыхнул яркий огонь электросварки, каскадом полетели во все стороны искры.
Наблюдая за действиями сварщика, капитан 2-го ранга Сухоруков с ужасом услышал крик сигнальщика:
— Мина в левом параване!
На полубак были срочно вызваны комендоры первой и второй башен главного калибра. Вооружившись шестами они начали отводить мину от левого борта, а второй сварщик Валентин Шуляпин был, как и Кошуба, спущен на беседке вниз резать тралящую часть паравана левого борта.
Капитан 2-го ранга Сухоруков, занятый отдачей команд в эти критические минуты, только сейчас заметил, что адмирал Трибуц, член Военного Совета Смирнов и капитан 1-го ранга Питерский спустились с мостика и стоят на полубаке у левого борта, наблюдая, как показалось Сухорукову, за действиями сварщика Шуляпина.
В этот момент старшина сигнальщиков доложил Сухорукову: «Яков Свердлов» меняет курс».
Сухоруков вскинул бинокль. Следовавший по левому борту крейсера эскадренный миноносец «Яков Свердлов» стал склоняться вправо, подняв сигнал: «Меняю курс. Имею особое приказание».
20:25
С эсминца «Сметливый» прямо по курсу обнаружили ещё одну плавающую мину. Ревуном и сигналом капитан 2-го ранга Нарыков предупредил об этом остальные корабли, малым ходом обойдя опасное место. В воздух поднялся столб воды, по морю снова пронёсся грохот. Это катер МО расстрелял замеченную мину.
«Сметливый» продолжал идти впереди «Кирова» за ледоколом «Суур-Тылл». Привычно и ровно гудели вентиляторы, чуть вибрировали палубы и носовая надстройка, едва заметными облачками в вечернее небо вырывался дымок из трубы. Солнце уже стояло достаточно низко над горизонтом, но было совсем светло.
— Крейсер застопорил ход! — внезапно доложил вахтенный сигнальщик.
Нарыков быстро перевёл ручки машинного телеграфа на «Стоп». Эсминец остановился, плавно покачиваясь.
Вместе с капитаном 2-го ранга Солоухиным Нарыков пытался в бинокль рассмотреть, что случилось на флагмане. Там на баке толпились люди. Чуть в стороне от них в бинокль можно было чётко различить высокую фигуру командующего флотом и подпрыгивающий у борта чёрный шар мины.
— Затралили мину параваном, — сказал Солоухин. — Режут тралящую часть.
— И в левом параване у них мина, — подтвердил Нарыков. — Положеньице!
На «Сметливом» по обоим бортам стояли матросы с шестами и футштоками. Шедшие впереди тральщики подсекали мины, которые должны были расстреливать катера охранения. Но их было слишком мало, чтобы справиться с этими опасными обязанностями. Поэтому в считавшейся протраленной полосе плавало много мин. Кроме них течение несло навстречу кораблям мины, сорванные с якорей бушующим накануне штормом.
«Киров» продолжал стоять без хода.
— Застряли, — огорчённо заметил Солоухин, взглянув на часы.
Было 20 часов 34 минуты.
— Товарищ командир, — доложил сигнальщик, — «Яков Свердлов» идёт на сближение с «Кировым».
Нарыков перевёл бинокль на эсминец.
«Яков Свердлов», шедший в пяти кабельтовых от «Кирова» на курсовом углу 60 градусов левого борта, склонялся вправо, сближаясь с крейсером.
— «Имею особое приказание», — прочёл сигнал Солоухин.
— Будет снимать адмирала с «Кирова». Как пить дать, — предположил командир дивизиона.
Нарыков нервничал. «Киров» даже не предупредил, что будет стопорить ход, с некоторым опозданием подтянув до места шары.
На скулах «Кирова» продолжала, рассыпая тучи искр, сверкать электросварка. Резать сталь электродами — дело муторное и долгое.
Если флагман остановился, фактически никого не предупредив, то он может и ход дать, никому об этом не сообщив. Нарыков приказал сигнальщикам внимательнее следить за флагманом. Видно тамошнее начальство, которого так много на борту крейсера, очень сильно разнервничалось.
— Не нравится мне все это, — сказал Солоухин. — Стоим без хода как мишени. Дайте сигнал на «Гордый», — комдив указал биноклем в сторону правого борта. Пусть прикроет нас дымовой завесой хотя бы со стороны берега. А то...
Грохот страшного взрыва за их спинами заставил Солоухина и Нарыкова резко обернуться. У ошеломлённых моряков вырвался крик боли и ужаса. Высокий столб воды, огня, пара и дыма встал за передней дымовой трубой эсминца «Яков Свердлов». На глазах у потрясённых офицеров эсминец переламывался пополам. Нос и корма с грохотом и треском все больше поднимались над клокотавшей водой, а середина исчезала в пучине. В смеси воды, пара, мазута, пробковой изоляции и дымившихся обломков барахтались и кричали оказавшиеся за бортом люди.
20:36
Сильный удар сбил с ног всех, стоявших на мостике эскадренного миноносца «Яков Свердлов». Позади мостика поднялся огромный столб пламени, дыма и пара. Падая лицом на машинный телеграф, капитан 2-го ранга Спиридонов успел перевести рукоятки на «Стоп» и на мгновение потерял сознание.
Придя в себя, Спиридонов почувствовал, что палуба уходит из-под ног. Рядом с ним вцепившись в поручни находился вахтенный офицер старший лейтенант Гордымов. Спиридонов оглянулся на корму и сразу понял, что взрыв в районе первого торпедного аппарата разорвал эсминец пополам. Кормовая часть, переворачиваясь, задиралась вверх. С кормового мостика успели прыгнуть за борт старпом капитан-лейтенант Багринов и рулевой старшина Картузов. На носу перед мостиком Спиридонов видел около десяти человек. Носовая часть эсминца быстро уходила в воду. Поняв полную безнадёжность ситуации, командир «Якова Свердлова» приказал всем спасаться, прыгая за борт.
Воздух живыми белесыми пузырями вырывался из погружавшегося корпуса, а ему навстречу мощный водоворот закручивал и проглатывал людей. Эсминец все ещё гневно шипел паром, фонтанировал мазутом из разбитых цистерн и душераздирающе выл замкнувшей сиреной.
Когда волны уже смыкались над погибающим кораблём, огромный столб воды и оглушительный взрыв стали как бы салютом к погребению легендарного «Новика». Это сработали гидростатические взрыватели глубинных бомб, приготовленных для борьбы с немецкими подводными лодками, убив примерно половину из тех, кому удалось прыгнуть за борт.
20:38
С мостика катера МО-112 мичман Попенкер ясно видел, как гигантский столб воды, огня и дыма закрыл эсминец «Яков Свердлов». Мичману показалось, что когда этот столб осел, эсминец продолжал идти вперёд. И только следующий взрыв прикончил «Яков Свердлов». Попенкер в ужасе наблюдал, как медленно (ему даже показалось, что «мучительно долго») сворачивается на правый борт полубак эсминца с носовым орудием и его расчётом. У мичмана сложилось впечатление, что эсминец потерял только носовую часть, а две трети его корпуса остались на плаву и корабль продолжал идти вперёд, когда прогремел третий взрыв, самый мощный, по его мнению, в результате которого эсминец перевернулся. Сила взрыва была такова, что следовавший в кильватер МО-142 лейтенанта Обухова тряхнуло так, что у него заглох двигатель, и к месту катастрофы подошёл только МО-112 лейтенанта Семёна Гимпельсона.