Страница 4 из 5
И настоящая секретарь-референт – именно она. Поэтому так и прикалывает: «секретарша-референт». Да, ему нужна именно – секретарша. То есть – особа ярко выраженного женского пола. И не столько для работы, сколько…
Для снятия стресса от этой самой работы.
– Наши требования… Вы объяснили?
– Да, Олег Анатольевич.
– И…. Сколько кандидаток ушло?
– Три, Олег Анатольевич.
– Чёрт, – он снова побарабанил подушечками пальцев по полированной столешнице из настоящего дуба, – Включите мне изображение. Из обеих углов.
– Уже сделано, Олег Анатольевич. Просто выдвиньте монитор.
На мониторах, возникших над поверхностью стола, появилась приёмная с двух точек. Девять женщин. Напряжённо хмурящихся, и прикрыто (а иногда – и не прикрыто) злобно поглядывающих друг на друга. Всё верно: конкурентки!
А вон та, в углу, пожалуй… Ничего.
– Мария Михайловна. Начнём, пожалуй вон с той. А если что – то продолжит пусть вот эта. – он не стеснялся тыкнуть пальцем прямо в проекционный экран дисплея, – И, пожалуй, вот эта. Вам ясно?
Да, Олег Анатольевич. Остальных… распустить?
– Нет. Пусть пока ещё… подождут.
Он хотел было сказать «помаринуются», но передумал. Мария Михайловна – тоже, всё-таки, женщина. И ему не хотелось, чтоб она думала, что он совсем уж лютый женоненавистник. Презирающий представительниц «слабого пола» до самых глубин души. И использующий любую возможность, чтоб поунижать, или заставить нервничать, страдать…
Ну, или что он в очередной раз поцапался со своей очередной пассией, и вымещает свою злость на остальных представительницах… Пола.
Стук в дверь. Осторожный, вежливо-вопросительный.
– Войдите!
Она вошла:
– З-здравствуйте, Олег Анатольевич.
Олег увидел, что её голубое, пожалуй, местами даже излишне сильно облегающее, платье, еле-еле прикрывающее трусики, весьма живописно смотрится на фоне кирпично-коричневой обивки первой двери тамбура. Но вот она прикрыла и вторую дверь. Изнутри. Хм-м. Рассмотрим-ка её получше – может, не стоит и пробовать дальше.
– Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. – он сдержанно указал ладонью.
Разглядывая слегка помятое лицо не первой свежести, он подумал, что ежедневно лицезреть такое – как-то не очень… Да и представить, что оно будет трудиться над его…
Не-ет, она ему точно не нравится. Значит, чао, солнышко. Увядшее солнышко.
– Вам объяснили специфику вашей будущей должности?
– Э-э… Да.
– И вы согласны на такие условия?
– Да. – чуть слышное, и от него не укрылась блеснувшая в уголке глаза искорка слезы, и чуть прикушенная изнутри губа.
Понятно. «Моральные устои». Вдолблённые или родителями (которых теперь, скорее всего, уже нет в живых, вот и приходится – искать любую работу!), или в школе, или… самостоятельно – из чёртовых «морализаторствующих» книг, или ретро-фильмов прошлого века. Типа «Война и мир», или «Джен Эйр», где пропагандируются «чистота нравов» и «тургеневские» девушки.
Жаль. Не то ты смотрела или читала, ласточка с идеалами о «чистом и светлом». Даже в «Москва слезам не верит» есть начатки того, что сейчас в ходу, и стало практически нормой: «Для Женщины в процессе поиска – все средства хороши». В смысле, поиска – хорошего спонсора. И кобеля. И хорошо бы, чтоб эти два качества были объединены в одном, как говорится, «флаконе».
– Очень хорошо, – сказал он вслух, хмуря брови, – Я рад, что у нас нет недопонимания. Оставьте резюме у секретаря, и ожидайте нашего звонка. Благодарю.
– С-спасибо. – сколько уже таких дежурных ответов она выслушивала?
Наверняка – много. Потому что уже знает, что они означают. Вон: как задёргались худенькие плечики, явно не от диеты, а от банальной голодухи – такие… Нищета. Поэтому наверняка и нет денег на то, чтоб хотя бы элементарно привести себя в порядок: то, что он сперва ошибочно принял за стройность, на самом деле – костлявость.
Поэтому – ещё раз: нет. Но…
– Обратитесь в бухгалтерию. Она – на втором этаже. Скажите, я распорядился выдать вам в качестве компенсации за потраченное время – однодневную зарплату.
Ну что, Олег? Теперь тебе спокойней? Утихомирил хоть частично эту поганую собаку – совесть?..
– Здравствуйте, Олег Анатольевич. – голос… Медоточивый. Многообещающий.
Следующая кандидатка и глядела совсем по-другому: с хитрецой, и чуть ли не – пошло. Он выудил из листков на столе её резюме: точно. Она уже работала «референтом» и «курьером». Ну, насчёт последнего-то – всё ясно. Просто надо же кем-то числиться…
– Здравствуйте. – присесть он ей не предложил. Вместо этого отъехал от стола на своём кресле, и развернулся чуть боком, – Вы в курсе… Специфики работы?
– Да.
– Вы согласны на испытательный срок?
– Да. Приступать? – заломленная бровь и небрежное откидывание пряди длинных ухоженных волос медово-рыжего цвета со лба. (Чёрт! Заранее она, что ли, где-то раскопала инфу о том, что он любит именно пышноволосых, и – именно – с рыжиной?!)
– Да.
Она неторопливо – видно, что знает себе цену! – прошла вокруг стола. Неторопливо же опустилась на колени: так, чтобы материя тоненького полупрозрачного платьица облегала… То, что нужно облегать.
Да, неплохо, чёрт его задери. Возбуждает, даже ещё не приступив… Особенно цепляет именно взгляд – кажется, что в нём сконцентрирована вся Похоть мира!..
Он чуть откинулся на кресле, предоставив её наманикюренным пальчикам с коротко остриженными ноготками поработать над его поясом и ширинкой. Руки положил на подлокотники.
Но когда она отработанными, но от этого не менее возбуждающими движениями начала «работу», не удержался: запустил напрягшиеся пальцы в копну пышных мягких волос. Стал чуть массировать ей кожу затылка…
Женщина замычала: и пусть он знает, что она просто подыгрывает ему – всё равно приятно!
Ещё до того, как он достиг пика, ему стало ясно: вакансия закрыта!
Не меняя позы, он ткнул в кнопку под столом. Мария Михайловна женщина умная и опытная: сама подберёт подходящие слова. Нечего им толпиться у него в приёмной…
Ближе к четырём, когда он уже выпил кофе, и справился с послеобеденной корреспонденцией, Марина позвонила снова.
Прикусив губы изнутри, он не ответил. И в полшестого, когда у него заканчивалась работа – не ответил. Пусть-ка эта с-сучка посидит сегодня одна. И ему спешить некуда (свою норму на сегодня получил!), и ей не повредит поголодать. В плане секса.
Дома Олег снова порадовался на Боя: надо же, такой маленький – почти умещается на двух ладонях! – а сколько неподдельного энтузиазма! Буквально – щенячий восторг!
Олег не слишком-то прислушивался к воплям протестующих придурков из всяких Комитетов, Обществ по защите прав животных, Гринписовцев и прочих идиотов, шагающих в маршах протеста через центральные улицы почти в каждые выходные. Пусть их себе выкрикивают, как бедным животным плохо, да какие на самом деле садисты и сволочи те, кто искусственно затормозил их организм в детском возрасте, не позволяя обрести черты взрослого, и даже выполнить «основную жизненную задачу» любого живого существа – передать потомкам свои гены. Он всегда мысленно добавлял: «и Чебурашки».
Не-ет, изобретатели Консума, конечно, сделали одиночкам вроде него – колоссальный подарок. Когда абсолютно точно знаешь, что ни на Семью, с извечной проблемой воспитания детей, ни на отдых, времени и сил физически нет, отдушиной для тоскующей по именно – настоящей любви и преданности, может стать только собака.
Да и как может быть по-другому?!
Ведь ни одно другое приручённое существо не может настолько прочувствовать настроение, и выразить сочувствие и любовь – пусть без слов, но всем телом, когда ластится, или заигрывает. Или – одним лишь взглядом…
Впрочем – он готов поспорить! – любой хозяин собаки, пусть даже и не обработанной Консумом, склонен к антропоморфизму: то есть, считает, что его любимец похож на человека куда больше, чем в действительности. Приписывает питомцу даже такие действия, которых нет в собачьем «арсенале» поведения: иронию, юмор, увлечённость каким-нибудь «хобби»…