Страница 146 из 149
аэродинамическим качествам нельзя сказать, чтобы лучшие в мире). . Все это
продолжается и по сей день.
Но та массовость планерного спорта, которая была главной целью Арцеулова
и его товарищей, которая реально существовала в предвоенные годы и составила
основу подготовки летных кадров, вынесших на своих плечах тяжесть борьбы в
воздухе на фронтах Великой Отечественной войны, — эта массовость в
послевоенные годы уже не возродилась.
Вернется ли она снова? Трудно сказать. Но очень нужно было бы, чтобы
вернулась! Нужно не только для воспитания будущих пилотов и
авиаконструкторов (хотя и это само по себе немаловажно), но и для воспитания в
молодежи таких качеств, как самостоятельность, смелость, решительность, ответственность, чувство товарищества — всего того, что украшает не только
авиатора, но и врача, юриста, учителя, словом, любого человека независимо от
его профессии.
В последние годы жизни Арцеулов к этой проблеме — возрождению
массового планеризма — возвращался неоднократно.
Вернемся, однако, к его собственной судьбе — в тридцатые годы.
533
ХУДОЖНИК
В 1936 году Арцеудову исполнилось сорок пять лет. Возраст для летчика, вообще говоря, далеко не предельный. Мы знаем имена гражданских пилотов и
даже летчиков-испытателей, продолжавших летать, когда ям перевалило и за
пятьдесят. Но именно продолжавших! Изо дня в день, из месяца в месяц
продолжавших нести радостный груз летной работы, не выбившихся из
привычной летной формы — физической и психологической. А начинать заново
после перерыва, в течение которого успела измениться авиация (она это делает
чрезвычайно быстро), изменялся и ты сам, — совсем другое дело, Арцеулов, будучи трезвомыслящим человеком, не мог не отдавать себе в
этом отчета. «Не имея возможности продолжать работу в авиации, я всецело стал
работать как художник», — пишет он в автобиографии. Северный краевой Союз
советских художников принял Арцеулова в число своих членов. И начались
десятилетия его активной творческой деятельности в этой новой ипостаси.
Впрочем, нет, не новой, а всегда жившей в нем, но находившейся все-таки на
втором плане с того самого далекого дня, когда он оставил студию Лансере ради
должности рабочего сборочного цеха авиационного завода Щетинина.
Арцеулов писал маслом, писал акварели, но больше всего работал как график
и книжный иллюстратор. Более пятидесяти книг вышли с его иллюстрациями и
художественным оформлением. «Синопский бой» С. Сергеева-Ценского,
«Путешествия» Н. Пржевальского, «Слово о двадцати восьми» Н. Тихонова,
«Енисей, река сибирская» Г. Кублицкого.. И, конечно, книги, принадлежащие
перу коллег Арцеулова, авиаторов: «Служу родине» И. Кожедуба, «Рассказы из
жизни» и «Рассказы авиаконструктора» А. Яковлева, «О нашей авиация» И.
Мазурука, «Полюс» и «Полярный летчик» М. Водопьянова (вот и сошлись снова
жизненные пути начлета Московской авиашколы и красноармейца, помощника
шофера, рвавшегося летать).
Особенно много потрудился Арцеулов как журнальный художник. Им
проиллюстрировано 240 номеров журнала «Техника — молодежи», где он был
ведущим
534
художником, немало номеров «За оборону», «Крылья Родины», «Юный техник»,
«Моделист-конструктор». (Имено в этой редакции встретились однажды
Арцеулов, как художник, и автор этой книги, написавший тогда для журнала
очерк о первых воздушных боях под Москвой.)
«Огонек», «Знание — сила», «Вестник Воздушного флота», «Советский
воин» — трудно перечислить все популярные издания, в которых встречались
рисунки, обложки, цветные вкладки работы Арцеулова. Вкладки и рисунки делал
он и для «Детской энциклопедии».
Стену главного зала Центрального дома авиации и космонавтики имени М.
В. Фрунзе украшает большое (6X3 метра) панно его работы. Картины Арцеулова
есть и в экспозиции этого дома, и в фондах Феодосийской галереи.
13 апреля 1961 года на первой полосе «Правды» была помещена композиция, посвященная полету Гагарина, — совместная работа художников В.
Добровольского и К. Арцеулова, делавшего ее, по собственному признанию, с
особенным удовольствием.
Автор этой книжки — не специалист в изобразительном искусстве.
Воспринимает его с позиций субъективно-эмоциональных (как говорится,
«нра.. » или «не нра. .»). Поэтому не решается выступать с собственными
оценками, а передает слово лицам более компетентным.
«Константин Константинович Арцеулов.. из первой своей профессии
авиатора принес в живопись чувство романтики, красоты мира во всем
неповторимом разнообразии его красок. . После В. Сварога в нашей живописи, пожалуй, не было живописца, столь уверенно сочетающего буйную яркость
красок с верностью традициям строго реалистической живописи. Его
композиции, особенно иллюстрации к научно-фантастическим рассказам..
великолепны по цвету и глубоко содержательны. Большую известность
приобрела сюита акварелей К. К. Арцеулова, посвященных важнейшим событиям
из истории отечественной техники. С течением времени К. К. Арцеулов
усовершенствовал рисунок, который в первых его работах еще выдавал
недостаточность профессионального обучения, стал сдержаннее в цветовой
гамме. Появились черно-белые ак-
535
варели К. К. Арцеулова, которые сохраняли трудно достижимую в этой скупой
технике яркость локальных цветов, особенную мягкость и воздушность, свойственные этому незаурядному живописцу.. » Это — из представления
художника к званию заслуженного деятеля искусств республики, написанного в
июне 1962 года и, к сожалению, оставшегося без последствий, — как, впрочем, и
ряд других представлений к наградам и почетным званиям (включая обращение
группы летчиков — Героев Советского Союза, ходатайствовавших уже в 70-х
годах о присвоении Константину Константиновичу этого звания за совокупность
подвигов, совершенных им за годы служения авиации).
Работы Арцеулова с неизменным успехом экспонировались на многих
выставках, в том числе и на трех персональных: в 1962, в 1966 и в 1981 годах. На
последней — уже посмертно.. Каждая из этих работ — в своем роде. И каждая
властно создает у зрителя то именно настроение, которое владело художником и
которое он стремился передать нам.
Художественная одаренность Константина Константиновича проявлялась не
только в том, что он изображал на холсте, бумаге или картоне. Он был
превосходным рассказчиком — из тех, которые умеют говорить спокойно,
сдержанно, без размахивания руками и голосовых модуляций, но которым
слушатели внимают раскрыв рты. Стоит пожалеть о том, что он не перенес свои
устные рассказы на бумагу. Вернее, сделал это очень скупо. Тем не менее его
очерк «Мальчик и орел», опубликованный в «Комсомольской правде», видимо, во многом автобиографический, выражает и поэзию полета, и психологию
мужающего юноши, и очарование природы Крыма, а главное — светлое
мироощущение автора.
Интересен и оставшийся неопубликованным рассказ Арцеулова «Случай», выдержанный в совсем иной, немного иронической тональности, соответствующей содержанию рассказа — любовной истории, развившейся из
недоразумения почти анекдотического: молодой летчик получает от незнакомой
женщины записку — приглашение на свидание. Они встречаются, быстро
развивается роман, и лишь в самом конце рассказа (после свершения всех
положенных событий романа) выясня-
536
ется, что произошло счастливое недоразумение: записку писала какая-то другая
женщина. Анекдот? Конечно, анекдот. Но как легко, тонко, без намека на
пошлость, в которую, казалось бы, так легко было тут впасть, рассказывает этот
«случай» Арцеулов! Завершается рассказ словами от автора: «Конечно, ничего