Страница 9 из 146
- Как - что?! - Тетка широко раскрывает глаза… Но из сада уже доносится голос Мышки:
- Мама приехала!
- Мама приехала! - сияя, сообщает и Алина. Они идут по дорожке втроем: мама - посредине, а по бокам - Мышка и Алина.
Динка медленно сползает с перил и тихонько повторяет за сестрами:
- Мама приехала…
Мама идет, улыбаясь, но лицо у нее усталое, под глазами - синие круги.
Встречаясь с вопросительным взглядом сестры, она слегка пожимает плечами:
- Никого не было…
- Черт знает что! - бурчит Катя и, заметив удивленный взгляд Алины, спохватывается: - У тебя ужасный вид, Марина! Где ты была сегодня?
- Как - где? На службе, конечно. Где же мне еще быть? Я даже немного раньше ушла. Ходила, покупала кое-что - ведь сегодня давали жалованье… Ой, подождите, дети! Дайте мне сесть. Я так набегалась. Унеси эти свертки, Алина…
Алина уносит в комнату мамины покупки. Марина садится в плетеное кресло и, морщась, снимает с головы круглую шляпку. На шляпке голубые незабудки, такие же голубые, как ее глаза.
Алина и Мышка вертятся около кресла, они берут у мамы из рук шляпку, сумочку, зонтик.
- Ну, к чему еще этот зонтик? Лишь бы что-то в руках таскать! - возмущается Катя.
- Да я же на целый день уезжаю. Мне жалко шляпу, - объясняет сестра.
Мышка влезает на маленькую скамеечку и, стоя за спиной матери, вынимает из ее волос шпильки.
- Ой, как хорошо! - говорит Марина и встряхивает головой. Две тяжелые светлые косы скользят по ее плечам и спускаются до пола. - Измучили меня эти косы! Сегодня так разболелась голова… - жалуется она сестре.
- Дети, отойдите от мамы! Дайте ей посидеть спокойно. Вы же слышите, что у нее болит голова, - замечает Катя. - И нужны тебе эти косы, Мара! Я бы давно остригла их под корень! - с досадой говорит она сестре.
- Ну конечно! Тебе кажется, что мне уже ничего не нужно! - обижается Марина.
- Отрезать косы? Что ты, Катя! - пугается Мышка.
- Папа никогда не позволил бы, - строго замечает Алина. Мышка заглядывает матери в лицо:
- У тебя очень болит голова, мамочка? Я сейчас переменю тебе туфли, ладно?
Но мать не отвечает ей. Глаза ее кого-то привычно ищут и останавливаются на дальнем углу террасы. Там, прижавшись спиной к перилам, стоит ее младшая дочка. Голова девочки опущена, глаза смотрят исподлобья.
Мать забывает усталость и головную боль.
- Что случилось? - тревожно спрашивает она сестру. Вопрос этот возмущает Катю, ее возмущает также, что Динка стоит в углу, как наказанная.
- Когда ты перестанешь удивляться, Марина? Случилось то, что случается каждый день. И не думай, пожалуйста, что это я поставила ее в угол. Она сама стали к твоему приходу.
Но сестра не слушает ее и, нетерпеливо отстраняя старших детей, подзывает к себе младшую дочку.
- Иди сюда, Диночка, разве ты не хочешь поздороваться со мной? - ласково спрашивает она.
Динка подбегает к матери, судорожно обнимает ее за шею, Мать гладит жесткую копну кудрявых волос.
Катя укоризненно качает головой:
- Ах, Мара, Мара! Ты хоть бы узнала раньше, как она вела себя!
- Я и узнаю, - спокойно говорит мать. - Но раньше нам надо поздороваться!
- Конечно, надо поздороваться. Ведь Динка еще не видела маму, беспокоится Мышка, сидя на полу с домашними туфлями матери.
- А ты не вмешивайся! - обрывает ее тетка. Алина подходит к матери и, осуждающе глядя на нее большими серьезными глазами, строго говорит:
- Дина очень плохо вела себя, мама.
- Хорошо. Я сейчас поговорю с ней. Идите все отсюда.
- Почему же именно сейчас! Пообедай, по крайней мере, и отдохни хоть немного, - пожимает плечами Катя.
- Ты думаешь, что я могу спокойно обедать и отдыхать, не зная, в чем дело, и глядя вот на это… - говорит с упреком сестра, указывая глазами на прижавшуюся к ней Динку. - Пожалуйста, уведи детей.
Катя уводит старших девочек в комнату. Мышка идет нехотя и на пороге выскальзывает из рук тетки.
- Мамочка, Динка пришла рано сегодня! - успевает она крикнуть, прежде чем Катя закрывает за ней дверь.
Когда все голоса затихают, мать осторожно размыкает Динкины руки, обнимающие ее за шею.
- За что рассердилась на тебя Катя? - мягко, но серьезно спрашивает она.
Динка видит светлое мамино лицо. Это лицо, такое родное и близкое, заслоняет собой все чужие, враждебные лица, которые весь этот день стоят у нее перед глазами. Динка рада, что за ней есть многие мелкие провинности, о которых можно рассказать. Она спешит загородиться ими от того главного, что лежит у нее на сердце и о чем никогда не должна узнать мама.
- За что рассердилась на меня Катя? - задумчиво переспрашивает она. - За что первое, мама?
- Как - первое? - теряется мать. - Разве Катя много раз сердилась на тебя сегодня?
Динка выпячивает нижнюю губу и молча трет лоб.
- Катя сердилась много раз, - подтверждает она.
- За что же за первое? - отнимая ее руку ото лба, допытывается мать.
- Я скатывалась на больших счетах, - припоминает Динка.
- Как это?
- По доскам… Я положила на ступеньки две доски… вон там… а потом села на счеты и поехала! - почти весело рассказывает Динка.
- Ну, и что же? - не понимает мать. - Катя сердилась за то, что ты взяла счеты?
- Нет… Она сердилась за Алину. Потому что Алина нервная, а счеты гремели. Они ехали и гремели, а Катя сердилась, - поясняет Динка.
- И ты не могла бросить эту забаву ради сестры?
- Я все говорила: последний раз, последний раз. А потом Катя отняла у меня счеты и назвала меня убоищем…
- Как? - переспрашивает мать.
- Убоищем. Это такое имя.
- Не имя, а прозвище для упрямых детей, - слегка затрудняясь, объясняет мать.
- Ну да! - соглашается Динка. Мама внимательно смотрит на нее:
- А второе что ты сделала?
- А второе… это сливки. Я выпила у Мышки сливки. - Динка глубоко вздыхает и облизывает языком губы. - Я хотела немножко… Мышка сама дала… только попробовать, а я пила, пила и все выпила. - Динка безнадежно разводит руками. - Мышка кричит, а я все пью да пью!
Легкая грусть обволакивает мамино лицо. Она хочет сказать, что Мышка слабенькая, а сливки стоят дорого, но вместо этого с губ ее срывается неожиданное обещание:
- Я куплю тебе сливок тоже.
- Не надо! - машет рукой Динка. - Я больше не буду их пить. Пусть они провалятся сквозь землю…
- Не говори глупостей! Я хочу знать, что ты еще делала сегодня? - нетерпеливо прерывает ее мать, торопясь выяснить все преступления дочки.
- А еще… - Динка стоит в затруднении, она не помнит, что было еще дома.
Но ее выручает Катя. Она потихоньку отворяет дверь и останавливается на пороге:
- Дина, ты не забыла сказать маме, что я запретила тебе выходить за калитку, а ты все-таки ушла?
- Мама, Катя запретила мне выходить за калитку, а я все-таки ушла, механически повторяет за теткой Динка, Лицо матери темнеет от огорчения и усталости.
- Смотри, до чего ты довела маму! Она еле дышит уже! - накидывается на девочку Катя.
- Подожди, Катя! Мы еще не договорили! - с досадой останавливает ее сестра. - Иди. Мы сейчас кончим… Диночка! - обращается она к дочке. - Я хочу, чтобы ты поняла, почему нехорошо делать все то, что ты делала сегодня. Вот счеты… Ведь это вещь, сделанная чьими-то руками. Кто-то трудился, думал, как их лучше сделать, устал этот человек, но сделал…
- А кто этот человек, мама? - быстро спрашивает Динка.
- Не все ли равно кто? Какой-нибудь рабочий… Важно, что он трудился, а ты, маленькая девчонка, схватила его труд и давай ломать по ступенькам! Хорошо это, Дина?
- Я еще не сломала, мама. Я только погнула там железки. Я выпрямлю… и отнесу дедушке Никичу.
- А потом возьмешь какую-нибудь другую вещь и опять не подумаешь о том, что она сделана чьими-то руками…
- Нет, я подумаю. Я теперь всегда буду думать, - торопится уверить Динка.
Мама грустно смотрит на нее: