Одноклассники

Глава 7

ИРКА

Ирину укачало, и она уже собралась просить телохранителя Лешу, чтобы он остановил машину, как вдруг на последнем подъеме словно из-под земли стал вырастать большой бревенчатый дом под мощной треугольной крышей, усыпанный чешуйками мансардных окон. Сначала она увидела балконы второго этажа, затем первый этаж, сугробы вдоль расчищенных дорожек, фонарные столбы, скамейки из полированных бревен и подпирающий скалу уютный маленький ресторан. Вокруг, на заснеженных склонах, безмолвствовал дремучий лес.

– Приехали, что ли? – с облегчением произнесла Ирина и машинально потянулась за зеркальцем. – Подожди, не гони…

Она поправила прическу, устранила только ей заметные недостатки, стряхнула что-то невидимое с лацканов своего огненно-красного костюма и прильнула к стеклу.

Черная машина медленно и бесшумно объехала гостиницу. Со скрипом прессуя широкими колесами снег, она подкатила к входу, где с открытым ртом стоял бородач.

– Боже, это Пирогов! – воскликнула Ирина и хлопнула в ладоши. – Борода! А все остальное прежнее…

Она повернулась и посмотрела в другое окно, но поблизости больше никого не было. «Наверное, все уже собрались в фойе, – подумала она. – Это плохо. Было бы лучше, если бы все увидели, как я выхожу из машины…»

Телохранитель неторопливо, но со смыслом в каждом движении обошел капот, дышащий жаром, встал к машине боком и открыл дверь.

Ирина выставила на снег ноги в бархатных туфлях с золотыми застежками и кинула короткий взгляд на лицо Пирогова, которое с каждым мгновением становилось все более счастливым. Телохранитель уже держал наготове короткую норковую шубку. Ирина вышла из машины, натягивая на руки тонкие перчатки из белой кожи. По-прежнему делая вид, что не узнает одноклассника, она подставила плечи шубке, затем стала нарочито долго поправлять ее на себе, чтобы великолепный мех поиграл всеми оттенками в солнечных лучах. Она знала, что именно в эти мгновения в черепной коробке Пирогова откладываются самые сильные впечатления, и не спешила, хотя Пирогов, эта беспросветная серость и заурядность, был не тем человеком, перед которым стоило показывать себя во всей красе.

– Ух ты! – наконец издал Пирогов, не скрывая, что он «в полном отпаде». – Ирка!..

Она сделала вид, что узнала его не сразу и не без труда: сначала посмотрела на Пирогова со сдержанным негодованием («Кто это посмел обратиться ко мне столь фамильярно?!»), затем с любопытством («Ну-ка, ну-ка, кто же это такой? Белкин? Вешний? Вацура?»), и только потом она «узнала» его.

– Саша! – с усталой радостью произнесла она. – Я приняла тебя за метрдотеля. Богатым будешь…

– Твоя тачка? – спросил Пирогов, кивая на колеса «Лексуса», и при этом лицо его все еще излучало беспредельный восторг. – Ну, это вообще…

– Боже, как у меня болит голова, – сказала Ирина, закатила глаза вверх и на секунду коснулась ладонью виска. – Позови кого-нибудь из наших, пусть помогут занести вещи.

Она уже хорошо вошла в образ и с нетерпением поглядывала на двери гостиницы. «Где же он? Хоть бы из любопытства вышел, чтобы узнать, кто приехал».

– Давай я помогу! – согласился Пирогов. – Хотя… пока заносить некуда. Тут одна хренотень приключилась…

– Где-то у меня был аспирин, – не слушая Пирогова, произнесла Ирина и повернулась к машине. Телохранитель, зная особенности поведения своей хозяйки, не пытался ей прислуживать, а продолжал истуканом стоять перед машиной, с профессиональной подозрительностью оглядываясь вокруг.

Ирина села на кожаный диван и потянулась к саквояжу.

– Ах, и запить нечем! – притворно воскликнула она, хотя в баре стояло несколько бутылок колы. – Саш, если тебе не в тягость, сбегай за минералочкой. И заодно прихвати ящик шампанского.

И она, не вставая, протянула ему стодолларовую купюру. Но это уже был выстрел из пушки по воробьям. Пирогов и без купюры давно пребывал в восторженном шоке.

Курга, прячась за деревьями, наблюдал за этой сценой. «Все-таки приехала!» – подумал он и почувствовал, как страх, который только что с легкостью гасил его волю, бесследно исчез, а на его месте стала вскипать безудержная ненависть. Вот она, эта роскошная женщина, которая существовала как бы в ином мире, в ином измерении, на недосягаемой для него высоте – вот она, всего в каких-нибудь ста шагах от него. К ней можно приблизиться, услышать ее голос, уловить запах ее духов. Это о ней он столько думал, когда остался без квартиры, без денег, погрязший в долгах; это ее факсимильная подпись стояла на банкнотах акций, которые в одночасье превратились в бумажки и которые он в ярости рвал в клочья; это ее имя он проклинал, когда лежал на нарах в душном бараке…