Русуданиани

Услышав о гибели колдуньи, развеселилась Гулар и сказала: «Я боялась той вещуньи, а так, конечно, не такая уж дурная страна та, чтобы ею поступаться!» Заторопился я, повелел вельможам снаряжаться в путь. Сели мы на коней и двинулись под развевающимися знаменами. По дороге мы охотились и пировали. Я показывал моим спутникам те непроходимые горы и овраги, где я разил дэвов и драконов. Дивились внемлющие мне и говорили: «Мы не встречали такого человека, который посмел бы сюда ступить ногой или видел бы птицу, сюда залетевшую, а от путников мы слыхали, что ночью они в путь не пускались, боясь сбиться с дороги и забрести в эти страшные края. Ни один герой, ни один царь со многими войсками не совершал того, что совершили вы, будучи несведущим и неопытным юношей».

Затем прибыли мы в Черный город, нас там ждали, глаз не спускали с дороги. Обрадовались они очень. Вышли мне навстречу толпы воинов и горожан, поднесли дары, тешили играми и охотой. Вошли мы в город, который был уже не тот, какой видел я прежде. Был украшен он прекраснее, чем рай, сады были усыпаны цветами, престол, венец и царские палаты убраны так, что ни я, ни кто другой не мог сказать, что это не хорошо. Царило вокруг ликование, осыпали нас столькими драгоценными камнями, что кони ступали по ним, как по булыжнику, дороги не было под ними видно. Вошли мы в царские палаты. Кто в силах описать их убранство и перечислить, какая посуда была на пиршестве!

Пробыли мы там целый месяц. Пировали и развлекались. Подносили мне многие дары, я сам щедро раздавал сокровища. Обучал я своих сыновей царским нравам и обычаям. Как заметил я, что усвоили они все мои наставления и поступки их безущербны, а подчас поступают они разумнее меня и даже поучают меня, сказал я себе: «Они не нуждаются более в опеке, отчего не благословлю их на царство, а сам не отправлюсь домой?!»

Прошел месяц. Созвал я визирей и вельмож того царства: «Вы видите сына моего, который дважды превосходит меня во всем, он в силах повелевать вами. Я посажу его на престол, служите ему верой и правдой. А если не будет он добрым государем, даже человеком не величайте его, а не то что царем! Пришлите его мне назад». Отвечали мне визири и вельможи: «Не изволь говорить так, государь! Мы не стоим того, чтобы твой сын правил нами. Ты должен был поставить над нами раба, купленного твоим вассалом, и тому следовало нам поклоны отбивать, а как нам услужить твоему сыну, чтобы отплатить тебе за твой подвиг! Мы тлен и прах перед ним. Если б даже на небо мы поднялись, и тогда бы не нашли лучшего государя!»

Мне было приятно слышать от них такие речи, и на второй же день я посадил старшего сына на престол и венчал его венцом. Благословил я его и велел всем — великим и малым — поклониться ему.

Провел я еще одну неделю подле своего сына и дивился тому, как вершил он закон и порядок. Такого не видел я даже у своего отца и не слышал от дедов. Радовался я и благодарил господа за то, что послал он мне такого сына. На восьмой день я простился, пожелав старшему сыну мира и достойного царствования. Взял я с собой среднего сына, наказав им быть любящими и верными братьями. Велел приходить на помощь друг другу, когда враг наступает или небо насылает беду. «Не обижайте друг друга ни злым словом, ни делом, — наказал я им, — следите, чтобы дьявол не поселился меж вами, ведь он враг безжалостный, невидимый, вечно жаждет крови. Не допускайте, чтобы ненависть была посеяна меж вами и вы не могли различить доброго зерна среди плевел».

Прибыл я в Черный город, [где убил грозного дэва, посадил на престол своего среднего сына, благословил его и пробыл там две недели. Достоинствами своими превзошел он и меня, и старшего брата. Говорили все: «Он достоин властвовать над всеми странами». На пятнадцатый день распрощался я со средним сыном и отправился к себе, воссел на свой трон и процарствовал сорок лет. Все цари завидовали мне, вельможи и тавады восхваляли меня, бедняки, вдовы и сироты благословляли меня, ищущие добра и справедливости отовсюду стекались ко мне. Никого не обидел я за мою жизнь, но и обиды ни от кого не терпел. Двери мои были открыты, стол всегда накрыт для бедных. Я не копил сокровищ, а раздавал их бедным и обделенным, вдов и сирот одаривал, нищих и недужных привечал. И делал это не на виду у всех, а ночью, украдкой. Так проводил я свои дни и слышал о том, что сыновья мои живут еще лучше!

Ныне, сын мой [меньшой], любимый, взращенный мной миру на радость, ценимый пуще зеницы ока! Если они (старшие сыновья) по юности не позабыли моего завета, и не остыли сердцем среди чужого племени, и хранят любовь ко мне, которую столько лет я им внушал, то не оставляй бесплодными мои сорокалетние отцовские заботы о тебе и надежды! Следуй тому, что видел ты при моем дворе, превосходя меня, не уступай ни в чем. Не выгоняй нищих, и тогда не закроются пред тобой райские врата! Не будь бессердечен к вдовам и сиротам, и тогда в день страшного суда да не спросится с тебя сурово! Не обижай страждущих, чтоб не гневить бога! Вот, сын мой, покидаю я этот краткий мир, поручаю тебе венец с престолом и множество богатств. Пойду по длинной дороге, с которой еще никто не возвращался. Не велю тебе сдерживать гнев против вершителей зла — грозные государи успешнее борются со злом, но будь умерен и справедлив, ибо нет человека пред богом безгрешного и, прощая грешных, ты заслужишь отпущение грехов. Не старайся богатством превзойти старших братьев, не возносись чрезмерно над подданными и друзьями. И когда другие дерзостью обидят тебя или твоих сыновей, не мсти им жестоко. Не одаривай своих приближенных чужими владениями, а собственных не жалей, иначе быть смуте.

Это завещание, сын мой, оставляю я из любви к тебе; то, что покажется тебе пригодным, запомни и поступай так. Напоследок скажу: мир со всеми обращается так, как со мной. Знавал я величие и блеск, обладал крепостями и городами, наслаждался порядком, подданным моим не было числа. Всем была бы хороша моя жизнь, если бы я надеялся прожить еще!

Кончил я читать, приложился к изображению царя Гостама, отсчитал тому человеку тысячу плури и вышел из дворца, стеная и жалуясь на этот мир. Пришел я к мастеру, наставнику моему, и сказал: «О ты, кто слаще мне, чем отец, и любимее, чем родной брат! Раз так коротка жизнь и не откупиться в ней богатому, не умилостивить ее нищему, не запугать ее сильному, не пристыдить ее старцу, не вызвать в ней жалости юноше, не след так долго оставаться в чужой стране. Отпусти меня домой, повидаюсь я с родителями своими, порадую их, встреча с ними развеет мою тоску». По-отечески ласково проводил меня [мой учитель].

Давно уж вернулся я домой. Но лучше бы умер я в той чужой стране, чем видеть ваши светлые лица купающимися в слезах! Таков этот мир! Не было и до нас никого, кто бы не знал горя и не встречал испытаний, не будет таких и после нас. Так зачем же убиваться нам понапрасну и бога гневить, уподобляясь язычникам!

Сказал десятый брат [по имени] Пиран: «Был я свидетелем удивительных приключений одного богатейшего государя. Я не думаю, чтобы кто-нибудь, даже более сведущий и мудрый, чем я, слыхал о подобных испытаниях или видел таковые своими глазами, с тех пор как стоит земля. Но не один я слышал все это от самого государя, многие другие чужеземцы внимали ему вместе с его соотечественниками — жителями страны Шам».

ГЛАВА 10. ЗДЕСЬ СКАЗ О ЦАРЕ СТРАНЫ ШАМ БАРНАОЗЕ

Ведомо и вам, что я большую часть своих дней провел в стране Шам[75] и видел такое богатство и мощь тамошних царей, что богаче их не может быть на земле. Перечислить всех трудно, ибо из-за чрезмерных притеснений и несправедливости их царствование было коротким: кто три года правил, кто — четыре, больше никто на престоле не удерживался.

Воцарился в царстве Шам новый царь Барнаоз. Вот уже сорок лет, как он сидит на троне. Он пожелал больше, чем все его предшественники, и превзошел всех. О нем говорили: «За время своего царствования он не касался ногой земли и ноги не просовывал в стремя, солнце не палило его, и дождь не мочил». Я своими глазами видел, как, отправляясь на охоту, или на смотр войска, или в баню, он восседал на троне под балдахином и его бережно несли тавады и дидебулы. От царского дворца до дверей бани вела аллея; деревья так тесно переплелись ветвями, что, если бы даже тысячу лет подряд шел дождь, сквозь них не просочилось бы ни капли, и густую листву никогда не пронизывали солнечные лучи. Если нужно бывало ему отправиться куда-нибудь, его несли в паланкине, украшенном самоцветами и жемчугами, в который ни капли дождя, ни солнце не проникали. Сажали его в паланкин, и вельможи носили его.

75

Страна Шам (араб.) — Сирия