Вечный лед

– Похоже, что я поймал вора, – прогрохотал Чаеска. – Я разберусь с ней. Возвращайся к себе в комнату. – Джайя хрипела, ее глаза расширились от ужаса.

– Чаеска, я могу объяснить…, – начал Джодах.

– Я сказал, я поймал вора, – повторил Чаеска. – Иди в свою комнату, и у меня не будет причин рассказывать об этом хозяину. – На его мускулистом лице виднелись злобные маленькие красные точки. – Служи мастеру, ради чего тебя и создали. Ну!

Джодах сделал шаг назад, затем другой. Если он не уйдет сейчас же, то Чаеска расскажет Лим-Дулу. А если он не настоящий, если Джайя ошибалась, то Лим-Дул развеет его и вызовет на его место другого Джодаха.

Он посмотрел на молодого наемного мага. Чаеска уже отвернулся, полагая, что Джодах убежал, как ему приказано, и теперь рукой в перчатке прижимал Джайю к стене. Пытаясь закричать, она открыла рот, но оттуда не раздалось ни звука. По мере того, как Чаеска выдавливал из нее жизнь, ее лицо начало становиться лиловым.

Джодах поступил не задумываясь и потянулся в глубины своего разума, чтобы вытянуть из воспоминаний немного энергии. Сначала он не был уверен, что следует делать со сферой горячей белой злости и страха. В глубине своего разума он превратил ее в тонкую плоскость, в ятаган, похожий на тот, который он пытался вызвать, когда только появился.

Он сделал движение запястьем, и неожиданно у него в руке оказался белый огненный клинок, бывший продолжением и его руки, и его разума. Он закричал и бросился вперед.

Вздрогнув от крика, Чаеска дернулся и повернулся к Джодаху. Тот поднял клинок и с силой опустил его на плечо хранителя.

Он стремился разорвать хватку хранителя или, еще лучше, сломать ему кость. Вместо этого тяжелые кожаные доспехи Чаески развалились под его клинком, как мясо под хорошо наточенным ножом. Джайя, все еще зажатая перчаткой хранителя, грудой упала на пол.

Под доспехами были кости, не одна, а куча связанных вместе наподобие палочек и покрытых мясом, похожим на шкуры, которое и разрезал клинок. Глаза Чаески яростно сверкнули в своих углублениях из плоти.

Чаеска целиком или частично был умертвием. Его лицо походило на человеческое, но отражало скорее злобу, нежели боль.

Джодах снова поднял клинок, но гигант оказался расторопнее, и быстро схватил его, как до этого Джайю. Его мясистая кисть сомкнулась на руке Джодаха чуть ниже запястья той руки, которая сжимала клинок из белого пламени.

Чаеска сжал запястье. Джодах закричал и почувствовал, как что-то происходит с его рукой. Волшебный клинок исчез.

Чаеска сделал движение рукой, и Джодах отлетел к дальней стене коридора, от удара у него перехватило дыхание. Потом хранитель ударил Джодаха о другую стену. Потом опять, по одной и другой, превратив коридор в болезненный метроном.

От удара о стену Джодах закричал, но его мозг продолжал работать. Почему хранитель просто не убил его? Неужели его так трудно заменить? Он снова ударился о камень, от чего заболела спина. Лим-Дул сказал, что это было трудное заклинание, но как хранитель может думать, что после всего Джодах будет работать с ними?

Если только. (Когда Джодах снова встретился со стеной, раздался новый удар, сотрясший кости.)

Если только его нельзя заменить.

Если только он действительно настоящий.

Если только Лим-Дул лгал.

Глаза Джодаха оставались открытыми, он старался удержать кровь. Хранитель слегка замедлил свои движения. Хранитель Трессерхорна улыбался, избивая Джодаха до полусмерти.

Внутри мага нарастала злость, в сердце она превратилась в пятнышко, в центр для его заклинаний. Он снова дотянулся до своих воспоминаний и произвел частицу прошлого, магию вулканов и огня.

Последовал новый удар, от которого затряслись кости, но центр спокойствия остался, боль его не затронула. Джодах заполнил его и дал ему разрастись внутри. Когда он увеличился достаточно, маг позволил мане заполнить пустоту.

Джодах поднял свободную руку и выпустил струю пламени прямо в лицо Чаеске. Неожиданно маг почувствовал свободу и в последний раз ударился о стену. Раздался крик, и Джодах удивился, поняв, что кричит не он.

Джодах медленно поднялся, его пальцы цеплялись за красноватый камень. Чаеска убегал, от его лица и одежды валил дым. Один раз огромный хранитель споткнулся и ударился о стену, но поднялся и продолжил бег.

Джодах повернулся к Джайе, которая отдирала от своего горла последний палец руки, отделенной от Чаески.

– Отличный выстрел, – сказала она хриплым, болезненным голосом. – Ты не мог это сделать до того, как он меня едва к черту не убил?

Джодах протянул руку и помог ей подняться. – Пойдем. Он может быстро добраться до Лим-Дула. И не ругайся.

Джайя ухитрилась покаянно улыбнуться. – Приятно видеть, что некоторые черты твоей личности снова поднимаются на поверхность. – Она отбросила наполненную костями перчатку, надела на плечи рюкзак и двинулась вперед.

Идти им было недалеко. У задних ворот все осталось таким же, каким его оставила Джайя – у дверей валялась пара куч из давно мертвой, замерзшей плоти и костей.

– Ему следует почаще проверять входы, – сказала Джайя. В ее голосе перестал слышаться хрип.

– Когда Чаеска заметил нас, он мог именно этим и заниматься, – сказал Джодах.

Джайя взглянула на Джодаха, и черты ее лица на мгновение смягчились. – Правильнее уходить отсюда прямо сейчас. Наступает зима. Как ты себя чувствуешь?

– Пьяным, но пригодным к использованию, – ответил Джодах, потом сообразил, что она спрашивает не об этом. – Настоящим, – наконец произнес он. – Я чувствую себя настоящим. Пойдем.

Джайя толчком открыла дверь, и внутрь ворвался тяжелый, ледяной ветер, цеплявшийся за их меха и покрывший пару толстыми хлопьями снега.

Глава 5

Подручные и безумие

Современным людям, даже тем, кто живет на возвышенностях или в северных странах, трудно оценить по достоинству тяжесть и суровость Ледникового Периода. Живущие на современном севере, по крайней мере, знают о более теплом юге, а горные жители – о плодородных низинах.

В Ледниковый Период мир был большую часть времени охвачен льдом. Каждый год снег выпадал на глубину в тридцать футов или даже больше, и это не было необычным, и он оставался даже до летних месяцев. Во все большем количестве мест снег вообще не таял, и фермерам приходилось очищать свои поля ото льда чтобы морозостойкие культуры могли прорваться сквозь замерзшую почву.

Погода была капризной и жестокой одновременно. Единственное различие состояло в видах снега – похожий на град дождь со снегом, скользкие хлопья, сухой снежок, мокрый снег или снег вместе со льдом. Наличие снега было обычным состоянием для всех, живших в северном Терисиаре. Различалась лишь его консистенция.

Снег поощрял дальнейшее разделение народов. Города-государства Кьелдора становились все более независимыми, так как известиям требовалось все больше и больше времени, чтобы достигнуть Крова, формальной столицы. Хуже того, с усилением плохой погоды увеличилось и количество чудовищ, которые были менее подвержены воздействию погоды, нежели люди. Неживые существа – зомби, упыри и призраки были не слишком подвержены холоду, для поддержания своего существования им требовалась лишь плоть. Обычно это была плоть тех несчастных, которые замерзали во время бурь.

В те дни миром правила зима, а зимой правили умертвия.

Они бежали вверх по склону горы, нависавшей над замком, передний край далекого ледника образовывал на севере линию горизонта. Луны уже скрылись за собирающимися облаками. Снег под ногами был неровным, но плотным. Джодах не сомневался в джайином чувстве направления и следовал вверх по склону холма за закутанной в меха девушкой, за тенью на снегу.

Замок за их спинами уже зашевелился. Сквозь нараставший ветер Джодах мог расслышать звуки рогов на укреплениях. На фоне пропадающих лун пронеслась какая-то тень. Против своей воли Джодах припал к земле, но, посмотрев наверх, не увидел ничего, кроме снежного вихря.