Страница 3 из 19
— Извини. Я просто должен был поставить вопрос ребром, — рассмеялся Романов. — И я рад, что тебе хватило ума и воли отказаться. Но вдумайся: ты молодой здоровый мужчина с питерской пропиской. Неглупый, образованный, обеспеченный самым необходимым, не лишенный таланта и — будем называть вещи своими именами — определенной внешней привлекательности…
— Спасибо, — буркнул я.
— Тебе есть, что терять, — продолжил Романов, ничуть не обращая внимания на мое ворчание. — Но ты можешь хотя бы представить, сколько людей отдали бы все за ту возможность, которую ты только что легко и непринужденно отверг?
— Старики… без обид. Инвалиды. — Я загнул сразу два пальца. — Неизлечимо больные…
—…Те, кто никак не может принять свое тело, пол, возраст или социальный статус, — подхватил Романов. — Эскаписты. Неудачники. Адреналинщики, искатели приключений, взбунтовавшиеся подростки… в конце концов, поклонники фэнтези во всех его проявлениях. Этот список можно продолжать бесконечно. — Романов несколько раз сжал и разжал пальцы на обеих руках. — Я уже не говорю о том, что в вирте ты полностью застрахован от болезней, войн, падения астероида или наркомана, который зарежет тебя в парадной за мобильник и пару сотенных бумажек… Иными словами, в вирт пожелают сбежать все — рано или поздно.
— Ну и что? — Я подложил ноги под себя, усаживаясь по-турецки. — Равные возможности для всех…
—…Бесплатно, чтобы никто не ушел обиженным? — Романов удостоил меня очередного снисходительного взгляда. — Антон, ты рассуждаешь, как строитель коммунизма. Рано или поздно человечество все равно придет к бессмертию — но сейчас мы к нему попросту не готовы — даже в такой форме. Представь себе, кто заполнит вирт в первую очередь! И вот все это ты хочешь увековечить?
— Попахивает сегрегацией, — поморщился я. — А как же права человека?
— Поверь, Антон, именно о человечестве я сейчас и думаю больше всего. — Романов развел руками. — Если бы я знал, что информация просочится… Ты же понимаешь, что мое изобретение может грохнуть весь мир? И не этот, а настоящий!
— В таком случае, вы изобрели атомную бомбу, Алекс.
— Нет, Антон. — Романов протяжно вздохнул. — Я изобрел кое-что куда хуже атомной бомбы. И именно поэтому я хочу остановить все это — и прошу тебя помочь.
— Как? — Я снова потер виски. — Что я могу сделать? Здесь не поможет и десять «Светочей». Джинн уже вылетел из бутылки — и даже вам не под силу засунуть его обратно.
— И ты снова прав. — Романов опустил голову. — Мои алгоритмы уникальны и сложны, но воспроизвести их все-таки реально. Но сейчас они отстроены только в этой системе. Ты сможешь отбросить исследования лет на десять назад… Знаешь, что будет, если этого не сделать? Если мы проиграем?
— Конец реальному миру, — отозвался я. — «Гардарика», наполненная йотун знает кем, и во главе всего этого балагана — Павел Викторович с Клинком Всевластия.
— И это при не самом плохом раскладе, — кивнул Романов. — Нравится тебе такое будущее, Антон?
— Нет. И, видимо, именно поэтому я должен вам помочь, да? Но что я могу сделать?
— Об этом мы поговорим чуть позже. У меня теперь есть все время мира — и того, и этого. — Романов поднялся на ноги. — А вот у тебя его сейчас уже нет.
— Что?.. Какого…
— Просыпайся, Антон.