Страница 8 из 17
Он потёр горло и снова начал кашлять.
Этот старик прибыл не просто, чтобы дарить мне подарки за несправедливость многолетней давности. Кроме того, я же всё-таки повесил его деда, а цареубийц не прощают. И не важно, какие причины для этого у них были.
Два варианта, для чего я мог понадобиться. Или дело в моих способностях, которые в меня вживляли по приказу его деда, того самого Валерия. Или в боевом опыте. Второе вряд ли.
— Для чего я тебе нужен? — спросил я.
— Ты прославленный генерал и…
— Я в тюрьме уже много лет. Мир за это время должен был сильно измениться.
— Я тоже так думал, — с печалью в голосе сказал он. — Но всё пошло совсем плохо, когда мой дед был убит. Очень плохо. После отца мне досталась империя, обескровленная десятками лет войн и голода. Если что-то и менялось, то только в худшую сторону.
Он крепко сжал свою трость.
— Я подарил империи двадцать лет мира, который длится до сих пор. Но всё равно раны на этой земле не затягиваются. Эта деревня, где мы находимся, заброшена, как многие другие. Мало людей осталось в империи, но ещё можно всё исправить. Может быть, мой наследник сможет завершить это дело.
В окно то и дело заглядывали охранники, встревоженные нашим долгим разговором. Но если бы я хотел прикончить ещё одного императора, давно бы это сделал.
— Тогда к делу, — сказал я. — Что тебе нужно, император Громов? У тебя враги, которых нужно разгромить на поле боя? Отправь против них ригги, и дело с концом. У Дома Варга было целых три Исполина, они раздавят кого угодно. Если, конечно, не появилось новое оружие.
— Эту угрозу не победить на поле боя, — сказал он. — Все мои ригги, пушки и панцирники бесполезны против неё.
Я ненадолго задумался. Бывают угрозы, с которыми нельзя покончить в бою: болезни, холод, голод и…
— Заговор? — предположил я, вспоминая, как ригга разносила тюрьму.
— Именно, — он кивнул. — Они уже убили трёх моих сыновей, и выставили за несчастные случаи, — в голосе послышалась злость. — То, что случилось сегодня в тюрьме, ты видел. Если бы я прибыл в назначенный час, погиб бы и сам. Под прицелом последняя… последний наследник. А дальше в списке — дети Наблюдателей Великих Домов. И тогда империя снова погрузится в хаос.
— Тогда зачем тебе нужен я? В конце концов, за столько лет в тюрьме я мог и свихнуться.
— Поэтому я и прибыл поговорить с тобой лично. Вижу, что этого не произошло.
— Потому что с ума сходят только те, кто отчаялся, — я хмыкнул. — А у меня была цель. Но ты не ответил на вопрос, — я убрал снимки в конверт, посмотрю потом. — Зачем тебе я?
— Много причин, — старик закряхтел и начал подниматься, опираясь на клюку. — В таких делах верить никому нельзя. А ты в этом заговоре точно не участвуешь, никто в империи не знает, что ты жив. Даже начальник моей охраны думает, что «генерал» — это прозвище, а ты сам лишь правнук Молота империи.
— Я участвовал в другом заговоре, если ты забыл.
— Когда твоей семье угрожали. До этого не было более преданного империи человеку. И это именно ты разгромил тех, кто к нам вторгся и чуть не захватил нашу страну.
Он подошёл так близко, что я легко мог его прикончить одним ударом даже не вставая. Запах лекарств стал сильнее. Охрана, стоящая за окном и дверью, напряглась.
— И ещё… — он показал скрюченным пальцем на предплечье, где под рукавом вытатуированы цепи. — Ты и она…
— Так это она? — спросил я. — Наследник — это твоя дочь?
— Внучка. Вы похожи… в этом смысле похожи.
И о чём это он? Хотя я догадался.
— Ты ублюдок, — холодно сказал я и посмотрел на него. — Ты и её пытался превратить в это? Ты хоть знаешь, что из себя представляет этот ритуал?
— У меня не было выбора, — он отошёл и сел на свою табуретку. — Но сейчас она мой единственный наследник. Этого не знает никто в империи, кроме нескольких человек. Она даже живёт за морем. Но завтра она вернётся на родину и поступит в Сильва Коллис, как и положено любому отпрыску знатного рода. И когда я умру, ей потребуется защита. И ты ей это дашь.
Я коротко рассмеялся, но старик невозмутимо продолжал:
— За это, когда она взойдёт на престол, ты вновь получишь звание имперского главнокомандующего. Можешь даже зваться своим старым именем, Роман. Малый Дом Загорских будет восстановлен, ты снова станешь его Наблюдателем. И ждать совсем недолго, мне уже мало осталось.
Он уже устал говорить, но всё равно не затыкался.
— А ещё, — император сипло откашлялся в очередной раз. — По легенде ты один из Загорских, кто вернулся из-за моря по моему приглашению после амнистии. Так вызовешь меньше подозрений. Моя внучка будет носить фамилию другого уничтоженного рода. Она прибудет завтра в порт Нарланд, где ты с ней встретишься. Это рядом.
— Слишком много инструкций, — сказал я. — Твоя внучка, она… почему ты хочешь, чтобы её охранял я? Я военный, а не телохранитель.
Он снова поднялся и подошёл к печи, чтобы согреть руки. Старики всегда мёрзнут. Но я так и не дожил до этого возраста. В той тюрьме сложно было прожить долго, а тела мне меняли как перчатки.
— Скажу правду, — произнёс император через несколько секунд. — Она не верит никому, особенно мне.
— После того, что вы ей устроили? Могу себе представить.
— Но ты, — он снова показал на мои татуировки. — Она как ты. Может, хоть это поможет ей довериться тебе. Иначе она пропадёт.
— Ты безумен, старик, — я смерил его пристальным взглядом. — Отдаёшь внучку в руки человека, который когда-то убил твоего деда.
— А если дойдёт до войны, — он будто не услышал последнюю фразу. — Лучше иметь тебя союзником, чем врагом. Ты получаешь свободу, справедливость, возможность возродить свой род и встретить семью, из-за которой всё и началось. Даже сходишь на могилы родных.
— И в чём подвох? — спросил я.
— Никакого подвоха.
Я не поверил, подвох точно есть. Но решение уже принял. Старик это не говорил, только и так понятно, что альтернатива — смерть или тюрьма. В тюрьму я не вернусь, так что смерть. Но если соглашусь, увижу своих потомков.
Они выжили, мой род не был уничтожен вместе со мной. Император Валерий Громов всегда истреблял всех врагов и их семьи, даже детей. Так что всё тогда было не зря.
— Сколько твоей дочери?
— Восемнадцать. Как тебе сейчас. Я сам выбирал кандидата на переселение.
— Отправил какого-то невиновного парня на смерть? — я поёжился от неприятного ощущения.