Итиноку

Лиля прибыла с писателем Аристархом Кораблевым, с которым встречалась уже третий год. Модный фантаст часто приезжал в Мариенбург, чтобы подарить библиотеке свои романы и провести встречу с читателями. И это было не только потому, что там его всегда встречали на "ура", или дача на месяц в пригороде Гатчины стоила дешевле… Кораблев мог себе позволить любые апартаменты для отдыха. Все знали, что автора серии книг о колонизации Плутона в "Мадрид" манят серые глаза библиотекаря Лили Дольской.

А вот и Римма Чибисова, московская бизнес-леди, владелица преуспевающего фармацевтического бизнеса, бывшая возлюбленная Гершвина. Некогда они расстались непримиримыми врагами. Но два года назад в Выборге ей пришлось забыть об антагонизме и объединиться с Гершвиным, чтобы сообща справиться с общим недругом. После того, как Наум и Ника избавили Римму от подозрений в убийстве молодого врача-эпидемиолога, неудачно лечившего ее младшего сына, вражда была забыта… А в начале лета Римма с Наумом попали в смертельную ловушку на границе с Карелией и вместе боролись за жизнь…

Чибисова была, как всегда, великолепна – в элегантном бирюзовом костюме, холеная, эффектная. Сопровождал ее мужчина, не нуждающийся в представлении – модный телеведущий, входящий в десятку самых привлекательных мужчин отечественного телевидения.

Неотразимый Вейдер, в миру – Евгений Малышев, в ЗАГС явился со своей командой, в черных латах и шлеме, и охрана на входе пришла в легкое замешательство. Блогера заставили снять шлем для проверки документов и попросили сдать в гардероб алый меч.

Наум о чем-то оживленно беседует со спутницей – экзотической японской красавицей. Девушка улыбается, помахивает веером и поглядывает в зеркало на свое нежное белое личико и умело подведенные черным глаза. "Как гейша, – подумала Ника, – мир цветов и ив… Хоть и одета не в кимоно, а в платье. А я думала, что культ хрупкой женственности у них уже отошел, и в моде сейчас красавицы анимешного типа, с розовыми волосами и в юбках по самое "не хочу"…"

Тут и ее коллеги, и редактор с ответсеком, и гости со стороны Морского – многих она не знает. Вспышки и щелчки видеокамер, фотоаппаратов, жужжание телекамер, провода, штативы, логотипы новостных телепередач… "Япона-мать, как говорит Наум… Ущипните меня, кто-нибудь, больно! Хотя, наверное, Наум сейчас так уже не говорит!"

*

– Молодая была немолода!

Невидимая из-за дверцы кабинки девушка хотела сказать это тихо, но от возбуждения, видимо, подогретого парочкой бокалов шампанского, ее слова гулко раскатились по дамской комнате. "Хейтеры, как вы уже, – Ника выругалась. – Я старалась вас игнорить, но всему есть предел. Выйти бы и вмочить леща этой завистливой бабенке… Правда, это будет повод для моих коллег взахлеб строчить о том, как невеста Морского устроила драку…"

– Как там поют в песне? Дадзе есри вам немуного дза тридцять, есть надедзда выити замуз за принца! Радуйтесь чудзому сцястью, и оно вскоре урыбнется и вам. Идзвиниче, есри я помесара васей бетседе!

Девицы что-то бормотнули в ответ, и перемывание костей невесты Виктора увяло. А японочка – это была именно она – щелкнула замком клатча, вжикнула молнией косметички и стала подправлять макияж, что-то тихонько напевая на своем чирикающем языке.

Ника представила себе, как девушка из Страны Восходящего Солнца беседовала с грубиянками – спокойно, с учтивой улыбкой, с непременным легким поклоном – но что-то в ее интонациях обезоружило завистниц. "Мне бы у нее поучиться. Я готова была уже выйти и наорать на них или наподдавать им, а она парой фраз пресекла тот поток гадостей, которые они готовы выливать на всех, кто подвернется под руку!"

– Прохо, – посетовала японка, когда Ника встала у соседнего зеркала с косметичкой, – что у вас запретсено куричь в помесениях. Я выходира на урицу, и у меня потекра тусь на ретснитсах. Нет спетсиарьных пометсений… Но в остарьном мне вас город нравится.

– А вы неплохо освоили язык, – заметила Вероника.

– Пять рет в дипроматитсеском представитерьстве, – пояснила японка, – пришрось изутсять вас ядзик, сьтобы не зависечь от переводцика. Трудный ядзык, – покачала головой она. – А арфавит протстой. Всего 33 дзнака.

– А я бы ни за что не осилила ваши иероглифы…

– Вы тсебя недооцениваетсе. По ватсему рицу видно, что вы – черовек воревой и упорный. И памячь у вас острая. Ямаути Харука, – назвалась она.

– Вероника Орлова… Ну, или Орлова Вероника, если по-вашему.

Через 15 минут Ника и Виктор уже стояли в регистрационном зале, слушая торжественную речь величавой осанистой дамы с хорошо поставленным голосом. Потом Ника под вспышками объективов стянула с левой руки белую перчатку, чтобы поставить роспись в книге. Ручку взял Виктор, тоже расписался.

– Объявляю вас мужем и женой! – провозгласила дама.

"Свершилось… И это не сон!"

"Да, наконец-то это случилось! Боже, даже не верится!.."

*

К Исаакиевскому собору их отвезла стилизованная под стиль рококо карета с шестеркой белых лошадей. Гости ехали следом, заняв три автобуса, благоразумно заказанных предусмотрительной Викой.

Впервые Ника входила в собор без билета, не отстояв длинную очередь в кассу и не толкаясь в общем потоке туристов. У ограды стояли желающие попасть в собор на экскурсию и ждали, пока закончится венчание.

– Нормально, я ребенку приехала колоннаду показать, месяц собирались, а тут приветики-рулетики! Закрыто до 13 часов! – сварливо выкрикнула какая-то молодая женщина. – Негде больше венчаться, реально?!

– Нормально, гугл в помощь, надо было накануне посмотреть график работы собора! – гаркнула Тася. – За неделю оповестили о том, что сегодня он до обеда будет закрыт для посетителей! Поперлась наобум Лазаря, так не бузи мне тут!

От мощного рыка надзирательницы Яниной на Арсеналке притихали даже самые отпетые "беспредельщицы", и сварливая посетительница утратила свой боевой настрой. Бормотнув "Пойдем, Даня, лучше что другое посмотрим, пока эти понторезы тут довенчаются", она спешно ретировалась.

– Во, умная, – поделилась Тася впечатлениями с Харукой, – как утка!

– А почему как утка? – вежливо улыбнулась шутке японка.

– А кто его знает. Говорят: умный, как утка, имея в виду, что человек дурень безнадежный. Господи, прости, – спешно перекрестилась Тася, вспомнив, что пришла в собор.

Японка осенила себя неумелым крестом вслед за ней и вопросительно посмотрела на Наума: все ли правильно. Гершвин кивнул и прошептал ей:

– Вот, полюбуйся: наш Исаак-Великан. Впечатляет? И как только двести лет назад, не имея нынешней техники, такую громадину построили? Что красота, что мощь – все потрясает. Еще тыщу лет простоит и даже не облупится. Сейчас бы так строили?..

Харука была поражена монументальной красотой собора. Она благоговейно коснулась крошечными пальчиками гигантских черных ворот, подняла голову, чтобы рассмотреть роспись под куполом… Рассыпав мириады блесток, из ее прически выскользнула заколка. Наум ловко поймал ее на лету и галантно вернул девушке.

– Аригато, – улыбнулась Харука, возвращая заколку на место.

– На ковер не ступай, он для новобрачных, – продолжал инструктировать ее Наум, – а то я как-то попрал ковер своей ногой, и таких люлей от служителя огреб! Говорю ему в ответ: "А разве заповедь о христианском смирении и кротости уже отменили? Рясу, главное, надели, а на людей орете, как кондуктор в трамвае!"

– Раньше говорили – шряпу надер, – улыбнулась Харука.

– Да… Чего только не говорили… О! Смотри, все внимание! Сейчас ты увидишь обряд венчания в христианской церкви! И более того – венчание двух селебритис…

*

В разгар венчальной церемонии телефон в сумочке Харуки пискнул. Не отрывая взгляда от священника, возлагающего венцы на головы Виктора и Вероники, японка прихлопнула клатч ладошкой, и звук оборвался. Она знала, что это весточка от Мияко – первая часть задания выполнена благополучно. Отец будет доволен. А сейчас нужно уважать религиозные чувства христиан. Значит, телефон подождет. СМС никуда не денется, его можно прочитать и потом. А посмотреть, как христиане венчают новобрачных, очень интересно.