Равника

Последние слова заставили сенатора Лавинию, королеву Враску и миледи Эммару нахмуриться, но остальные признали их правоту и угомонились.

Встав на цыпочки, я зашептала Тейо на ухо: — Это хорошо, что он упомянул неприкаянных. О нас вечно забывают, когда эти большие и важные шишки собираются обсудить дела гильдий.

Гекара, буквально подпрыгивая на месте от нетерпения, сказала: — Я ещё ни разу не участвовала во всегильдейском чародействе. Теперь я даже рада, что Босс не захотел приходить лично.

Покачав головой, госпожа Аурелия усмехнулась: — Демону не пристало спасать Равнику, поэтому Ракдос присылает одну из своих приспешниц.

Я снова зашептала: — Легион Борос всегда недолюбливал Ракдоса.

Гекара погрозила госпоже Аурелии пальцем: — Нетушки, всё было совсем не так. Босс не посылал меня вместо себя. Я пришла сама, без его разрешения.

Королева Враска ухмыльнулась. — Гекара, давай будем честны — ты пришла сюда, открыто нарушив его запрет.

— Вот именно!

Это породило новый всплеск недовольства и взаимных обвинений. Миледи Эммара и первый спикер Ваннифар принялись наседать на мастера Зарека, требуя объяснить, на что он вообще рассчитывал, если парун и бессменный глава Культа отказался им помогать.

— Теперь даже пытаться бесполезно, — махнула рукой госпожа Аурелия.

Поймав на себе укоризненный взгляд мастера Зарека, Гекара попробовала выкрутиться, отказавшись от своего дерзкого заявления. — Не поймите меня неправильно. Босс полностью поддерживает эту затею.

Госпожа Аурелия пристально посмотрела на неё. — Да неужели?

— О, да, абсолютно. Всецело. Несомненно. Вроде бы.

Мастер Зарек снова выступил (в переносном смысле — сам он не покидал своего места, чтобы не нарваться на очередной сердитый взгляд от госпожи Ревейн) с предложением: — С другой стороны, что мы теряем? Церемония займёт не больше…, — он осёкся и вопросительно посмотрел на эльфийку.

— Не больше пяти минут, — ответила она. — При условии, что это вообще сработает.

— Пять минут? — переспросила госпожа Кайя. — Конечно, время — деньги, но если речь идёт о пяти минутах, мы просто не можем не попробовать.

Госпожа Ревейн обвела взглядом всех присутствующих. Каждый из десяти по очереди кивнул: одни — с воодушевлением, другие — с решимостью, третьи — с явной неохотой. Но, тем не менее, кивнули все.

Будучи далёкой от того, чтобы выказывать воодушевление, решимость или неохоту, госпожа Ревейн бесстрастно произнесла: — Все сделайте глубокий вдох.

Тейо глубоко вдохнул и выдохнул.

Я хихикнула. — Думаю, она обращалась только к тем, кто в кругу.

Он густо покраснел.

— Ой, надо же. Ты такой милый, когда смущаешься.

Он покраснел ещё гуще.

— Да, вот как сейчас!

Моя мама снова нахмурилась. Я продолжила её не замечать.

Пока Тейо пытался вернуть самообладание, госпожа Ревейн начала напевать — слишком тихо, чтобы я могла её услышать. Там, где она стояла, возле костей и Сосуда, на земле у её ног начали собираться разноцветные линии. Чёрные линии. Голубые линии. Зелёные линии. Красные линии. Белые линии. Затем эти линии внезапно устремились от неё во все стороны, свернувшись в концентрические круги под ногами десяти представителей гильдий.

Тейо вытаращил глаза, восхищённо изучая узор линий. Судя по всему, они тронули что-то в его геометрическом мозгу.

То, что заинтересовало его, почему-то стало интересным и мне, и я решила присмотреться повнимательнее. Под ногами каждого представителя возникло по два цветных круга, и ни одна из этих комбинаций ни разу не повторялась. К примеру, госпожа Кайя стояла на белом и чёрном круге. Чёрные линии соединяли её чёрный круг с точно такими же кругами у королевы Враски, господина Лазава и Гекары. Второй круг Гекары был красным и соединял её с Борборигмосом, госпожой Аурелией и мастером Зареком. Второй круг Зарека — голубой — протянул линии к сенатору Лавинии, господину Лазаву и первому спикеру Ваннифар. У первого спикера второй круг был зелёным, и связывал её с Борборигмосом, королевой Враской и миледи Эммарой. А от второго круга миледи, белого, линии шли к сенатору Лавинии, Аурелии и снова к Кайе. Если подумать, всё сходилось просто идеально. По крайней мере, Тейо, кажется, был очень доволен увиденным.

К этому моменту все одиннадцать участников церемонии (включая госпожу Ревейн) вошли в какой-то транс, направив в пустоту одиннадцать взоров. Внезапно из двадцати одного незрячего глаза ударил золотистый свет.

Число нечётное, потому что Борборигмос — циклоп, и у него всего один глаз.

Операция «Безрассудство» началась. Бесцветный портал — словно омут с прозрачной водой — раскрылся над Сосудом Пылающего Разума, и из него спустилась струйка голубовато-красного дыма, как будто Сосуд всосал её из портала. Кости вспыхнули, высоко взметнув языки оранжевого и ярко-жёлтого пламени — и испустив достаточно света, чтобы на время ослепить нас, зрителей. Мы прикрыли глаза руками, и я, прищурившись, увидела, как госпожу Ревейн охватило пламя. Охватило, но не подожгло. Это казалось невероятным, но эльфийка не вопила, не корчилась и не горела. От костей, Сосуда и эльфийки огненная вспышка распространилась во все стороны, следом поглотив десятерых глав гильдий. И, подобно госпоже Ревейн, они ничем не выдавали того, что огонь их обжигает. По-прежнему погружённые в транс, они, похоже, вовсе не заметили его.

К несчастью, заметил кое-кто другой.

Я была первой, кто его увидел. Ткнув пальцем вверх, я закричала, стараясь перекрыть рёв пламени: — У нас гости!

Зарево от огня, сияя всё ярче и ярче, привлекло внимание одного из Вечных богов. Я не могла вспомнить его имени, но у него была голова какой-то птицы и всего одна рука. Гигантский страшила широкими гулкими шагами пересёк площадь и грозно навис над руинами бывшей Канцелярии, взирая на самый разгар операции «Безрассудство» и на нас!

Тейо, да хранят его боги, долго не размышлял. Когда к нам устремился огромный кулак страшилища, Тейо выставил вверх обе руки и накрыл всех семнадцать присутствующих полусферой из света. Когда кулак страшилища с размаху врезался в купол, тот едва выдержал — а Тейо отшатнулся, оглушённый отдачей. У него подкосились ноги, и я подхватила его, не дав упасть лицом в землю.

— У тебя получилось, — шепнула я. — Продолжай в том же духе.

Он ошарашенно кивнул и снова поднял руки.

Сверху обрушился новый удар. От соприкосновения с кулаком световой щит разбился вдребезги — но всё же помешал Богу-страшиле задеть кого-либо из нас. Тейо застонал и потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Но в своём нынешнем состоянии он, похоже, не мог призвать новый щит. Следующий удар грозил раздавить нас в лепёшку.

Но Тейо сумел выиграть для госпожи Ревейн и глав гильдий необходимое им время. Под его куполом ритуал подошёл к концу. Участники пропустили через себя достаточно маны, которая теперь струилась вокруг и сквозь кости и Сосуд Пылающего Разума. Жёлто-оранжевые языки пламени стали золотыми и зажгли голубовато-красный дым внутри Сосуда. На миг дым вспыхнул фиолетовым, а затем золотое пламя затмило все прочие цвета. Казалось, что огонь обрёл форму и затвердел вокруг драконьих костей, заполняя их изнутри, превращая скелет в живое существо.

А затем мастер Нив-Миззет восстал из мёртвых. Его чешуя сверкала золотом в тон золотому сиянию, исходившему из его глаз. На его груди был вытравлен — а точнее, выжжен — десятиугольник, и магические сферы чёрного, голубого, зелёного, красного и белого цветов парили вокруг него, словно пять планет вокруг солнца.

Продолжая поддерживать обессиленного Тейо, я пробормотала: — Такое не каждый день увидишь.

Тейо по-прежнему не мог говорить. Он взглянул вверх исподлобья, и я, проследив за его взглядом, только и успела увидеть, как на нас стремительно надвигается кулак Бога-страшилы.

В этот миг новый и, вероятно, улучшенный Пылающий Разум расправив крылья и ринулся навстречу монстру. Его позолоченные крылья источали золотистый свет, и, взмыв по дуге в небо, он начисто отсёк Богу-страшиле кулак у самого запястья. Словно тяжёлый валун, тот приземлился в десяти футах позади нас, устроив небольшое землетрясение, но не причинив иного вреда.