Равника

Чего-то не хватает, мысленно произнёс он, не утруждая себя разговором вслух.

Прямо из воздуха он сотворил каменный трон, парящий в тридцати футах над плоской вершиной пирамиды, а затем одним взмахом могучих крыльев взмыл в небо и уселся на него. Теперь, если Лилиана и Теззерет хотели взглянуть в его уродливое лицо, им нужно было задирать голову так высоко, как только возможно. Лилиана сразу же почувствовала себя маленькой и незначительной, в чём, как она была уверена, и заключалась задумка.

Мы назовём это Цитаделью Боласа, подумал довольный собой дракон.

— Ты просто дал им удобную мишень, — хмуро заметил Теззерет.

Совершенно верно. И знаешь, пожалуй, я дам им ещё одну...

Болас ткнул крючковатым пальцем в мраморную плитку в центре площади, и в тот же миг в небо начал подниматься исполинский обелиск в амонхетском стиле, затмив высотой даже новую цитадель Бога-Императора. Болас снова улыбнулся, на сей раз обнажив полный набор острых как бритва зубов, и плюнул огненной струёй, которая, превратившись в пылающий вихрь, вознеслась на вершину обелиска. Пламя на миг охватило вершину и сразу же застыло в виде бронзовой статуи с золотыми вставками, изображающей скромнейшего Боласа в натуральную величину.

Вот это мишень так мишень, самодовольно подумал он и разразился телепатическим хохотом.

Имитированный звук его нефильтрованной радости ворвался в разум Лилианы, наполнив её душу чистейшим незамутнённым Николом Боласом. Она почувствовала подступающую рвоту. Видимо, чувство было настолько сильным и ярким, что впервые с момента их прибытия в Равнику дракон соизволил обратить на неё внимание.

Если тебя стошнит, пригрозил он, будешь вылизывать всё языком.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

Болас телепатически усмехнулся, словно проверяя её. Она продолжила хмуриться, но в остальном никак не отреагировала.

С чувством непоколебимого превосходства Болас дал им понять, что они свободны, едва взмахнув кончика крыла.

Вы оба знаете, что делать.

Теззерет кивнул, и в пластине, прикрывающей его живот, раскрылась ирисовая диафрагма, явив полость, в которой должны были бы находиться его внутренности. Затем он исчез, словно втянувшись в собственную пустоту.

Это было чудесное утро. Прямо перед рассветом прошёл дождь, сделав воздух прохладным и свежим. Солнце встало всего несколько минут назад, окрасив небо в цвета спелых слив и персиков. Зная, что принесёт с собой грядущий день, Лилиана едва не плакала. Какая-то часть её действительно хотела плакать. Хотела, как прежде, уметь плакать. Но слёзы иссякли. Женщина, которая могла позволить себе заплакать, умерла сто лет назад, и всей её некромантии не хватило бы, чтобы воскресить ту женщину, равно как и выдавить слёзы из её бездушных мёртвых глаз. Поникнув головой, Лилиана медленно спустилась по ступеням Цитадели. Она обернулась лишь раз: Болас и не думал следить за ней, словно вовсе забыл про неё, приняв её сотрудничество — её служение — как должное. Вместо этого он ещё раз оглядел дело рук своих и довольно улыбнулся.

Глава VI

Тейо Верада

Тейо Верада стоял на четвереньках, отплёвываясь от песка. Первое, что он заметил — под ним был камень. Не зыбкая дюна. Камень.

Потом он заметил, что всё ещё жив.

С ног до головы он был покрыт песком. Покрыт им, а не погребён под его толщей. Он потёр глаза испачканной в песке рукой, тщетно пытаясь вернуть себе ясность зрения, и посмотрел вверх, ожидая увидеть там сполохи. Но сполохи куда-то исчезли. Вместо них он увидел свет единственного солнца, встающего между двумя исполинскими зданиями из камня и стекла. Каждое из них с лёгкостью могло бы вместить в себя примерно четыре монастыря Ордена.

Погодите — одно солнце? Куда подевалось второе?

Тейо решил, что он, наверное, спит, хотя и не верил, что его воображение способно нарисовать то, что он видел перед собой. Это была не пустыня, не его деревня и не монастырь. Это был даже не Оазис.

Во имя Бури, где я?

Всё ещё сплёвывая песок, он опустил голову и увидел девочку с бронзовой кожей и тёмными волосами, которая сидела на железных перилах и разглядывала его с явным любопытством. На вид ей было примерно шестнадцать лет, и она носила очень чуднýю одежду: её украшали клочки меха и звериные клыки, с плеч свисали ленты и бубенчики, а тунику увивали плетёные лозы с листьями и ягодами. Продолжая внимательно изучать Тейо, девочка оторвала от пояса маленькую кроваво-красную ягодку и сунула её в рот.

Ему самому в рот попала кровь из свежей раны от алмаза, добавив песку медный привкус. Он снова сплюнул, зашёлся в кашле, и — по-прежнему стоя на четвереньках — позвал девочку на помощь.

Та удивлённо указала на себя и переспросила: — Ты мне?

Тейо обречённо кивнул и прокашлял: — Прошу…

Девочка широко улыбнулась, соскочила с перил и помчалась к нему. — Обычно меня не замечают. Никому нет до меня дела, — она помогла ему подняться и принялась отряхивать его одежду от песка.

Тейо нечленораздельно поблагодарил её, стараясь при этом навести в мыслях хоть какой-то порядок.

— Где я? — наконец спросил он.

— На Гильдейском променаде, — ответила она, пожав плечами.

— Чего?

— Ты на Гильдейском променаде. И в любой момент здесь могут поехать трулльи повозки. В обе стороны. Так что если не хочешь, чтобы тебя раздавили в лепёшку, нам лучше поживее убраться с дороги.

Тейо позволил ей утянуть себя вперёд. Следуя по невероятных размеров мосту за миниатюрной темноволосой девочкой в странной одежде, он яростно водил рукой по волосам, стараясь вычистить из них остатки песка. Его спутница тем временем трещала без умолку, произнося слова с бешеной скоростью.

— Мы ведь так и не представились друг другу. Я Крыска. То есть, конечно, это не моё настоящее имя. Скорее прозвище. Так меня зовут люди. Ну, не то чтобы многим людям нужно было меня звать, но мысль ты уловил. Моё настоящее имя — ну, знаешь, то, которое дали при рождении — Кларысия. Кларысия Шокта. «Крыска» звучит короче, да и запомнить проще. Ты можешь звать меня Крыской. Меня это совсем не обижает. По правде говоря, это имя мне идеально подходит. Гораздо идеальнее, чем Кларысия. Хотя Кларысия как-то покрасивее, да? Моя мама до сих пор зовёт меня Кларысией. И папа тоже. Но, кроме них, почти никто. Хотя есть у меня один знакомый кентавр, но он мне вроде крёстного, так что это не считается. Родители привыкают к именам, которые выбрали они. Но я не против быть Крыской. Так что и ты называй меня Крыской, идёт?

— Я...

— Я пока что из неприкаянных, если тебе вдруг интересно, хотя родилась среди груулов, и мои родители ждут, что я официально вступлю в их гильдию. Но мне кажется, что я для этого недостаточно сердитая, понимаешь? Вдобавок у меня есть хорошие друзья в Ракдосе и Селезнии — да, да, я знаю, между ними нет ничего общего, но иногда мне кажется, что я больше похожа на одних, а иногда — что на других. В любом случае, вот моя большая тройка: Груул, Ракдос, Селезния. Я точно выберу одну из них. Наверное. А ты в какой гильдии? Не могу понять по одежде.

— Я...

— О, кстати, а как тебя зовут? Наверное, с этого надо было начать. Я нечасто говорю с новыми людьми, так что могу спутать порядок. У меня всегда так много вопросов, но обычно мне приходится додумывать ответы самой, понимаешь?

— Я...

— Это был риторический вопрос. Мы едва знакомы. Я не жду, что ты мгновенно поймёшь мои проблемы. К тому же у нас здесь беседа. Зачем торопиться? Рано или поздно мы обсудим все важные темы, верно? Как твоя голова? Порез кажется серьёзным. Вряд ли понадобится накладывать швы, но промыть уж точно не помешает — очистить от песка и наложить повязку. А может, найти целителя, который сотворит небольшое лечебное заклинание. Я могу отвести тебя туда, где этим занимаются, но даже небольшое лечебное заклинание может влететь в кругленькую сумму. Хотя порез такой мелкий, что они могут сделать всё бесплатно, если ты хорошо попросишь. Или, если ты стесняешься попросить помощи у незнакомца, — ты кажешься стеснительным, но я не хочу делать поспешных выводов, ведь мы только встретились, — я могу сама тебя подлатать. Наверное, меня тоже можно считать незнакомцем. Но мне кажется, мы уже успели немного сблизиться. В любом случае, я довольно неплохой лекарь. За годы жизни мне пришлось научиться заботиться о себе. Не то чтобы моя мама не желала обо мне заботиться, но она — воин-груул, знаешь ли, и не всегда бывает рядом. Кроме того, у меня никогда не было настолько серьёзных травм. Так, ссадины и царапины. Я не очень высокая, и прохожие часто натыкаются на меня, если я не успеваю посторониться. Равника — людное место, ты же понимаешь.