Равника

— Болас никогда не насытится, — резко возразила Вивьен Рид.

— Это правда, — столь же резко добавила Самут.

— Ладно, допустим, — раздражённо ответил Ворел. — Но зарубите себе на носу: если вы, мироходцы, забьётесь в норы, пока Равника будет пылать в огне, не ждите помощи или сочувствия от её граждан и гильдий.

Гидеон, тем временем, погрузился в раздумья. Довод Ворела о том, что в бедственном положении Равники виноваты мироходцы, крепко засел у него в голове. Неожиданно для себя он повернулся к Джейсу и произнёс: — Возможно, нам и правда стоит сдаться.

Джейс, казалось, вот-вот рассвирепеет.

Вперёд вышла Самут: — Гидеон Джура. С твоей стороны очень благородно пойти на такую жертву. Но не забывай о судьбе Амонхета, — она повернулась к толпе, — Болас опустошил мой мир. Прямо сейчас жалкая горстка выживших ведёт неравный бой с чудовищами, которых Болас оставил после себя, чтобы истребить всех нас. Даже если Болас уйдёт, Равника уже не будет прежней.

— Болас. Никогда. Не насытится, — повторила Вивьен. — Из-за него от моего родного мира Скаллы не осталось буквально ничего. Дракон должен умереть.

В ответ на это раздались одобрительные возгласы — за которыми сразу же последовали неодобрительные. Всё рассыпалось на глазах.

— Ясно одно, — подала голос Лавиния. — Нам никогда не победить Боласа, если мы будем сражаться друг с другом.

— Слушайте, слушайте! — воскликнула Аурелия. — Участь Амонхета и Скаллы не должна постичь Равнику!

Гидеон, которого по-прежнему одолевали сомнения, заметил на себе пристальный взгляд стоящего в стороне Аджани. Леониец протянул ему руку. Гидеон взялся за неё и сошёл с трибуны. — Вспомни свою клятву, — сказал Аджани. — Клятву Дозора. Сдаться — это не выход, друг мой. Лучница права, и ты это знаешь. Такие, как Болас, никогда не бывают сытыми, и никогда не проявляют милосердия. Подобные чувства он считает признаком слабости, и любая попытка воззвать к ним лишь разожжёт его аппетит.

Поразмыслив, Гидеон кивнул и направился в толпу, встав среди мироходцев и членов гильдий. Он заговорил, и его услышали.

— Теперь, когда вы все узнали о нашем существовании, вы имеете полное право считать, будто бы из-за своей способности перемещаться между мирами мироходцы всегда убегают от драки. Но мы, члены Дозора, поклялись всегда принимать бой. Иметь такой выбор — большая роскошь, и в некотором роде мы считали, что он делает нас лучше остальных. Но теперь мы стоим среди вас, лишённые этого выбора. Теперь наш выбор — сражаться или опустить руки.

Он обнажил меч, нарочно придав этому жесту драматизма, и поднял его высоко над головой. — Это — Чёрный Клинок. Однажды он уже сразил Старшего дракона, а значит, сможет уничтожить и Боласа. Им я торжественно клянусь отвоевать этот мир. Кто со мной?

Его речь проняла толпу, которая начала собираться вокруг него. Аджани положил руку ему на плечо, и этот простой жест спровоцировал настоящую лавину. Со всех сторон мироходцы и жители Равники протянули руки, желая прикоснуться к Гидеону, или — если стояли слишком далеко — к тому, кто прикоснулся к Гидеону, словно подпитываясь силой от силы его решимости.

То был момент, искрящийся надеждой. Гидеон ощутил прикосновение Джейса Белерена к своему разуму. Тот остался на трибуне, и теперь с улыбкой взирал сверху на Гидеона Джуру.

Не знаю, как ты это делаешь, мысленно произнёс Джейс, но я чертовски рад, что у тебя получается.

В тот же миг на балконе показался маленький иззетский гоблин и завопил: — Господа, к нам идёт один из тех Вечных богов во главе небольшой армии немёртвых страшилищ! У вас есть примерно одиннадцать с половиной минут до того, как они будут здесь!

Гидеон усмехнулся.

«Одиннадцать с половиной минут». Уж в чём в чём, а в точности иззетам не откажешь.

С трибуны раздался призыв Джейса: — Шесть задач! Шесть миссий! Нужны добровольцы! Срочно!

Глава XXXIII

Кайя

Придумать, как перетянуть на свою сторону Сенат Азориус и его гильдмейстера-перебежчика, Довина Баана, было поручено другим добровольцам. Но Кайя, как гильдмейстер Синдиката Оржов, должна была заручиться поддержкой четырёх других блудных гильдий, — Роя Гольгари, Культа Ракдоса, Кланов Груул и Конклава Селезнии, — чтобы претворить в жизнь операцию «Безрассудство», предложенную Ралем Зареком. Все сошлись во мнении, что она, будучи пришлой, ещё не успела подмочить себе репутацию и вызовет меньше подозрений, чем тот же Зарек, но при этом, будучи гильдмейстером, обладает достаточным авторитетом, чтобы добиться требуемой аудиенции.

В первую очередь Кайя решила отправиться к селезнийцам, понадеявшись, что с ними будет проще всего. Её сопровождали трое спутников: Тейо с Крыской (уже успевшие стать чем-то вроде её личной свиты) и почти немая эльфийка по имени Нисса Ревейн, которая, как рассчитывал Джейс, должна была найти общий язык с Эммарой Тандрис, высокопоставленной эльфийкой и действующим гильдмейстером Селезнии.

К несчастью, добраться до Тандрис оказалось непросто. Для начала им пришлось уносить ноги от Жуткой орды во главе с Вечным богом Ронасом, которая уже готова была ворваться в набитый до отказа Зал Сената и одним махом положить конец всей мало-мальски значимой оппозиции Боласу.

К счастью, Крыске удалось вывести их такими закоулками и проходами, о которых попросту не могли знать захватчики из Амонхета.

Похоже, скорость их продвижения настолько впечатлила Ревейн, что она даже сподобилась заговорить. — Ты хорошо знаешь город, — похвалила она Крыску в свойственной ей отрешённой манере, избегая зрительного контакта с девочкой.

На подступах к территориям Селезнии им лишь раз пришлось вступить в неизбежную битву со снопом вечных, которые выискивали себе жертв. Тейо возвёл щит, и Ревейн, укрывшись за ним, попросила о помощи старую берёзу. Та моментально отрастила множество ветвей, которые пронзили черепа всех вечных до единого и втянулись обратно. Атака была столь молниеносной, что прошло две или три секунды, прежде чем вечные начали падать на землю, целиком и полностью мёртвые.

Конклав же предстал перед ними целиком и полностью укреплённым и очень недружелюбным. Путь им преградила длинная шеренга рыцарей-ледевов и вооружённых луками стрельцов. Никто не собирался их пропускать, несмотря на явно дипломатическую миссию. Ревейн же и вовсе, по-видимому, теперь считалась здесь врагом номер один из-за того, что пробудила Виту-Гази, став причиной ухода элементаля и последовавшего за этим расчленения с почти полным уничтожением. Победы, завоёванные Виту-Гази до его встречи с Вечными богами — равно как и собственное ликование, которому селезнийцы предавались вплоть до того момента — оказались целиком и полностью забыты.

Кайя уже начала думать, что ей придётся призраком просочиться внутрь, чтобы встретиться с Эммарой, но тут её окликнул Тейо: — А где Кларысия?

— Кто? — удивлённо спросила Нисса.

Нетерпеливо закатив глаза, Кайя собиралась было объяснить эльфийке, что Кларысия — это Крыска, как вдруг услышала голос Крыски: — Я здесь!

Повернувшись, Тейо и Кайя увидели, что Крыска приближается к ним с противоположной стороны от шеренги ледевов, восседая на спине кентавра. На Кайю это произвело неизгладимое впечатление. Она знавала кентавров в своём родном мире, и если бы кто-нибудь хотя бы намекнул любому из них на то, что собирается на нём прокатиться, то моментально поплатился бы за это жизнью.

Ну ладно. Наверное, в Равнике кентавры более сговорчивы.

Ледевская стража с поклоном расступилась, пропуская кентавра вперёд.

— Госпожа Кайя, Тейо, и… госпожа Ревейн, позвольте представить вам моего крёстного отца, старшего копейщика Боруво.

Кентавр по очереди поприветствовал Кайю и Тейо кивком головы, при этом многозначительно обойдя приветствием эльфийку, которая молча взирала на эту церемонию, с каждой секундой чувствуя себя всё более неуютно.