Страница 71 из 107
Профессор не прикоснулся к клинку и вообще никак не выдал, что он его заметил. Глаза моргнули всего один раз, и вместо белков глаз оказалась тьма. Черные, бездонные провалы глаз устремились на клинок, осмотрели Песта, и рот хриплым голосом произнес:
— Пятый ранг.
От профессора Лирда с кафедры магии света прозвучал безысходный вздох.
— Люциус! Вы в своем уме? Как вы посмели требовать от юноши вместо зачета изготовление этой мерзости? — маг в белоснежной мантии поднялся и с вызовом уставился на профессора Люциуса. — Я даже боюсь представить, кому пришлось погибнуть ради заготовки для этой чудовищной поделки!
— О! Мой верный враг! Как-нибудь за чашечкой чая я вам расскажу, откуда у простолюдина взялась заготовка для Клинка душ, а пока довольствуйтесь тем, что ради заготовки для этого клинка никто не умер…
Профессор Лирд начинает хватать ртом воздух и краснеть. Несколько секунд он тратит на восстановление душевного равновесия. После этого он поворачивается к Песту и произносит сквозь зубы:
— Пест Средний, будьте добры, явите нам Свет Души…
На лице Люциуса мелькает тень ухмылки, а Пест тем временем нащупывает левой рукой пульс у себя на шее. Раскрытая правая ладонь начинает хлопать по груди в такт биению сердца. Спустя несколько ударов ладонь начинает светиться. Сначала слабо, но с каждым ударом все сильнее и сильнее. Белоснежный свет начинает резать глаза, и в апогее этого действа Пест замирает, прижав ладонь к груди.
Весь зал утопает во вспышке белого света. Длится это не более пары секунд.
— Чистейший свет, — тихо произносит профессор Лирд. Он единственный из преподавателей не поморщился и не поставил защиту перед магией света Песта. — Очень способный юноша! Я повторюсь. Вы не желаете перевестись на факультет магии света? Нет? Что же… Пятый ранг.
Тем временем профессор Люциус снимает темный щит, окутавший его во время демонстрации Света Души Пестом. Люциус не спорит и не ругается. Он поворачивается к Лирду и произносит ледяным голосом:
— Я это запомню, Лирд…
— Магия жизни, — произносит Ратмир, прервав Люциуса и уже открыто продолжая улыбаться.
— Ученик Пест Средний уже сдал зачет на кафедре исцеления, — пожёвывая губами, начал профессор Цельс. — Юноше по результатам практической сдачи испытания присвоен пятый ранг. Прошу зафиксировать, что юноша успешно и виртуозно практикует как метод Равновесия Фауста, так и традиционный подход магии жизни. В теории, конечно, юноша проседает, но практика выше всяких похвал.
Профессор замолчал, но все продолжали на него смотреть. Он оглядел коллег и, спохватившись, произнес:
— Ах да, простите. Магия жизни и кафедра исцеления — пятый ранг.
Ратмир выходит в центр аудитории и обращается к собравшемуся консилиуму магов:
— Я, наставник и ведущий учитель студента Песта Среднего, ходатайствую о присвоении моему подопечному 4-го ранга в звании «Маг-универсал» со всем привилегиями и обязанностями. Возражения? — Ратмир обвел взглядом всех преподавателей и, не заметив возражений, достал свернутый свиток, который передал профессору Люциусу. — Тогда прошу подписать предписание на оформление и выдачу соответствующего знака в Строевом приказе.
Пока бумага ходила из рук в руки преподавателей, Ратмир повернулся к Песту.
— Ты, Пест Средний, как универсал, обязан по первому зову Совета Ордена магов славного государства Гвинея прибыть на место вызова в течение трех дней и выполнять отданные приказы. Ты навсегда останешься внештатным сотрудником Совета Ордена магов славного государства Гвинея со сдельной оплатой. Ты можешь быть привлечен для боевых, исследовательских, целительских и сыскных миссий в соответствии со своим рангом.
В случае чрезвычайных ситуаций, таких как: мор, война, массовый пожар и других, не терпящих отлагательств ситуациях, Совет Ордена магов славного государства Гвинея оставляет за собой право требовать от тебя немедленно прибыть на место происшествия любым доступным способом, не считаясь с потерями и затратами.
Согласно «Укладу о правах и обязанностях магов, всеми стихиями владеющими» ты имеешь право доступа в любую государственную библиотеку в любой академии магии бесплатно и безвозмездно, при условии отсутствия абонементской задолженности от предыдущего посещения.
Так же ты имеешь право на подачу сообщения или прошения на Совете Ордена магов славного государства Гвинея не чаще двух раз в год. Данное ограничение недействительно, если сообщение является чрезвычайным и информирует о возможной угрозе безопасности государства.
Все ли тебе понятно?
Пест кивнул, а Ратмир обернулся и, приняв подписанную каждым преподавателем бумагу, протянул ее юноше.
— Это удостоверяющий документ, который необходимо предъявить в Строевом приказе.
По улице медленно вышагивает фигура в плаще. В городе хозяина плаща знает каждый карманник и каждый забулдыга. Нет, это не Мастер портовых шаек. Это единственный за много лет маг-целитель в портовом районе. Пест-Серебрушка.
На улице идет мелкий дождь, усиливаясь временами до ливня. То он начинает молотить крупными каплями, словно угрожая: «Вот! Смотри! Сейчас как громыхну!», то почти заканчивается, начинает моросить, словно делает вид, что обиделся и собирается совсем уйти.
Эхо от усталых шаркающих шагов Песта разносилось по улице. Пест шел медленно и задумчиво. На Кривой улице опасаться было нечего, и юноша совсем расслабился. Он лениво проталкивал мусор по сточным канавам, собирая в одну большую кучу.
В очередной раз собрав приличную кучу, Пест силой поджег ее и принялся наблюдать, как среди мелких веточек неторопливо разгорается огонь.
— Слышишь, Черт… — шепотом произносит юноша. Взгляд не отрывается от пламени. — Черт, тут ты?
— Я всегда тут. Зачем спрашиваешь? Сам ведь знаешь… — произносит клыкастая пасть демона, появившаяся за спиной Песта.
— Я все за Людвига думаю. Я и так крутил и эдак, — юноша задумчиво уставился на Черта. — По всему выходит, что надо смерть ему показать.
— Думаешь, он не насмотрелся? — улыбаясь, произносит Черт.
— Нет, не ту смерть, что от вражины в бою бывает. А ту, что на роду написана, и от которой никто не спасет.
— Ты о предопределенности? Судьбе?
— О ней самой, — кивнул Пест и уставился на Черта.
Тот в ответ снова улыбнулся, но ничего не ответил.
— Опять молчишь? Снова нельзя тебе говорить?