Страница 28 из 107
Девушка была раздета догола, и Пест пробежался глазами по ее телу. Грудь с мужскую пятерню, торчащие сквозь кожу ребра, гребни подвздошных костей… Создавалось впечатление, что девушку морили голодом. Везде по телу красовались старые шрамы, синяки и ссадины. Никакого интимного интереса у Песта она не вызвала.
— Что ж ты по рекам аки топляк плавала-то? — обращаясь к девушке, спросил Пест. Он взял ее за одно плечо и повернул на бок, чтобы осмотреть спину. На спине красовались до боли знакомые длинные шрамы от лопатки до копчика. Он провел пальцами по бугристым краям шрамов и вздохнул. — Секли, и секли от души, с соленой водицей…
Уложив ее обратно на спину, он надел обратно повязку себе на глаза и принялся ее рассматривать. Чем больше он ее рассматривал, тем больше начинал хмуриться. То, что он увидел, не укладывалось в его голове…
— Вот такие дела, старшой, — вздохнув, пояснил Пест. — Я в нее силу волью — она глаза откроет, в потолок поглядит и снова начинает силу из себя выливать.
— И не говорит ничего? — спросил староста. Пест в ответ отрицательно покачал головой.
— А ведьма-то настоящая? — обеспокоенно спросил староста, поглядывая на молодую девушку.
— Ведьма как есть, но ведьма непростая. В силу вошла, и спасу от нее не будет, коли обозлится, — хмуро ответил Пест. Он не спускал взгляда с девушки. — Она седьмой раз силу свою отпускает…
— Проклинает, поди? — тут же спросил староста.
— Нет, тьма из нее течет, словно дырявая девка-то, — Пест почесал макушку, припоминая свою учительницу. — То у люда, даром наделенного, бывает, когда жить им опротивело. Так Аккилура учила…
— Так она?..
— Сдается мне, так, — кивнул Пест. — Спину видал её? А руки у кистей?
— Видал. Сдается мне, что в кандалах жила. От того у ней руки кривые у кистей, — староста нахмурился и начал припоминать. — Дед мне сказывал, что колен пять назад ходили торгаши в краях наших и на Ворж заглядывали. С тех торгашей толку было чуть, продать им, почитай, и нечего было. Пушнины промысел мы не ведем. А дед мой говорил, что торгаши те на юга ходили и былины сказывали. Мол, на югах живут степняки. Они домов не строят и живут в юртах разборных из палок и шкур. Все всадники искусные и глаза у них узкие. Как у девки этой…
— Степнячка? — хмурясь, спросил Пест. — Какой с того толк, ежели она помереть решила?
— Ну, бабы дело такое, — пожал плечами староста. — Коли баба чудит — тут только одно средство.
Пест повернул голову и заинтересовано взглянул на него.
— Мужика ей надо! — пожав плечами, ответил староста.
— Тю! И кого мы на ведьму в силе положим? — с прищуром спросил Пест. — Сам справишься?
— Так… оно ж… и проклянуть может?
— Может! — кивнул Пест. — Так проклянуть, что на семь колен хватит. Или так, что я не разберусь в том проклятье.
— Своих мужиков не дам! — тут же насупился староста Воржцев. — Нехай помирает…
Староста сложил руки в замок и уставился на степнячку. Потом его брови поползли вверх. Он перевел взгляд на Песта, снова на степнячку, потом снова на Песта.
— Ох, и нахлебаемся мы, старшой! — начал Пест, не обращая внимания на старосту. — Нести ее тогда надо далеко, чтобы смерти ее рядом с домом людским не было. А как помрет, так на осиновых дровах ее спалить. А так бы вразумили ее, откормили, да и отпустили бы с миром. И греха бы за нами не было…
— А ты с ней справишься? Не натворит она худого дела? — спросил староста. Он все так же с прищуром поглядывал то на девушку, то на Песта.
— Справлюсь! С чем-чем, а с ведьмой справлюсь, — хмыкнул Пест.
— А ты, может, сам ее… — староста изобразил странный жест кулаком, —… того?
— Чего — «того»? — не понял Пест.
— Чего, да чего. Ты ее по-мужицки! — староста показал кулак Песту. — Вот так ее. Ээээх! Чтобы она сразу мужика почувствовала.
— Думаешь, поможет? — с сомнением спросил Пест, истолковав жест по-своему.
— А то ж! Верное средство! — закивал староста.
— Вот так вот? — спросил Пест, показывая старосте сжатый кулак.
— Ага! Чтобы сразу почуяла, кто мужик! — староста поднялся и собрался уходить, обронив на ходу. — Ну, ты тут сам разберешься…
Пест проводил его взглядом. Он поднял кулак и, хмурясь, уставился на него.
— Не поймешь их…
Пест подошел к девушке и постарался ее поднять и усадить. Та, словно кукла, не сопротивлялась, но и не помогала.
Пест усадил ее, уперев спиной в стену, и начал накачивать сырой силой, чтобы она хоть чуть-чуть пришла в себя. Когда он заметил, что она чуть приоткрыла глаза, он упер в ее грудь левую руку, а правой… Правой рукой Пест с размаху зарядил ей в лицо. Ударил он не кулаком, как показывал староста, а ладонью. От этого прозвучал громкий шлепок, и голова степнячки мотнулась в сторону. Степнячка вернула голову и уставилась на Песта. Потом она опустила голову, увидела, что она голая, снова вернула взгляд на Песта и неуловимым движением метнулась к нему.
Пест среагировал мгновенно. Он расставил руки, и когда она оказалась почти впритык, обнял ее. Одновременно он начал накачивать руки магией света, чтобы создать непроницаемый для ведьмы барьер. Он был готов ко всему, кроме одного.
Степнячка не стала ждать, пока Пест закончит магический прием, и коленом с замаха врезала ему в пах. Ей это не помогло, и Пест успел закончить заклинание. Пока ведьма выкрикивала непонятные фразы на незнакомом языке, находясь в светящейся оболочке, Пест, красный как рак, широко расставляя ноги и утирая пот со лба, пошел к выходу.
Как только он вышел, его встретил староста и еще пара мужиков.
— Ну? Добре сунул? — спросил староста, глядя на красного мальчика-ведуна.
— Надо было кулаком… — ответил Пест. Он прямо на пороге упал на колени и ухватился за своё мужское достоинство. Согнувшись в калач, Пест застонал. — Ну, ведьма…
Пест шел с перерывами и периодически останавливался, приседал на корточки и глубоко дышал. Боль от удара ведьмы в пах никак не хотела проходить.