Страница 20 из 21
От встречи двух ударов, пусть и не равнозначных, но выполненных правильно, пострадал щит. Он хрустнул и, как положено любой деревяшке, развалился на две части. Строго пополам. Тем не менее обе половины остались висеть на руке Людвига.
Еще не успел поставить на землю отбитую ногу Прист, а Людвиг уже делал шаг вперед, занося болванку, изображающую меч, над головой. В полнейшей тишине болванка со свистом опустилась на шею растерянного Приста.
— Убит… — еле слышно произнес Людвиг. Он в обратном шаге встал в ту же позу, в которой стоял, и выставил вперед щит, вернее то, что от него осталось.
Несколько секунд на полигоне стояла тишина, прерываемая глубокими вдохами Людвига, но потом полигон взорвался. Взорвался гомоном голосов солдат, которые выкрикивали поздравления Людвигу, насмешки Присту и оглашали окрестности простым смехом.
А Людвиг в это время стоял в той же позе и сжимал зубы изо всей силы. У него онемела рука, державшая щит. Он всеми силами старался ее удержать, чтобы половинки щита остались на месте, но рука слушаться отказывалась. Она постепенно опускалась вниз, словно паралич ее взял. Правая нога начала подгибаться, и Людвиг упал на колено, но завалившись корпусом назад и упершись лбом в обломки щита, он кое-как удержал его на месте.
— Щит сломлен, ты убит, — послышался голос Свала. Голос казался слишком отчетливым на фоне гомонящих мужиков. Со стороны казарм уже потянулись отдыхавшие мужики, которые услышали гомон. Им вскоре наперебой рассказывали то, что учудил «новик Бастард».
От слов Свала Людвиг застонал и упал на спину. Он застонал с шипением через зубы. Левая, отбитая рука ныла похуже любой зубной боли.
— Вставай, солдат. Время обеда… — послышался голос Свала. Впервые за месяц с лишним тренировок он назвал его не «мясом», не «задохликом», не «новиком», а солдатом.
Людвиг с шипением перекатился со спины на бок и, упираясь лбом в землю и держась за левое плечо, присел на корточки, а потом кое-как встал на колени. Подхватив здоровой рукой болванку меча и ремень разбитого щита, он поковылял к стойке с оружием.
Спустя час в столовую начал собираться народ, галдевший и обсуждающий недавно увиденное представление. Не каждый день увидишь, как огромную скалу Приста, бьющего с наскока ногой, опрокидывает щуплый паренек-подросток.
В зале воцарилась тишина, когда в него вошел Людвиг. Обычно его никто даже не замечал, а сам он ел на улице. Таковы были порядки, которые Людвиг нарушать не торопился.
Людвиг, привычно похрамывая, поплелся к раздаче, но его окрикнул голос из зала:
— Эй! Как там тебя? Бастард! Садись к нам, а то так до ужина шаркать будешь! — голос донесся от ближайшего столика. — Ныр, возьми пайку ему, а то он сейчас вообще до раздачи не доползет.
Один из мужиков за ближайшим столом с ухмылкой поднялся и пошел на раздачу, а остальные начали сдвигаться, освобождая место для Людвига. Когда он буквально упал на тяжелую дубовую скамью, тот же мужик обратился к нему:
— Меня Ченом кличут. А ты и взаправду благородный?..
Людвиг отрицательно замотал головой.
— Бастард… — еле слышно произнес он.
Людвиг поднял тяжелую голову, с усилием оторвав ее от стола, и увидел картину, которую наблюдал уже не первый десяток раз.
Тот же самый стол, тот же самый зажаренный поросенок, те же самые мужики, с которыми он…
— За Гвинею! — рявкает на весь зал Свал, и зал заполняется гомоном орущих пьяных голосов.
— ЗА ГВИНЕЮ!!! — невнятно орет Прист вместе со всеми мужиками.
Муть перед глазами немного расступается, и Людвиг кричит то, что должен в этот момент прокричать.
— За ГВИНЕЮ!!! — выдает он и прикладывается к огромной деревянной кружке. Взгляд тонет в бурде, наполняющей кружку, а слух цепляют фразы.
— Бастард!
— Гля! Бастард еще живой!
— Слух, а как Бастарда звать?
— Че? Разве Бастард не имя?
— Не, это когда блаародный налево сходил…
Взгляд отрывается от бурды и наталкивается на мужика среднего роста. Именно этот мужик по прозвищу Малый учил его. Тот тоже хлещет бурду из кружки. Людвиг очень хочет что-либо изменить, но губы и язык предательски делают своё дело. Помимо воли Людвиг задает вопрос.
— Малый, а что за повод? — рука вытирает лицо, и рот сам повторяет вопрос: — За что пьем?
— Как? Ты чего, Бастард? — слышится голос Свала.
— Да ладно! Не придуривайся!
— Неужто не знаешь?
— Да вы объясните толком! Чего пьем? — пытается рявкнуть Людвиг юным голосом.
— Так поминки у нас, Людвиг… — тихо отвечает Малый и улыбается. На шее появляется красная полоска, из которой начинает течь кровь.
— Сами себя поминаем, Бастард… — отвечает Свал.
— Могилы нет у нас и не будет, — вставляет кто-то из мужиков, булькая кровью из перерезанной глотки.
— И помянуть нас некому… — заканчивает Свал. Он почти кричит. Половина его лица превращается в обгорелый ожог. Из ушей течет кровь.
Все собутыльники превращаются в изрубленные тела, раны проступают на телах и начинают кровоточить. У некоторых вытекают глаза, отпадают руки, головы падают на стол отдельно от туловищ…
Бешеный взгляд натыкается на бородатого мужика в белом одеянии.
— Смотри мне в глаза! Это сон! Это просто сон! — повторяет он, как мантру.
Появляется ощущение, что его держат. Запястье, локоть, плечи, колени, ступни, пояс…
— Повторяй за мной! Это сон… просто сон… — не перестает повторять мужчина в белом одеянии.
Внутри, в груди, мечется ураган, пытается вырваться, разнести все… но он слабеет. С каждой секундой он все слабее и слабее…
— Сон, это просто сон… — шевелятся губы. Они не хотят слушаться и все норовят начать дрожать. Чувства возвращаются, и Людвиг понимает, что щеки мокрые и под головой целая лужа из слез.
— Молодец, умница… — повторяет мужчина, смотрящий в его глаза. — Это сон, просто сон…
Глаза несколько раз моргают и закрываются. Людвиг впадает в обычный гипнотический сон…
— Все! Выключился! — со вздохом произносит мужчина, и слышится сразу несколько вздохов. — Всем ученикам два шага назад! Кто переполнен — слить силу в накопители или выпустить сырой! Все свободны!
По залу разносятся молодые голоса.
— Господи! Я думал — меня порвет!