Чужая жена

Антон был каким-то ненастоящим, что ли. А в Демиде была природная, животная красота, как у породистого самца, несмотря на его ужасное происхождение. На лицо Демида я вообще могла бы смотреть вечно. Все женщины, без исключения любовались этим мужественным фейсом с ямочкой на подбородке и широкими скулами. Сейчас он отпустил аккуратную бороду, которая необыкновенно шла ему, хоть и скрывала ямочку, но я-то знаю, что она там есть. Иногда, когда мне было совсем невмоготу, я открывала на телефоне фотографию Демида, сделанную ещё лет пять назад, и тайком рассматривала её, упиваясь своей болью и воспоминаниями.

Вот кому нужно было сниматься в кино. Не Антону. Барсов бы одинаково хорошо играл сердцеедов и жестоких мафиози, разбивая ещё больше женских сердец.

Будоражило даже не тело Демида, не его лицо, а голубые, выразительные, яркие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Они точно омуты, в которых хочется утонуть. Они и влекут, и пугают, и ты чувствуешь страшную опасность, но продолжаешь смотреть в них, как заколдованная. Тебе и страшно, и волнительно, и так хорошо.

И никогда не поймёшь, что у Барсова на уме…

— Перестань на меня пялиться! — раздражённо буркнул Демид, и я вспыхнула от стыда, как будто он застукал меня за чем-то неприличным.

— Я не пялилась…

— Господи, почему ты в таком виде? — повернувшись ко мне, воскликнул Демид.

— Что? — переспросила я, с ужасом осматривая свою одежду.

— Ты вырядилась, как шлюха! Прикройся, бога ради!

К моему стыду, он принялся поправлять на мне плащ, чтобы укрыть мои голые колени.

— Отвали! — отмахнулась я от его рук. — Что ты себе позволяешь?

— У тебя не было юбки подлиньше? Или брюк на худой конец? Ты в курсе, что лифчик просвечивает?

— Какое тебе дело до моего лифчика?

— И почему ты такая тощая? Ты тоже сидишь на наркоте? — продолжил Демид, будто бы не слышал того, что я ему говорила.

— На какой ещё наркоте? Ты в своём уме?

Антону нравились худые, стройные девушки, поэтому я тоже держала себя в форме, не позволяя появляться лишним килограммам.

— На какой наркоте? Антоша не успел подсадить тебя на героин?

Я догадывалась о том, что мой покойный муж употребляет что-то запрещённое, но чтобы героин? Нет, такого быть не может. Демид говорит мне гадости просто, чтобы позлить, чтобы сделать мне ещё больнее.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь! — зашипела я на Барсова. — Перестань бросаться гадостями в моего мужа! Как тебе не стыдно?

— Оль, он умер от передоза. Хватит идеализировать и защищать этого гандона!

— У Антона был сердечный приступ! — попыталась я отбелить имя мужа. — Зачем ты несёшь какой-то бред? Что плохого мы тебе сделали?

— Это тебе его родители так сказали? Блять, ты совсем дура, я не пойму? Ты заключение врача видела?

— Нет, но…

— Ты не могла не знать, что твой муж был торчком. Нельзя жить с человеком, спать с ним в одной постели и не замечать очевидного.

— Демид, ты уверен? Уверен в том, что Антон умер от передозировки? Откуда у тебя такая информация?

— Конечно, я уверен. Я похож на лжеца?

— Нет, но…

— Я знаю о вас с Бондаренко больше, чем ты можешь себе представить.

— Ты что следил за нами?

— Можно и так сказать. Чёрт, ты реально тощая, как вобла!

— Я вешу столько, сколько положено при моём росте, — подкинулась я на смену темы разговора, лишь бы не продолжать разговаривать о том, что мой муж был конченым наркоманом. — Я не тощая! Заткнись, пожалуйста!

— Думай, что хочешь, но ты кажешься какой-то больной. Может быть, в инстаграме ты выглядишь красиво, но вживую на тебя страшно смотреть.

— Ну, спасибо, Демид, — обиделась я. — Вот и не смотри, раз тебе страшно!

Наконец, мы доехали до моего дома. Им был особняк отчима, где я жила почти всю жизнь. С Антоном мы жили тоже здесь. Демид знал об этом, иначе спросил бы адрес, куда меня нужно отвезти с кладбища. Значит, он реально за нами следил?

— Спасибо, что подвёз, — не глядя на мужчину, буркнула я и открыла дверь, не дожидаясь, пока это сделает он или его водитель.

— Я заеду завтра.

— Зачем? — удивившись, обернулась я.

— Чтобы поговорить о твоих делах.

— Я не хочу с тобой разговаривать о своих делах. Мои дела тебя не касаются.

Мне нестерпимо захотелось избавиться от общества Барсова и забыть о нём навсегда, но я знала, что забыть его не получится. Я уже пробовала. Ничего не вышло.

Так хотела увидеть его, в надежде, что получу поддержку от него, а теперь жалею, что он снова появился в моей жизни. Какая к чёрту поддержка, если он ужасный человек. Нашла от кого ждать помощи, идиотка!

— Ещё как касаются! Понимаю, что ты не жаждешь меня видеть, тем не менее, я заеду. В девятнадцать тридцать. Будь трезвой, пожалуйста!

Он что ещё и алкоголичкой меня считает? Сначала тощей наркоманкой обозвал, теперь это…

— Чтоб ты провалился, козёл! Не смей больше приближаться ко мне! Ненавижу!

Я выскочила из машины, слыша за спиной заливистый смех Демида. Пока я шла к дому, кутаясь в плаще, машина Барсова всё не отъезжала. Я чувствовала на себе его высокомерный взгляд, поэтому едва ли не бегом бежала. Только оказавшись дома, я смогла спокойно вздохнуть, несмотря на то, что образ Демида не отпускал меня ни на секунду.

5. Демид

Сука высокомерная! Какая же она сука!

Оля вошла в дом, и я с минуту смотрел на его фасад невидящим взглядом. Потом закрыл глаза и устало потёр лицо ладонями, сбрасывая с себя ядовитый морок. Ничего не изменилось, я всё так же зависим от неё. Это какое-то маниакальное, блять, безумие!

Я был похож на наркомана, которого ломало почти год, а сегодня он получил дозу. Она оказалась слишком мала, поэтому радость от неё была недолгой. Эта гадина только что ушла, а меня уже гнёт и выкручивает снова.

Это лечится вообще? Я чуть не сорвался и не поцеловал её! Я едва не испортил весь свой выверенный до мелочей план!

Потому что она стала ещё красивее и ещё желаннее, а я так соскучился, господи…

— Босс, куда едем? — заставил меня очнуться от наваждения водитель.

— В офис, — ответил я, ослабляя галстук.

В салоне всё ещё сладко и волнительно пахло Олей, поэтому я не мог нормально дышать. Открыл окно, жадно глотая сырой, холодный воздух.

Скольких бессонных ночей мне стоила эта встреча? Скольким женщинам я сделал больно, потому что они не Ольга? Сколько раз я клялся себе забыть эту дрянь?

Я рассмеялся, как истинный безумец и мне захотелось самому себе дать в морду, чтобы привести себя в чувство. Соберись, тряпка! Осталось совсем чуть-чуть. Завтра эта избалованная стерва будет вертеться на моём члене, умоляя меня от помощи!

Я думал, этот день никогда не наступит, но её ублюдочный муженёк, наконец-то сдох. Да, чёрт побери, я желал ему смерти! И мне нихрена за это не стыдно, и кары небесной за свои нечистые помыслы я не боюсь. Бондаренко жил, как мразь, и умер, как конченный урод. Туда ему и дорога!

Какой же нужно быть дурой, чтобы выйти замуж за такого ушлёпка? Я глаз не спускал с Бондаренко с тех пор, как он забрал у меня Олю.

Карточные долги, измены, наркотики.

Чем больше я узнавал о его омерзительном поведении, тем сильнее мне хотелось убить его. Ещё бы немного, и я бы не выдержал. Приехал бы и забил его до смерти собственными руками!

К счастью, бог милостив и всё видит. А быть может, Антона черти утащили? Вот было бы здорово!

Я жалею всё же, что не встрял раньше и позволил этому говнюку столько времени издеваться над Олей и тратить её последние деньги. Она бы всё равно меня не послушала. Она никогда никого не слушала, тем более меня, поэтому я просто с тоской наблюдал за тем, как её брак и финансы летят в пизду.

Было уже, что я позволил себе сунуть нос в дела Оли, когда пытался отговорить её от свадьбы. Это закончилось тем, что она вытерла об меня ноги. Ничем, короче…

В то время я уезжал по делам в Японию, а Оля отдыхала в Италии. Отдыхала… Эта мажорка и дня не проработала, не ударила пальцем о палец, чтобы что-то получить. Всё, что её интересовало — это её аккаунт в инсте.