Связанные

Герран задумчиво кивнул. Теперь всё стало на свои места: Диеро поддержали отца людьми, а взамен, вероятно, потребовали большего контроля. Если бы отец одержал победу, герцог Диеро присвоил бы её себе, а если бы проиграл — заявил бы, что его отстранили от командования. Ему просто не повезло, и всё сложилось иначе.

— Что случилось этим утром?

— Свалка, Ваше Величество. Диеро не разобрался с положением на поле боя, проигнорировал доклады разведки, рассорился с капитанами вольных компаний, да так, что «Медные головы», «Серые кирасы» и «Кабаны» вообще не вступили в бой. Тогда Диеро не придумал ничего лучше, чем заткнуть брешь гвардией, — Эйдон сжал кулак и со злостью процедил: — Сумасшедший дурак. Едва ли кто-нибудь станет по нему скучать.

— Как он умер?

— С честью, Ваше Величество, — неопределенно ответил Эйдон.

Кунрад нахмурился и пытливо посмотрел ему прямо в глаза, будто хотел о чем-то спросить, но капитан не отвел взгляда.

— Это тяжелый, но необходимый урок, Ваше Величество, — наконец начал Кунрад. — Один человек, оказавшийся не на своем месте, может погубить тысячи жизней и вызвать катастрофу. Принимая решения, вам всегда следует помнить об этом.

Герран отвернулся, чтобы никто не увидел, как краска заливает лицо. Пусть никто не сказал этого прямо, но он знал, что в случившемся есть и его вина. В конце концов именно с его одобрения и по его приказу Риос Диеро повел войска в бой.

Он поковырял землю сапогом и мрачно пробормотал себе под нос:

— Какая теперь разница? Мы всё равно проиграли.

— Сражение, Ваше Величество. Не войну.

— После такого разгрома это одно и то же.

— Позволю себе не согласиться, Ваше Величество, — вставил Эйдон. — Семь лет назад, во время войны с Форстеном, ваш отец проиграл все сражения до единого…

— И выиграл войну, — подхватил Кунрад.

— Довольно, — резко бросил Герран. Он знал, что ему было далеко до своего отца. — Сколько ещё до твоего холма?

* * *

Если у Геррана и были какие-то сомнения насчет выбора укрытия, они сразу же рассеялись, когда впереди между деревьями показались первые очертания Сальвийского холма. Сложно было представить, что по таким крытым склонам можно подняться без снаряжения, а к вершине вела одна-единственная извилистая тропка, настолько узкая, что на ней с трудом уместились бы двое мужчин. Кунрад может говорить что хочет, но лучшего места для укрытия действительно не найти.

— Сюда, Ваше Величество, — негромко позвали сверху, стоило отряду остановиться у подножия холма.

Герран легко взбежал на вершину и оказался на просторной, ровной, как блюдо, поляне, со всех сторон окруженной частоколом деревьев. В самом центре разместилась пара костров, а на противоположной от тропы стороне темнели руины каменной постройки, издалека действительно напоминающие основание башни или фундамент небольшого дома.

Их уже ждали. Около дюжины солдат в бурых плащах согнулись в низком поклоне, а затем торжественно усадили Геррана у костра. Откуда-то, будто по волшебству, появился невысокий деревянный столик с тарелкой дымящейся мясной похлебки, кусками жареной оленины и высокой кружкой теплого, разбавленного вина. Приборы остались в лагере, но гвардейцы все предусмотрели: с лукавой улыбкой один из них вынул из-под плаща изящную серебряную ложку и с важным видом положил её перед Герраном.

Удивленный столь радушным приемом, совсем непохожим на то, как его встретили этим утром, молодой король нерешительно посмотрел в сторону своего наставника. Тот ободряющее кивнул.

«Ну конечно, — догадался Герран, — Они же не участвовали в сражении».

Он рассеянно повертел подаренную ложку в руках и равнодушно поводил ею по тарелке. Аппетита не было.

— Ну как, не скучали? — донеслось из-за соседнего костра. Мартон уселся прямо на землю и принял тяжелую деревянную флягу. — А то, говорят, лес здесь неспокойный.

— Разное говорят, — ответил гвардеец с седеющей бородкой. — Да не всему верить можно. Лет семь назад, слышал, артель травников не вернулась, но с тех пор всё тихо.

— Медведь подрал? — поинтересовался Мартон, делая большой глоток.

— Или нашли чего не следовало, — понизив голос, сказал коренастый бородач со шрамом на носу. — Лес-то недаром так назвали.

— Так, а как же Бальдо с его докладом? — нахмурился Мартон. — Мы сюда только из-за него и поехали. Если здесь…

— Доклад верный, — вмешался лысеющий мужчина средних лет, бросая на бородача укоризненные взгляды. — Холм проверили, окрестности обошли, разве что под землю не копали. Всё спокойно.

— А два отряда охотников тогда как же? — не сдавался Бородач. — Я же отсюда, у нас поместье к северу от Формо. Отряд охотников за ними вышел, важные такие, будто на парад собрались. А за ним ещё один. И оба не вернулись.

— Ещё скажи лес виноват, — насмешливо сказал Лысеющий.

— А кто ещё? Он командирам такого нашептал, что те друг другу в горло вцепились, и отряды их за ними. А всё потому, что духов Шепчущего леса лишний раз тревожить нельзя, мне так ещё бабка говорила.

Мартон сделал над собой усилие, чтобы заставить лицо принять самое беспечное выражение. Глаза его при этом оставались совершенно серьезными.

— Бабушка просто не хотела, чтобы внук охотился далеко от дома.

— Вот и я раньше так думал, — Бородач потер широкий лоб. — А потом… в общем… — он нерешительно огляделся по сторонам и тихо проговорил, — Шепчет здесь кто-то.

Сидящий за соседним костром Кунрад беспокойно заёрзал на месте.

— А может, это у тебя сидр во фляге перебродил? — натянуто пошутил Мартон. — Ты смотри, не ровен час, с тобой ещё и деревья заговорят.

— Так мы все это слышали! — горячим шепотом заверил его Бородач. — На второй день это было, ну, чего молчите? Как сейчас помню, проснулись оттого, что у холма кто-то то ли плачет, то ли бормочет.

— Говори за себя, — бросил Лысеющий.

— Вот я и говорю! Есть здесь что-то.

— Амулеты расставили?

— В первый же день, — заверил его гвардеец с седеющей бородкой. — Сначала четыре, затем решили не рисковать и добавили ещё три вокруг костров. Будь спокоен.

Мартон задумчиво поскреб щеку и снова отпил из фляги. «Семь-четыре-три» или Tööjal Hetaan — простая и надёжная схема, знакомая каждому гвардейцу. Четыре связанных между собой амулета образуют барьер от мелкой нечисти и призраков, который можно усилить, выложив треугольник вокруг наиболее охраняемого участка. Разумеется, это ни в какое сравнение не шло с барьерами, которые ставили охотники на духов — те могли точно определить, с чем имеют дело, и подобрать самую эффективную защиту, но недоверчивые гвардейцы предпочитали справляться своими силами.

— Говорю вам, Сальвийский дух…

— Да сдался он тебе! — не выдержал Лысеющий и, повернувшись к Мартону, пояснил, — Который день рассказывает нам эти байки, сил нет слушать.

— А зачем охотникам сюда идти, да ещё и двумя отрядами? А вот я тебе скажу: его они и искали!

— Такой опасный дух? — заинтересовался Мартон. Лезть в глухую чащу за духом, который никому не мешает, охотники обычно не спешили.

— Ему взбрело в голову, что дух исполняет желания, — со смехом сказал Лысеющий. — Можешь в это поверить?

Ложка замерла в руках у Геррана.

— Смотри, Рамино, как пожелаешь стать выше капитана, превратит тебя дух в шляпу, — сказал кто-то, и гвардейцы дружно рассмеялись.

Бородач заметно смутился, но, судя по насупленным бровям и воинственному виду, он приготовился к серьезной перепалке.

— Не болтайте глупостей! — не выдержав, повернулся к спорщикам Кунрад.

Губы побледнели, глаза засверкали едва сдерживаемым гневом, подрагивающий палец нацелился прямо на обескураженного внезапным напором Бородача. Не давая тому опомнится, Кунрад ледяным тоном процедил:

— При первых подозрениях, что здесь что-то не так, ты должен был направиться с докладом к своему капитану. Что это: глупость или измена?