Связанные

Она была там. Маленькая, в половину ладони, тряпичная кукла в нарядном платьице, расшитом широкими, наверняка детскими, стежками. Нарисованный рот замер в жизнерадостной улыбке, но единственный глаз, роль которого играла кое-как пришитая пуговица, буравил Кристину таким суровым и неодобрительным взглядом, что девушка невольно поёжилась.

— Я забыла…

Её голос словно бы нарушил тонкое равновесие внутри особняка, уронил первую костяшку домино и тем самым запустил невидимый механизм. В щели между закрытыми ставнями потянуло сквозняком, несущим с собой запах дождя, листвы и влажной земли. Обрывки занавесок, в центре перетянутые побитыми молью лентами, легонько застучали о стену; угол зашелестел обрывками газет и отклеившимися обоями; где-то в коридоре на пол, шурша, осыпалась штукатурка.

Кристина задумчиво приложила палец к губам и, усадив куклу на полку, прошлась по гостиной. Перемена заставила девушку насторожиться: она уже сталкивалась с этим прежде. Вот в доме стоит гробовая тишина, даже звуки шагов звучат так, будто отстают на какую-то долю секунды; затем дом будто замечает присутствие человека, и время начинает течь своим чередом, словно кто-то невидимый снимает видео с паузы. В детстве Кристина не придавала этому никакого значения — ей даже казалось, что так дом её встречает — а вот теперь ей стало откровенно не по себе. И как она умудрялась проводить здесь так много времени?

От размышлений её отвлек странный шаркающий звук в дальней части коридора. Девушка втянула голову в плечи и непроизвольно обняла себя руками, но пугающий звук уже затих, сменившись мягким хлопком.

— Дверь захлопнулась, — одними губами прошептала Кристина, но тут же нарочито бодрым голосом добавила: — Ну ещё бы, так дует…

В ответ из коридора вновь послышался тот же шаркающий звук — на этот раз громче и, кажется, ближе. Сердце, до этого бившееся как сумасшедшее, пропустило удар, и прежде, чем Кристина успела сообразить, что происходит, она уже стояла на пороге гостиной, напряженно вглядываясь в темноту и изо всех сил напрягая слух.

Но в коридоре, насколько добивал свет фонарика, было пусто.

— Кто здесь?

Вопрос должен был прозвучать твёрдо и решительно, но в самый последний момент голос предательски задрожал.

Ответа не последовало, но Кристина уже твёрдо для себя решила, что ни за что не станет его дожидаться. В голове всё смешалось; девушка с силой захлопнула дверь, бросилась к креслу и с жутким скрежетом подтащила его к двери, надежно забаррикадировав проход. Что бы там ни шаркало на другой стороне, теперь ему придётся изрядно повозиться, если оно захочет попасть внутрь.

Кристина всем весом навалилась на тяжелые ставни, но тут же ошарашенно ойкнула да так и замерла на месте с приоткрытым ртом: ей показалось, что прямо над ухом раздался чей-то голос. Через несколько мгновений девушка с ужасом поняла, что ей вовсе не кажется: голос — нет, голоса, целый хор голосов — раздавались прямо в голове. Кристина закрыла уши руками, но голоса не унимались: они шептали, кричали, увещевали, требовали… чего?

От страха у Кристины едва не подкосились ноги; ругая себя последними словами, она с удвоенными усилиями налегла на ставни — такие тяжелые, как если бы они были сделаны из свинца. Девушка покрутила головой в поисках чего-либо, что могло послужить рычагом, но оступилась на ватных ногах и неуклюже растянулась на полу. Телефон вырвался из рук — и Кристина взвизгнула от ужаса.

На какую-то секунду луч света выхватил из темноты пепельно-серую кисть с черными ногтями.

Сознание отключилось. Кристина попыталась подняться, но ноги отказывались слушаться. Тогда она подхватила телефон и, не вставая, начала отползать куда-то в сторону и остановилась только после того, как с размаху ударилась спиной о нижние полки стеллажа. От толчка одна из них вывалилась и с грохотом упала рядом; игрушки посыпались Кристине на голову, но девушка не обратила на это внимания — только вооружилась выпавшей полкой, как копьём, и выставила её перед собой. По стенам и потолку металось обезумевшее пятнышко света, будто в поисках того, кому могла принадлежать пепельная рука.

Они не заставили себя ждать.

В свете фонарика одна за другой появились бледные человеческие фигуры. Все разного роста и возраста, одетые кто в старинный сюртук или платье с пышной юбкой, кто во вполне современный костюм-тройку, кто в толстовку и джинсы. Объединяло их одно — полное отсутствие лиц, как у восковых кукол, которым их ещё не успели нарисовать. Но стоило лучу света попасть на них, как призраки тут же отступали, будто не решаясь показываться Кристине на глаза. В то же самое время сводящие с ума голоса становились всё громче и настойчивее.

«Уходи!, — безмолвно требовали они, — Убирайся!»

— Отстаньте!

На глазах Кристины ещё один призрак прошел сквозь дверь; двое замерли у окна. В центре гостиной, прямо из пола, возникло странное существо без ног; цепляясь за половицы длинными ногтями, оно подтягивало себя всё ближе и ближе. Сразу несколько пепельных рук протянулось к Кристине из-за спины; они шарили по плечам, пытались дотянуться до головы — хотя девушка уже так испугалась, что никаких прикосновений не почувствовала.

Она уже трижды прокляла своё любопытство. Не нужны ей были никакие секреты и тайны — только выбраться из этого жуткого места и больше никогда — никогда! — к нему не приближаться. Полка выпала из дрожащей руки; закрыв лицо руками, Кристина сжалась в комок и едва слышно повторяла охрипшим голосом:

— Вы не настоящие… Не настоящие… Не настоящие!..

— О, но позвольте вас заверить: они вполне настоящие.

Голос, мягкий и обволакивающий, легко заполнил гостиную целиком, вытеснив голоса призраков из головы. Кристина осторожно выглянула между пальцев — и обреченно заскулила от страха.

У двери хищно вспыхнула пара янтарных огоньков.

Из последних сил она схватила с пола деревянную полку и, занеся её над головой, метнула в сторону пришельца, как гигантский топор. Полка исчезла в темноте — а секунду спустя, описав, судя по всему, совершенно невероятную кривую, с ужасающим грохотом врезалась в стену.

На секунду всё стихло. Затем раздался чуть слышный смешок, и невидимая сила мягко придавила Кристину к стеллажу.

Призраки между тем обступили девушку ещё плотнее. Но на этот раз в их рядах, что-то неуловимо изменилось.

«Иди, — оторванный от хора подобных ему, голос звучал слабо и бесцветно. — Иди по тропе».

Ближайший призрак резко обернулся к Кристине и положил невесомую руку ей на плечо. Девушка дёрнулась изо всех сил, попыталась отстраниться, но невидимая хватка не позволяла ей двинуться ни влево, ни вправо. Тогда она ещё сильнее вжалась в стеллаж — и тот, к её удивлению, начал поддаваться, будто за спиной были вовсе не дерево и камень, а несколько слоев липкой, но податливой плёнки. Призрак дёрнул безглазой головой, что, наверное, можно было расценить как одобрение, и в следующий миг вспыхнул и осыпался белоснежными искрами.

Перед глазами вспыхнул ослепительный свет, как от десятка софитов; что-то резко рвануло её назад, тело охватило ощущение полёта — почти приятное, если бы не накатывающее головокружение.

Так прошла секунда, вторая… третья сменилась мигом полного покоя и неподвижности — а затем в лицо Кристине ударил поток обжигающе холодного солёного ветра. Она летела — на этот раз буквально — над розоватым снегом, переливающимся разноцветными искорками в свете вечернего солнца. Где-то впереди темнели тёмные воды океана, а по непривычно низкому небу над головой были разбросаны пушистые кучевые облака. На миг Кристина позабыла обо всём, что с ней случилось: ей хотелось бы кружить над водой беспечной птицей, а затем лететь и лететь, не останавливаясь, до самого горизонта и больше ни о чем не думать.

Однако этому желанию не было суждено сбыться: уже в следующее мгновение Кристина, поднимая тучи снежной пыли, с размаху нырнула в огромный сугроб.