Знамение

Они облепили смертоносца вокруг, а правитель забрался ему на брюшко и разлегся между лап.

— Нос наружу не высовывать! — предупредил Найл. — Дышать под одеяло!

Пространство под одеялом быстро наполнилось душным паром и вскоре в сознании ученого паука появились первые, неясные проблески.

— Ну же, Шабр, давай! — взмолился правитель. Нам нужно спуститься вниз! Не то все тут сгинем — половина от жажды, половина от холода.

Паук пробуждался. Как на совершенно гладкой, а потому невидимой поверхности воды, что прячется в чаше уару; появляется от дыхания легкая рябь, выдавая существование нескольких прохладных глотков, так дрогнули и разбежались по небытию первые колебания мысли, достигли пределов, отразились обратно, и в этом движении проявилась сложная ткань сознания смертоносца, заколыхалась, обрела форму, проросла памятью и привычками, расцвела цветами знаний и умений, утвердилась характером, и вот уже правитель с удивлением узнал знакомый голос Шабра, распознал его удивление.

— Где я, что со мной?

— Мы тебя отогрели, — ответил правитель. Ты должен помочь нам спуститься вниз, немедленно. Иначе пропадем все.

— Вы использовали себя в качестве источников тепла? — переспросил Шабр. — Никогда не додумывался про такую возможность.

— Вставай, Шабр, — не стал вдаваться в подробности Найл. — Спусти вниз паутину. У нас нет другого способа добраться до воды.

— Как скажешь, Посланник. Смертоносец еще не совсем пришел в себя, а потому был послушным и исполнительным. Подошел к краю скалы, стукнул брюшком по самому краю и неторопливо побежал по стене.

— Собирай поклажу, Нефтис, — с облегчением кивнул Найл. — Мы спускаемся.

Пользоваться паутиной вместо веревки — врагу не пожелаешь. Особенно, когда спускаешься. Сперва к ней липнет туника. Потом, по мере спуска, одежда задирается на голову, а к паутине начинают прилипать волосы, что растут между ног, выдираются, снова прилипают — и так до тех пор, пока не выщиплется все, до последнего перышка.

Под ту же казнь попадает растительность на груди. При длительном спуске лишаешься заодно и верхнего слоя кожи, ресниц, бровей, части прически. В общем, удовольствие ниже среднего. Хуже может быть только подъем по веревке на полукилометровую высоту. Для спуска на такую же глубину потребовалось совсем немного сил и минут двадцать времени.

Шабр не торопился бежать дальше, к воде, предпочитая сперва отогреться. Найл сел рядом, откинулся на теплую скалу, зашуршав каменной крошкой, распахнул руки и ноги, закрыл глаза. Казалось, здесь, у подножия, светило не то же самое солнце, что и наверху, а свое, собственное — нежное, заботливое. Его лучи не обжигали, а осторожно забирались под ткань туники и ласкали, словно дыхание влюбленной служанки. Ни единого дуновения ветерка, никаких звуков, камень за спиной не студит тело, а наполняет его энергией.

— Что с вами, мой господин?

— А! — Найл вздрогнул, потряс головой. Ничего, Нефтис, просто немного задремал.

К подножию горы спустилось уже два десятка женщин, еще трое находилась совсем рядом от земли — к спинам привязаны копья, подолы туник задраны на лицо, внизу живота волос нет, икры ног розовые от содранной кожи. Похоже, теперь путники не скоро согласятся снова воспользоваться паутиной вместо веревки.

Стражницы спрыгнули на землю, поковыляли в сторону озера, морщась и широко расставляя ноги. Вскоре на веревке появилась еще парочка — первой спускалась Юккула, следом, естественно, Рион.

— Посланник, — подбежал Рион к правителю, едва ступив на твердую почву, — дети отказываются слезать вниз!

— Как это? — опешил Найл. — Почему?

— Не хотят бросать уснувших смертоносцев! Пытаются «разбудить». Ну, как вы Шабра «разбудили».

— Отогреть, что ли?

— Да, одеялами.

— Великая Богиня! — правитель отступил на несколько шагов назад, пытаясь разглядеть происходящее наверху, но что-либо увидеть или установить на таком расстоянии мысленный контакт было невозможно. Ты хоть объяснил им, что они от голода раньше загнутся, чем своих восьмилапых приятелей спасут?

— Там Симеон пытается их уговорить, и принцесса Мерлью.

— Принцесса Мерлью? — переспросил Найл. — Странно. Откуда это в ней такая заботливость?

Правитель бросил еще один взгляд ввысь, и махнул рукой. Забираться обратно у него не было ни сил, ни желания.

— Ладно. В первую очередь надо добыть еды, потом разберемся.

Про воду Найл не упомянул потому, что до нее требовалось всего лишь пройти несколько десятков шагов по каменистой россыпи с редко раскиданными валунами и отдельными выпирающими из земли скалами. А дальше — дальше сверкала искорками мелкая рябь на поверхности озера, еще дальше зеленела густая лесная чаща, которая покрывала почти всю котловину, забираясь даже на залитые солнцем склоны гор напротив. Над лесистыми горами высились еще две вершины, одна — темно-синяя, со множеством уступов и узких белых полос, то ли снежных, то ли из какого-то минерала; вторая — коричневая, с большими желтыми проплешинами. Выше оставалось только небо.

Что значит пройти двести-триста метров по хорошо просматриваемым, почти ровным россыпям из мелкой гранитной гальки? Просто пять минут быстрого шага в предвкушении первых глотков прозрачной, прохладной, чуть сладковатой воды.

И когда раздался испуганный женский крик, правитель ничуть не испугался. Не испугался он и тогда, когда, повернув голову на голос, увидел, как бурый угловатый валун, разевая и закрывая алую пасть, мнет безвольное тело стражницы. Расслабленно болтались обнаженные руки, нервно подергивалась нога; вторая, красная от крови, лежала рядом.

Первой преодолела растерянность Сидония, подбежала к валуну поближе и с силой метнула копье. Камень недовольно дернулся, оторвался от земли и качнулся к женщине. Бывшая телохранительница Смертоносца-Повелителя подскочила почти в упор, схватила упавшее копье, размахнулась из-за головы и вонзила его в камни сразу за валуном. Взметнулось облако пыли, полетела в стороны острая крошка, мелькнула неясная тень. От страшного удара Сидония рухнула наземь и откатилась на несколько шагов.