Ты - моё желание

Интересно, узнала ли она во мне одноклассницу своего сына?

В доме Дима помог мне снять пальто и заботливо стряхнул снежинки с распущенных волос.

— Ну что, давайте знакомиться. — улыбнулась мне мама Димы. — Вера Александровна.

Значит не узнала. Не мудрено, столько лет прошло.

В приветственном жесте мне была протянута пухленькая женская ладонь, усыпанная золотыми кольцами с крупными драгоценными камнями.

— Вероника. — зачем-то представилась я полным именем.

— Мам, это Ника. — со смехом сказал Дима. — Ну помнишь, мы с ней вместе учились в старшей школе. И дружили.

Непонимающее лицо Веры Александровны сменилось смущением, а затем озабоченностью.

— Ой, простите. То-то я смотрю лицо знакомое. Ваааня, ну где ты там? — крикнула она очевидно мужу.

Мы прошли на кухню и уселись за большим круглым деревянным столом. За минувшие пятнадцать лет здесь почти ничего не изменилось. Все так же по-домашнему уютно и тепло. На столе угощения, приготовленные явно с любовью. Вера Александровна постаралась на славу, приумножив свое мастерство повара за прошедшие годы. Все так аппетитно выглядит, а сервировка просто идеальная, как с картинки. И как не к месту здесь смотрится мой кривой подгоревший пирог, который Дима с гордостью поставил в центре стола.

— О, привет, сынок. — подошел к нам отец Димы и сразу же переключил внимание на меня.

— Здравствуйте. Иван Павлович. — коротко и по делу представился он.

Дима не был похож ни на одного из своих родителей. Они оба были небольшого роста и довольно плотного телосложения.

— Пап, это Ника.

— А я вас помню, Ника. — приветливо улыбнулся он. — Вы ведь учились вместе, верно?

Я молча кивнула. Мне не давал покоя внимательный взгляд матери Димы, прожигающий во мне дыру. Казалось, я ощущала его кожей.

— Ну что, молодежь. Давайте поедим, я проголодался. — Иван Павлович потер ладони друг об друга в предвкушении сытного обеда.

За трапезой я в основном молчала, позволив Диме вдоволь пообщаться с родителями на какие-то совершенно отвлеченные темы. Ела я тоже очень мало, в основном пила чай и слушала.

— Вероника, расскажите о себе, а то Дима такой скрытный. Бог знает сколько времени утаивал от родной матери возлюбленную. Хорошо хоть про свадьбу сказал. — как бы невзначай между делом спросила Вера Александровна.

— Да особо нечего рассказывать. Работаю, живу вдвоем с дочкой, в разводе. — скромно сказала я.

Мне совсем не хотелось разговаривать о своей жизни, наверное, потому что особо нечем было похвастаться. Кому может быть интересная «разведенка с прицепом»?! Но и утаивать это я не собиралась, рано или поздно они все узнали бы и лучше пусть узнают сейчас от меня.

— Вот как. — лицо Веры Александровны становилось все серьезнее и серьезнее.

— А что так со свадьбой спешите? Дима сказал, что вы женитесь уже через месяц. Уж не беременны ли вы, голубушка?

От ее слов стало невыносимо жарко и мое лицо залилось пунцовой краской. Чуть не подавилась, слегка прыснув чаем перед собой. Сказать, что я в этот момент ощущала неловкость и давление — ничего не сказать. Хорошо хоть Дима вовремя вмешался. Мне уже не шестнадцать лет, чтобы стыдиться беременности, да и «залетела» я не от первого встречного, а от любимого человека, но все-равно такое явное осуждение было неприятно.

— Мама, это не вежливо. — строго осек он ее.

— Сынок, как хорошо, что вы приехали именно сегодня. — попытался вывести в другое русло неловкий разговор Иван Павлович. — поможешь мне с уборкой снега во дворе, а то вон сколько его за ночь навалило, мне одному не управиться.

— Конечно.

И мужчины, закончив с едой, начали одеваться. Я побаивалась оставаться наедине с Верой Александровной, поэтому поспешила за ними. Но наигранно вежливый голосок будущей свекрови опередил меня, не успела я даже встать из-за стола.

— Вероника, помогите мне пожалуйста с посудой, а то уже руки не те, болят, да и ни к чему вам лишний раз выходить на такой мороз.

Было бы невежливо отказаться, поэтому я согласила, но умоляюще посмотрела ни Диму.

— Я скоро вернусь. — кивнул он мне, как бы намекая, что все будет хорошо и мне стоит немного расслабиться.

Очевидно, он хотел, чтобы мы сблизились, так как обе занимали немаловажное место в его жизни и были одинаково дороги.

Проводив мужчин, мы приступили к уборке на кухне. Я носила грязные тарелки со стола в раковину, а Вера Александровна мыла посуду. Когда мы уже почти закончили, она повернулась ко мне и не поднимая взгляда со своих рук, которые теперь тщательно вытирала вафельным полотенцем, произнесла:

— Вы же понимаете, что вы моему Диме не пара? Я знаю вы умная девушка и поступите правильно, расстаньтесь с ним пока этот фарс со свадьбой еще можно отменить. Он красив и еще достаточно молод, чтобы найти себе кого-то без багажа в виде ребенка и бывшего мужа. Я воспитывать чужих внуков не собираюсь! И не для того я растила сына, чтобы ради какой-то девки он бросил такую престижную карьеру и подался в какие-то тренеры, прости господи.

После этого она подняла на меня тяжелый взгляд и ждала ответной речи, в которой, по ее мнению, я наверняка со всем соглашусь и немедленно удалюсь не только из ее дома, но и из жизни ее сына. Но я так просто сдаваться не собиралась! За свое счастье надо бороться, теперь-то я это точно знаю.

— Вера Александровна, со всем уважением, но это не ваше дело. Дима уже взрослый мальчик и сам в состоянии решить кто ему пара, а кто нет. — собрала я в кулак всю свою волю для ответа.

Я не на сантиметр не сдвинулась с места. Я не собиралась ей уступать.

— Со всем уважением… хм, имей вы хоть каплю уважения ко мне, то не явились бы сюда и не позволили бы себе охмурять достойного мужчину на такую авантюру как брак с разведенной женщиной и воспитание ее ребенка.

Я искренне не понимала, чем так не угодила ей. Да, есть дочь, но я не прошу ни Диму, ни его родителей содержать ее или воспитывать. У нее для этого уже есть родной отец, да и сама я с этим неплохо справляюсь. Да разведена, но кто в наше время не разводится? Очевидно в этой семье еще крепки старые моральные устои и понятия. Средневековые, в которых несчастливый брак на всю жизнь лучше, чем свобода и шанс найти настоящую любовь для обоих партнеров.

— Я ничего не скажу Диме о вас плохого, слишком дорожу им и ценю его душевное спокойствие, но знайте я никогда не приму вас как достойную ему партию, как равную ему… — скупо сказала она и отвернулась. — И свой безвкусный горелый пирог можете забрать домой, к нему все-равно никто не притронулся. Дожить до такого возраста и не научиться вкусно готовить для своего мужчины — позорище! Как вы собираетесь о нем заботиться, если ничего не умеете?

— По-моему Дима и сам в состоянии о себе позаботиться, не маленький уже, да и я ему не мама, а невеста. — огрызнулась я, уязвленная и униженная.

Я уже была готова перейти на откровенное хамство, как в дом вернулись Дима с отцом. Раскрасневшиеся, потные от тяжелого труда, но довольные.

— А летом я такую баньку поставлю, закачаешься. Так что следующей зимой приезжайте к нам в гости погреть косточки. И дочку с собой берите. — мило улыбаясь произнес Иван Павлович.

Дима уловил напряжение между нами и тут же засобирался домой, почуяв неладное, чему я была очень рада. Еще чуть-чуть и я высказала бы этой женщине все, что я о ней думаю.

— Досвидания. — это все, на что меня хватило.

Уже на улице морозный воздух охладил мое возмущение и привел в чувства.

Хорошо, что Дима еще не рассказал им о моей беременности. Неизвестно, как моя будущая свекровь отреагировала бы на эту новость.

И да, свадьбу отменять я и не собиралась. Несмотря на то, что всю оставшуюся жизнь мне придется терпеть выходки и язвительные замечания такой неприятной женщины. Дима того стоит. Просто постараемся как можно меньше пересекаться, хотя встреч на семейных праздниках очевидно не избежать.

— О чем болтали с мамой? — невинно поинтересовался Дима.