Страница 45 из 47
— Да… Да, хочу!
Замер, оглушённый, дыша фиалковым запахом её волос.
У обоих не осталось сил, и некоторое время они просто сидели рядом, соприкасаясь плечами и бёдрами. По полу разливался свет, подчёркивая царапины, пятна и щербинки на паркете. За окном пролетела птица, её нагнала другая, и, кружась, они парой унеслись в вышину.
Был момент, когда Рикард посчитал упрямство Эльги капризом. Годом раньше, годом позже — стажировка никуда от неё не денется, это строительство Врат нельзя отложить. Он столько лет шёл к своему нынешнему положению, работал на износ, — и бросить всё из-за женской прихоти?..
Затем в памяти всплыло, как она стояла у прагма-пульта, почти теряя сознание, и чётко объясняла ему, каким образом сумела в одиночку остановить взрыв Врат. Такое не даётся прихотью. Такое даётся адским трудом.
Он мог лишь догадываться, какие препятствия она одолела и какие битвы выдержала, добиваясь своего шанса. Одинокая юная женщина без денег и связей. Всё это время ей не на кого было положиться. Глупо ждать, что теперь она без оглядки отдаст свою судьбу в его руки. Рикард знал, что не обманул бы её доверия, но чем он это доказал?..
Ответ очевиден.
Он не должен требовать от неё новых жертв, он должен стать ей опорой. В конце концов, он мужчина.
Эта мысль сразу всё расставила по местам.
На улице светило солнце, пахло жасмином. Они пообедали в ресторане напротив и вышли пройтись. В голове у Рикарда была звенящая лёгкость. Казалось, он снова летит над пропастью — как в юности. Под ногами бездна, ветер свистит в ушах, а в ослепительной синеве маячит рыбка-приз, неуловимая, яркая и манящая, как звезда. Только протяни руку…
— Рикард, ты уверен? — Эльга пытливо посмотрела на него, и он улыбнулся, слегка бравируя.
— Побуду немного у Готлиба на подхвате. А там… Помнишь наш разговор о безумных идеях? У меня есть одна в запасе. Может быть, настал её час.
Придётся начинать сначала. Не с нуля, за два года его имя приобрело некоторый вес, на Мелоре это зачтётся. Но он вновь бросал жизни вызов, и это чертовски бодрило.
— Не хочешь сообщить родным? — спросил он.
Эльга повела плечами.
— Не сегодня. Это как работа с Грозоотводом. Нужны свежие силы.
— Я обещал твоей сестре пригласить всех на свадьбу.
Она задумалась.
— Маме это понравится. И папе. Ему особенно. Они давно не надеются увидеть меня замужем.
Ей это тоже нравится, догадался Рикард, — какой бы равнодушной она ни хотела казаться.
— Кстати, не покажешь свою Конфетерию? — вспомнил он. — И где твоё боевое кольцо?
— Я утопила их в озере, вместе с заколкой, поскольку они связаны, — Эльга отвела взгляд. — Я сделала это, чтобы Конфетерия не утопила меня. Все эти годы мы с ней вели войну, а когда появился ты... Знаешь, сколько раз, закончив сеанс, я испытывала желание поступить именно так — опоить тебя, сделать рабом вожделения, женить на себе, вить из тебя верёвки…
Она нахмурилась и глубоко вздохнула, будто скинула груз с плеч.
Вить из него верёвки? Рикард усмехнулся. Пожалуй, у неё получилось. Но, как ни странно, он не испытывал по этому поводу ни малейшего сожаления.
***
Пара недель обернулась четырьмя месяцами. Министерство согласилось принять отставку главного конструктора лишь после повторного испытания — при условии, что оно пройдёт успешно. К счастью, так и случилось.
Эльга с трудом выкраивала время, чтобы отвечать на письма Рикарда, и с упоением делилась первыми впечатлениями о Мелоре. Она так и не призналась, что в то утро готова была поддаться чувствам, вверив ему своё будущее — и почти наверняка обрекая себя на сожаления… Рикард опередил её.
Это было импульсивное решение. Но он слишком горд, чтобы взять своё слово назад, и, отправляясь на Смайю, где шли приготовления к свадьбе, Эльга спрашивала себя, не раскаивался ли он теперь?
Рикард встретил её у Больших Врат Биена. Коснулся губ лёгким поцелуем и с улыбкой прошептал:
— Мой сменщик прибудет на днях, а пока дом в нашем распоряжении.
Идея была хороша, но Эльга покачала головой.
Завтра их ждала брачная церемония, ахи и вздохи родных, назойливое любопытство гостей, застолье, хлопоты, суета, а на другой день — быстрые сборы и возвращение на шумный и ослепительный Мелор, уже вдвоём.
Сегодня Эльге хотелось в тишине прогуляться по городу своего детства — вместе с Рикардом.
К её удивлению, он не стал возражать.
Они бродили по улицам, рассматривали старинные каменные дома, увитые плющом и жимолостью, любовались барельефами на здании Городского собрания и цветущей акацией в безымянном скверике по соседству, сидели на скамейке под платаном с толстым белёсым стволом. И говорили, говорили без умолку, о том, что каждый из них чувствовал и пережил, о важном и о мелочах, вспоминали прошлое и мечтали о будущем — пока не угас день и на небе не взошла Сторра.
Их слова слышали камни мостовых, голуби и воробьи, цветы на столе крохотного уличного кафе и вековые дубы ночного сада. Рикард смотрел на Эльгу, и звёзды падали на дно его глаз, чёрных и бездонных, как космос, — и она понимала, что счастлива.
Глава 23
Десять лет спустя
С утра небеса Мелора отливали аметистом, вдоль горизонта стелились лиловые облака, и казалось, что восьмигранная арка пусковых Врат выписана серебряной тушью на розмариновом холсте. С юго-запада холст перечёркивали белые штрихи стратосферных магистралей. Вдали воздух рябил от зноя, но установки искусственного климата поддерживали на поле комфортную температуру.
Эльга отыскала взглядом дочь. Маленькая Ингри в весёлом канареечном платьице сидела в кресле робота-няньки, и ветер, несущий запах степных трав, играл её золотыми кудряшками. Над ней склонилась эра Матрес, или просто Минна, одетая в светлый брючный костюм. Рикард уговорил экономку перебраться на Мелор, клятвенно заявив, что никому другому не доверит присматривать за своими детьми, и когда через год родился Кальве, Эльга сполна оценила его предусмотрительность.
Это был первый публичный пуск, и на полигоне собралась толпа. Мелоране — подвижные, тонкие, белоголовые, с длинными голыми ногами, одетые легко и пёстро. С полдюжины невысоких плотных кезиан в светлом. Десяток сторриан в тёмном. Рослые меднолицые цекатиане в мундирах с золотыми галунами. И ещё множество инопланетян в самых разных нарядах. Все гости выстроились полукругом вдоль жёлтой светящейся линии, родные и близкие членов группы — в первом ряду.
Ингри надоело сидеть на месте. Эльга кивнула Минне, та дотронулась до контрольного браслета, и робот-нянька, присев на паучьих ногах, освободил малышку из мягких захватов. Ингри сейчас же перебежала жёлтую черту. К детям на Мелоре относились с умилением, а для дочери руководителя пуска запретов не существовало вовсе.
Эльга наклонилась подхватить девочку на руки, и от её блузки из «призрачной ткани» ввысь полетели цветные искры. Ингри обняла маму за шею, шепнув ей на ухо, будто страшную тайну:
— Я соскучилась.
От Ускорителя подошёл Рик. Подмигнув, потрепал дочь по пушистой макушке. Он был в сине-серой рубашке навыпуск — пиджаки на Мелоре носили только приезжие.
К ди Роннам тут же устремились дрон-камеры медийных каналов. Частотные заслоны не подпускали их близко, и камеры зависли стайкой стрекоз, снимая счастливую семью с самого выгодного ракурса.
— Через полчаса это будет наверху всех новостных лент, — хмыкнул Готлиб Кизен, и его седая бородка клинышком забавно дёрнулась. — Зря старшего не привезли.
Кальве гостил на Смайе у бабушки и дедушки. Через месяц его ждала школа со страль-уклоном, и Экберты хотели, чтобы перед «такими нагрузками» ребёнок вдоволь порезвился на приволье. Кальве был не против. Ему нравилось лазить по деревьям и играть с мальчишками в банки. А Ингри Эльга не отпустила. Стыдно признаться, но она боялась доверить маленькую дочь родителям. Другое дело — надёжная Минна. За годы экономка стала членом семьи. Кальве называл её тётей Минной, Ингри — бабушкой Ми.